Ты здесь чужой

Я не сомневалась, что эти люди собираются продать меня в шлюхи – куда-нибудь в бордель подальше, где меня никто не отыщет, и где я потихоньку издохну. Чем так, лучше, если убьют сразу, поэтому я изо всех сил укусила Артиса за руку.

Охранники лупили меня по чему придется, это было больно, но от боли зубы сжались ее крепче. Белесый мужчина в джинсах охнул и попятился. Артис же, не издав не звука, схватил меня второй рукой за шею и придавил за ушами, отчего челюсти разжались сами собой.

Кожу этому типу я все-таки прокусила, причем, глубоко. Он равнодушно стряхнул алые брызги на белый ковер.

– Лион, ты, кажется, говорил, что она ослаблена… Да это настоящая бешеная сучка.

Я облизывала испачканные кровью Артиса губы и чувствовала себя скорее уж затравленной лисой.

– Я не буду вашей шлюхой.

Артис коротко хмыкнул.

– Ты, детка, не годишься мне даже в посудомойки.

– Возможно, она подойдет как пробный материал, – вмешался тот, кого звали Лионом. – по крайней мере, для первых экспериментов… Правда, немного старовата, но сойдет.

Артис коротко кивнул, вытащил платок и приложил к руке, которая все еще кровоточила.

– Хочешь получить настоящую работу? – уже деловито спросил он, – Если будешь покладистой и умной, мы отпустим твоего друга, а у тебя появятся деньги и многое другое.

…Был этот Артис по сути бандит, пусть и выбившийся в полуэлиту. Но, если не отворачиваться от темной части собственной души, то следует признать – хоть и сбежала я от босса через пять лет, все же о тогдашнем выборе не пожалела. Несмотря на весь будущий кровавый ужас, несмотря даже на то, что потом сделали с Крисом – все равно не пожалела ничуть…

…Если же вернуться к старой истории, то Лион проработал со мною два года – примерно столько ушло на биологическую модификацию. Денег это стоило громадных, а результат получился немного не тот. Способность выживать, конечно, сильно выросла, ловкость, сила – все как надо, зато внешность у меня в момент опасности становилась не лучше, чем в фильме ужасов. Да что там в момент опасности… иногда стоило сильно психануть, и зрачки делалась вертикальными, кожа роговела, а на руках вырастали когти.

Лион от этого тащился и называл меня «наша химерочка». Артис держался поспокойнее, и, если эти эксперименты по выживанию затеял ради себя любимого, то скажу точно – двинуть по накатанной мною дорожке он не решился, уж очень броским на вид получился результат.

Но это только в передрягах. В нормальном состоянии была я девушка ничего так, все при мне, к тому же научилась носить приличные платья, получать удовольствие от музыки и книг, а так же пользоваться дорогой косметикой, пистолетом и ножом.

Артис тоже мною пользовался – и как телохранителем, и как киллером, и как шпионкой, а потом и как одной из любовниц, потому что ценил экзотику во всех проявления и моих вертикальных в кое-какие пикантные моменты зрачков не пугался…

В общем, все шло терпимо и весело, о будущем я и не думала. Босс меня выделял из других, называл жемчужиной коллекции и живой бы точно не отпустил. Впрочем, я и не хотела уходить, потому что привыкла к его деньгам и ко всему, что можно за деньги купить. Временами было немного погано, временами кроваво и сильно погано, а потом Артис устраивал большую вечеринку с фонтаном шампанского, или даже соколиную охоту… такой уж у него был вкус. Курорты и другие лучшие места мира смешались у меня в голове.

Я бы прожила у Артиса в питомцах еще сколько-то – пока бы его не грохнули, или пока бы не грохнули меня, но судьба распорядилась иначе.

Письмо от моего первого парня, от Криса, пришло на тайный сервер, о котором даже Артис не знал. Там было немного «соплей в сиропе» о том, как нам раньше было хорошо, я все это пропустила и сосредоточилась на главном…

По словам Криса получалось, что босс меня трахал, обманывал и собирался вот-вот продать. Покупателем выступала военная корпорация, так как я единственный удачный образец человеко-рептильской химеры, и деньги за меня предложили хорошие, а также прощение некоторых артисовых грехов.

Своему бывшему я верила, но как бы и не вполне, однако, факт, что он слишком много знает, меня и насторожил…

…Нелепо, но спустя годы мне все труднее вспоминать лицо Криса – черты словно тают, и все попытки удержать их в памяти дают только бледное подобие. Зато я помню огромный зал и нас двоих под куполом…

Мы встретились в пустом недостроенном вокзале. Мой первый парень сказал мне, что с дурью давно завязал и у него все лады. Что работает на владельца «Акэти Энртерпрайзис», в общем, на хозяина, по сравнению с которым мой Артис – обычный бандит. Еще Крис сказал, что все еще любит меня и хочет спасти, хотя и понимает, что со мной сделали. Нет, конечно, ему не все равно, и он охотно бы отомстил, но моя переменчивость по части вертикальных зрачков и внезапно прорезавшихся когтей, это очень даже интересно…

Если Крис врал, то красиво врал.

Боюсь все же, что именно врал.

По его словам, стоило лишь согласиться – и ждали меня новые документы, и новая жизнь, и никакой больше крови, и его, Криса, любовь-морковь. Я вдруг подумала – а почему бы нет… Новый Крис был хорош, свободный и раскованный, со светлыми волосами и чуть нахальной улыбкой, загорелый, дорого одетый. Мне вдруг захотелось удрать с ним, не оглядываясь, не оставляя ничего интересного за спиной. Чтобы поддержать марку, я медлила, через цельное, во всю стену стекло рассматривала силуэты двух вертушек и плела Крису что-то о трудном выборе (уже понимая, что согласна).

В этот момент полыхнул взрыв, и острые осколки стекла полетели веером. Это, мать ее, сработала ловушка.

Я успела прикрыть руками лицо, потом упала на колени. Мои руки опалило огнем, из кожи торчали острые осколки. Крис захрипел от боли, его ноги превратились в кровавое месиво… Он, вроде, просил его не бросать, но у меня началась полная трансформация в рептилию, а это не способствует сообразительности. В общем, Крис так и умер у меня на руках, или на когтистых лапах, но я даже в этом не уверена, потому что память будто подернулась туманом.

Так я и сбежала от Артиса – зализывая раны, щуря вертикальные зрачки на закат, и не потому, что очень уж хотела, а потому что поняла – иначе мне конец.

С того дня момента миновало уже четыре года. Мне стукнуло двадцать пять, я все еще в бегах, в чужом мрачном городе. Недавно переделанные фальшивые документы очень хороши – настолько хороши, что позволили устроиться в местную охрану, что-то вроде муниципальной полиции. Ирония вышла неплохая – я тут ловлю такую же шпану, какой сама была в ранней юности. Артис наверняка не успокоился, и гулять приходится с опаской. Вчера вечером возле подъезда меня встревожила облаченная в черную кожу девица. То, что блеснуло у незнакомки в руке, показалось мне пистолетом, но это был только смартфон. Когда к девице подъехал парень на байке, сделалось еще хуже – мои когтистые пальцы уже искали оружие, нижние клыки оттопырили губу. В таких случаях не знаешь, что лучше – глядеть во все глаза или стеснительно прятать лицо.

По счастью, парочке на меня было плевать. Подружка байкера уже карабкалась на заднее сиденье, потом обняла парня покрепче, и он придавил газ…

Оставалось только выдохнуть и вдохнуть. На этот раз ложная тревога.

Я побрела в свою убогую квартирку, решив больше не нарываться. Темнело тут по-южному быстро. Старая стена соседнего дома оказалась вся заляпана свежим граффити. Пожарную лестницу оплел настоящий дикий виноград, частично облагораживая сцену разрухи. В этом вся суть Элама – еще красивая местами оболочка и сердцевина, пораженная гнилью.

* * *

Утром, на службе, мне пришлось отчитываться перед незнакомым инспектором безопасности. Инспектор выслушал доклад, снизошел до короткой речи о стратегических задачах, а потом выдал мне, будто ценность, файл с ориентировками на местную третьесортную шпану.

Зато командир у меня оказался основательный и категоричный мужик.

– Я краток, дочка. Людей у нас мало, поэтому берем почти всех, и все-таки… порою ты резковата, биография твоя – темновата, а потому сходи-ка на гражданский тест и проверься на лояльность, иначе тебе доступа к документам больше не видать, и вообще, все мозги за…, в смысле, будет волокита.

– А если провалю?

– Только попробуй нагадить, всерьез пожалеешь. А я пока даю тебе старт и свободный вторник в придачу…

* * *

Они собирались влезть в мое подсознание, но я не возражала. Нате, пожалуйста, получите ведро дерьма. Лояльность городу проверить хотите – ну, проверяйте. Вся моя, обращенная на Артиса нелояльность, к городу отношения не имела, да и все равно значила не больше, чем прошлогодний снег.

Центр тестирования – одинокое здание посреди площади Госалы. Фасад у него без окон и без архитектурных изысков, зато датчики исправно отреагировали на мой приход и дверь ушла в стену.

– Вытирайте обувь о стерилизующий коврик. Оставьте вещи и верхнюю одежду в контейнере.

Со мною явно разговаривал автомат. Куртку я стащила, уложила, куда надо, и осталась в футболке. Вокруг – ни души и почти идеальная чистота.

– Закрепите шлем ремнем у подбородка.

Устройство связи с машиной полностью закрыло лицо, изображение всплыло перед глазами.

– Даете ли вы предварительное согласие на прохождение теста Госалы?

Голос у Машины оказался мягким и вкрадчивым, дублирующая строка объемного текста, сверкая гранями, вылезла из пустоты.

– Отдаете ли вы себе отчет, что предложенные вам тестовые испытания способны причинить вам моральный, а также физический дискомфорт?

– Да.