Ты здесь чужой

– Н-не знаю…

– Как тебя как зовут?

– Ани.

Женщина заикалась от страха. У нее оказались красивой формы, но испачканные и исцарапанные руки, тонкий изящный нос, немного испорченный сросшимся переломом.

– Ты где живешь, Ани?

– Под мостом.

– Тебя выгнали из дома?

– Моего мужа убили. Квартиру опечатали, я не могу туда вернуться.

В картотеке ловцов осведомитель значился холостяком, но женщина с упорством загнанного существа повторяла «муж». Болезненное состояние делало ее не интересной никому, кроме людей из самого низового криминала. Она была так истощена и потрепана, что не годилась даже в проститутки.

– Я есть хочу, – пробормотала Ани, инстинктивно обозначая правду. – Слушай, зачем тебе такая старая футболка? Отдай ее мне.

Я, конечно, не собиралась ради этой особи ехать домой голой по пояс, поэтому сунула ей в середину грязной ладони мелочь, завалявшуюся в кармане, и Ани тут же плотно сжала кулак, радуясь мимолетной удаче.

– Круто! Если хочешь поболтать, приходи. Я буду ждать тебя под мостом, – пообещала она уже запросто, а я ретировалась, пока это существо не дошло до состояния новой истерики.

Вот собственно, и все. Ани могла кое-что знать, но ее показания слишком легко оспорить в суде. Не исключено также, что стукач умер самым естественным образом, в невменяемом состоянии попав под колеса.

Дома я тщательно помылась, стараясь больше не думать о загаженной руине. Потом пересмотрела записи, снятые с камер наблюдения вокруг места гибели «потерпевшего».

Толпа как толпа. Незнакомый мне человек перебегает дорогу, невероятно ловко уворачиваясь от машин. На вид не старше двадцати шести – двадцати восьми лет. Волосы светлые, пепельного оттенка, крашеные или настоящие – не поймешь. Лицо трудно разглядеть в движении.

А вот и наш покойный осведомитель, он, видимо, следуя дурному примеру, торопится следом. Светловолосый уже на другом краю тротуара и делает несколько шагов в безопасную зону.

Я замедлила воспроизведение.

Стукач все еще на проезжей части, он изображает неопределенный жест, словно силясь поймать кого-то в воздухе, низкий длинный автомобиль задевает его бортом, живая кукла валится, переворачивается, катится до тех пор, пока не исчезает под колесами обгоняющей машины. Все укладывается в доли секунды.

Да, все. Или же не все? Еще один повтор. Стоп! Вот оно. У парня-блондина на руке профессионально сделанная повязка. Камера показывает только часть профиля и затылок. Ухо, скула, щека, висок, лицо. Если найти и допросить других прохожих, попавших в видеоролик, можно составить фоторобот светловолосого. Ну и что это даст? Он нашего стукача и пальцем не трогал – под колеса не толкал, драки не было, улик никаких.

* * *

В тот день трансформация сильно меня вымотала, а впереди маячило ночное дежурство. Появилась идея вернуться домой и подремать, но сон не шел, я лежала плашмя на диване, разглядывала темнеющее небо за окном и предавалась не очень приятным воспоминаниям.

С момента побега игра в кошки-мышки с Артисом не всегда шла гладко, а может, все свои неудачи и неприятности а теперь приписывала ему.

Однажды, в одном занюханном городишке в мой мотель позвонил вкрадчиво-острожный незнакомец и предложил работу. В ресторан с ним я не пошла, от предложенной работы секретарши отказалась, но он со своими дружками все же вломился ко мне в номер и уверял, будто мы старые знакомые, но я не помнила ни черта и выгнала их, а потом еще раз выгнала…

Через неделю вечером грубые мужики заволокли меня в старый в лодочный сарай, потому что «нет», сказанное в такой ситуации, уже не имеет достаточного веса.

Вероятно, к Артису эти парни никакого отношения не имели, потому что явление моей химеры потрясло их неглубокие души. Враги опешили и начали изрыгать мат сразу на двух языках. Это и вправду было смешно. По дороге в мотель я хохотала до слез. Человеческий облик почти вернулся, но рубашка оказалась изодранной в хлам и, когда я придерживала ее на сиськах, обнажалась остаточная чешуя на боках.

Победа, впрочем, не решала никаких проблем, в первую очередь финансовых.

Уже гораздо позже, жарким вечером, в маленькой, пыльной, охваченной революцией стране, мрачноватый красавец Мануэль угощал меня текилой на террасе конспиративной хибары. Он очень хотел знать, как я проникаю в места, закрытые для любых людских визитов, но так ничего и не понял. В полусотне километров южнее, не территории, контролируемой противниками Мануэля, стоял некий секретный склад. Там, на прожаренных солнцем пустошах, среди песка, камней и жесткой травы моё альтер эго становилось естественной частью пейзажа – здоровенной ящерицей…

…Этого парня убили через полгода. Убивали нехорошо, гораздо хуже, чем всех остальных людей из его группы. Тех заурядно поколотили прикладами, а потом перестреляли у стены барака, а Мануэль мучился, и я слышала его вопли, когда, прижимаясь к земле брюхом рептилии, отсиживалась в кустах.

Глава 5. Ночные поиски. Версия Дэна

Едва ли мое кольцо находилось в кармане у кого-то из бродяг – их всех обыскали на входе. Скорее всего, оно осталось, втоптанное в грязь, на месте драки.

– Офицер! – закричал я. – Офицер! Подойдите ко мне!

– Не ори.

Чрезмерно дергаться не стоило, в такой ситуации легко добиться ударов по почкам и административного срока за сопротивление властям. Дежурный ловец по другую сторону решетки оказался смуглой худощавой женщиной. Странные для эламитов длинные волосы она заплела в две косы. Ловчиха не была ни красивой, ни безобразной – только довольно странной. Молодая. Явно агрессивная. С легкой путаницей в сознании, копаться в которой я не решился. Я очень устал и понимал ее настроение – такое настроение не сулило мне ничего хорошего. Дама была зла и едва прятала досаду.

– Офицер! Мне очень плохо, – сообщил я, пытаясь выглядеть правдивым. – У меня приступ.

– Чего приступ – хитрости?

– Малярии.

– Уймись. Или взаправду хочешь к врачу?

К врачу я не хотел, потому что врач обнаружил бы порезы от четырех удаленных чипов, и на руках, и на спине.

– Простите, я не то хотел сказать.

Когда она внезапно провела ладонью по моему лбу, я не успел уклониться.

– Нет у тебя никакой температуры. Даже градусник не нужен.

Да уж, прокол. У меня сильно намокло лицо – от жары в «обезьяннике» и от волнения.

– Офицер, погодите. Тут вопрос репутации, или даже жизни и смерти. Я потерял одну вещь.

– Разве у таких, как ты, еще осталась репутация?

Как она на меня смотрела! Как на лжеца и пустое место.

– Я потерял служебные документы. Из строительной компании. Они были при мне, флэш-карте. Я их вытряхнул из кармана в водосток…

В эламских компаниях строгие правила секретности, и наказания за халатность довольно жестокие. Захочет она проверить, работаю ли я в такой компании – пускай. Числюсь я в штате фиктивно и пока недолго – ну и что тут такого?

– Офицер! Отвезите меня туда, я только подберу… Мне страшно. Это касается больших людей. Двести пятый сектор, улица Тенцинга, пожалуйста.

Теперь ловчиха изучала меня довольно странно – и снисходительно, и скептически, ее взгляд скользнул по моей руке. Ну и что? Один шрам – не повод для подозрений. А вот четыре шрама на теле… По счастью, Элам любит поиграть в гуманизм и здесь без веских причин не раздевают арестантов. Умницы, молодцы. Поступайте так и дальше.

– Офицер, вы так добры. Как я могу к вам обращаться?