Проклятье Ярангара

– Так что?

– Ничего! – фыркнула в ответ и отвернулась.

– Я не прошу у тебя любви, не требую близости. Ты не так уж и плохо живешь.

– Это называется – неплохо живешь? – резко обернувшись к орку, поинтересовалась я и обвела руками шатер. – Да будет известно, что я без тебя жила замечательно! У меня была работа, дом, деньги, влиятельные друзья, жених граф, между прочим. Я могла бы сейчас жить припеваючи, а что в итоге? Живу с орками, дою коров, стираю в ручье! Это, по-твоему, неплохая жизнь?

Ярангар промолчал. Была у него привычка не отвечать, если не желает говорить. Вот и сейчас молчал, сверлил меня неприязненным взглядом и молчал. Я уже и не ждала от него ответа, но орк все же отозвался.

– Так что же тебе нужно, женщина? Дворцов, золота, дорогой одежды? А ты это заслужила?

– Поверь, я это заслужила.

Супруг хмыкнул и вышел из шатра, оставив меня одну с разрывающейся от боли головой. Я не заслужила?! Еще как заслужила. А он, а они… О, боже!

Из чего складывалась повседневная жизнь орков? Какими заботами и хлопотами они были поглощены? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно для начала уточнить, что далеко не каждый орк в лагере был воином. Основной костяк складывался из правящего клана, то есть вождя, его сыновей и близких по крови родственников. Если учесть, что у мужчин из этого клана было по несколько жен, а детей они рожали часто, то выходило приличное количество привилегированных орков. Вот они и были воинами. Потом шли дальние родственники, родня жен и так далее. Они тоже имели кое-какие преимущества, но уже работали наравне с остальными орками. Плюс к сильному, способному отстаивать свои интересы и территории племени примыкали те кланы или же просто семейства, которые по каким-то причинам оставались не у дел либо были захвачены в плен во время очередного сражения. Из них мало кого брали в орочью орду, в основном и мужчины, и женщины низшего, так сказать, сословия занимались земледелием, скотоводством, в общем, служили на хозяйстве. Был ли кто-то недоволен своей долей? Честно сказать, открыто никто не жаловался, хотя я бы не стала утверждать, что абсолютно все были счастливы. Кстати, орки из низшего звена частенько покидали стойбище, становились вольными наемниками, в то время как их жены и дети оставались с правящим кланом. Вождь брал заботу о них на себя, но не особо утруждался, в основном на его плечи ложилась ответственность за сохранность их жизней. Вот и все.

Итак, каждое утро орки покидали свои шатры, чтобы заняться делами. Ах-хах! Я долго не могла успокоиться и смолчать, когда здоровые мужчины после разминки отдыхали, слушая рассказы старейшин, были и такие, потом завтракали, причем готовили в стойбище сразу на всех. После эти прославленные воины отправлялись на тренировку, уходя в степь, где никто не мог им помешать до самого ужина. Чем на самом деле занимались орки, никто не знал, поскольку ни женщинам, если только по особому распоряжению вождя они не состояли в армии, ни мужчинам, служащим на хозяйстве, нельзя было вмешиваться. За это могли строго наказать. Лично я считала, что орки в степи ничем не занимаются, просто ждут, когда без их личного участия женщины, все абсолютно, справятся с делами. Мужчины, которые оставались в лагере, их было около трех десятков, не считая детей и стариков, занимались скотиной, отправлялись на промысел, то есть охотились в степи, либо раз в несколько дней уезжали на приличные расстояния, чтобы в лесах на границе с человеческими землями набрать ягод, грибов, а заодно запастись дровами. Для этих целей снабжались целые караваны, а в охрану давались молодые или бывалые воины, чтобы размяться и заодно уберечь обозы от разграбления. Хм. Ни для кого не секрет, что помимо больших племен, в степи существовало несколько десятков небольших отрядов, состоящих в основном из орков мужского пола, которых за провинности либо еще по каким-то причинам изгоняли. Они становились головной болью больших кланов, время от времени совершая дерзкие набеги, уводили скот, крали женщин, понятно для чего, продукты и много чего еще. Если мужчины из племени успели вовремя среагировать и догнать поганцев, то в живых их никогда не оставляли, а убив, не хоронили, бросали тела воров на корм падальщикам. В соблюдении законов и правил орки были весьма щепетильны, возможно, именно это помогало сохранять в племени строгую иерархию, распределение труда, а так же порядок. Хотя… остановить женщин, если они начинали скандалить и браниться, не мог никто. Мужья или старшие родственники мужского пола не вмешивались, поскольку опасались попасть под горячую руку, ведь женщины тоже дрались хорошо. В основном разбором всех конфликтов занимались вождь и шаман. В присутствии этого странного орка никто не смел врать, все верили, что благодаря общению с духами он видит их души, их мысли и знает, кто и когда солгал. Была ли в этом хотя бы капля правды? Кто его знает, я редко встречала шамана, мне от него ничего не требовалось, а ему, видимо, претила моя магия. Так что мы существовали порознь.

Так вот, пока мужчины под предлогом тренировок пропадали в степях, в стойбище кипела жизнь. Каждый день женщины менялись родом занятий, кто-то стирал, кто-то готовил, кто-то присматривал за подросшими детьми, кстати, чаще всего этим занимались пожилые или совсем старые орчанки. Дети орков ничем не отличались от человеческих детей, они так же любили пошалить, поиграть, но шалости шалостями, а работа находилась и для них. В основном детей эксплуатировали по всяким мелочам, зато все были при деле, и если не занимались с няньками, то помогали матерям. В поле тоже частенько отправляли детей, они ловчее справлялись с прополкой или сбором урожая. Однако была категория женщин, девушек и девочек, которых не привлекали к тяжелому труду, они занимались шитьем, обеспечивая всех членов племени необходимым запасом одежды. Откуда бралась ткань? Часть где-то покупали, возможно, просто крали и привозили в стойбище, часть изготавливали сами, собирая в степи определенные травы. Я была далека от ткацкого мастерства, поэтому просто не знала, из чего и как именно орки делают ткани. Зато кожу они выделывали сами, только этим занимались не женщины, а старики. Эти орки сами были похожи на провяленные шкурки, такие же засушенные и прожаренные на солнце, обвеянные ветрами. Квидр особенно ценил кожевников, потому что именно они обеспечивали военный отряд доспехом, который не мог пробить даже выпущенный из арбалета болт. Я сама видела, как орки испытывали свой доспех, и только рот руками зажимала, когда они стреляли друг в друга, рубили мечами, не причиняя вреда. Ярангар тогда только посмеялся, сам вырядился в доспех и вручил мне нож.

– Ну же, дорогая женушка, попробуй меня убить, – усмехаясь, сказал он и, хромая, отошел в сторонку.

– Если я стану вдовой, смогу покинуть племя? – из-под ресниц разглядывая неказистого орка, поинтересовалась я, перехватывая нож в руке, привыкая к его тяжести.

– Ты не сможешь меня убить, глупая! – веселился орк, пока не наткнулся на мой плотоядный взгляд.

Магу не всегда нужно оружие, чтобы справиться с врагами, достаточно короткого зрительного контакта и знания определенных заклинаний. Благодаря им в свое время я смогла запереть отца в подвале, но тогда использовала свою силу в неполную меру, а в случае с орком просто не смогла остановиться и едва не придушила его. Ярангар явно струхнул, поняв, что доспех не спасет его, когда горло сжимает спазмом, и воздух перестает поступать в легкие. Пусть Луиза Дамарро никогда не была сильным магом, но я умела это, иначе не получила бы диплом. Вот только после, когда Яранга оклемался, мне пришлось пожалеть о своем необдуманном поступке. Что сделал орк? Сначала затащил в шатер и отшлепал. Правда, я не вру. Он уселся на свою лежанку, перекинул меня через колено и надавал по пятой точке так, что потом сидеть не могла, еще приговаривал при этом:

– Ты доиграешься, деточка, и тогда я забуду про свое обещание.

После, когда позорная экзекуция завершилась, он посадил меня на воду и черствые лепешки. Если мой супруг полагал, что голод сможет исправить меня, то ему пришлось разочароваться. Страх голодной смерти давно не тревожил мою душу, и я спокойно выносила все лишения. Орк с любопытством наблюдал за мной и, скорее всего, не мог понять, почему его супруга так спокойна, почему не требует пищи, когда он ест, а она нет, почему не умоляет о прощении. Я не торопилась посвящать этого мужчину в подробности своей жизни, просто перестала с ним разговаривать, молчание тоже не было для меня проблемой. И только на глазах у других орков я оживала, улыбалась мужу, в тайне желая ему сдохнуть.

Хм. Кстати я еще не обмолвилась о том, чем же занимался мой хромоногий и неполноценный муж. Так вот, когда все орки разбредались по своим делам, мой супруг отправлялся в большой шатер, который использовался для сходок, и приступал к работе. Короче говоря, Ярангар был учителем. УЧИТЕЛЕМ! Да, это так. По распоряжению вождя все дети, достигшие десятилетнего возраста, должны были учиться грамоте, письменности у орков не было, редко кто-то из них умел писать, им этого и не требовалось. Ярангар учил их древним сказаниям, тем же законам, а еще показывал, как нужно охотиться, выполнять те или иные, необходимые в повседневной жизни дела, к тому же обучал счету, чтению и другим премудростям. И тогда я вдруг поняла, за что орки ненавидят Ярангара – дети не видели его внешних недостатков, относились к нему с уважением (как и ко всем старшим оркам), даже обожали его и ходили всюду хвостиком. Не знаю, откуда у этого орка было столько знаний, возможно, он долго жил среди людей, просто не хотел рассказывать об этом, но сама как-то случайно убирала рядом с шатром и, услышав его спокойный голос, позабыла обо всех делах. Рассказчиком он оказался отменным.

– Твой муж засоряет нашим детям головы, – обронила одна старая орчанка и прижала к себе трех еще совсем маленьких девочек.

– Неужели? – усмехнулась я. – По-моему, он просто делает то, чем должны заниматься старейшины племени или хотя бы родители.

Орчанка ничего не ответила, только глаза свои темные сузила и ушла, бубня что-то под нос. Хах! А что ей было возразить, если я говорила чистую правду. Эти старейшины были самыми ленивыми орками в стойбище, ничего особо не делали, целыми днями торчали в своих шатрах или собирались группой и говорили ни о чем, поедая приготовленные для них блюда или потягивая специальные напитки. Однако Квидр прислушивался к их мнению и частенько советовался по разным вопросам, что мне лично казалось бредом, но у орков свои порядки, поэтому жизнь текла по проторенному руслу.

Однажды рано утром Ярангар ввалился в шатер и приказал мне собираться. Ага, не просил, а именно приказывал. Я не поняла, с чем связана спешка, но все же оделась, собрала в сумку запас еды на несколько дней и вышла на улицу. Рядом с нашим шатром толпилась группа детей из учеников моего супруга, они отчаянно зевали и кутались в легкие курточки. Да, это днем жарко, а вот ночью и ранним утром очень даже прохладно, особенно холоднее становилось к концу лета.

– И куда мы спешим? – поинтересовалась у орка, когда он торопливо прохромал мимо.

– Мы идем в степь, – без подробных пояснений обронил он и вручил мне повод от невысокой, косматой лошадки, которая была оседлана и готова к дальней дороге.

Я посмотрела на детей, поскольку они тоже получили по лошадке, и, глядя на то, как проворно забираются в седла, решила кое-что уточнить. К сожалению, орк ничего говорить не стал, сам запрыгнул на коренастого жеребца и обернулся ко мне.

– Забирайся. Путь не близкий.

Я вздохнула, пристроила сумку с продуктами и забралась в седло. Особых навыков в верховой езде у меня не было, поэтому за пределами стойбища, когда моя лошадка почуяла свободу, возникли трудности. Она не хотела слушаться и шла туда, куда ей самой хотелось, а не за группой своих сородичей. Дети смеялись и шутили, конечно, юным оркам то что, если они едва ли не с рождения сидели в седлах, а я, всю сознательную жизнь прожившая в нужде, такой возможности не имела, хотя в школе нас учили, но чаще всего эти уроки прогуливала ради заработка, когда мы с братом пытались набрать денег на похороны бабушки.

– Женщина, кто тебя учил так ездить верхом? – с нескрываемой усмешкой, поинтересовался Ярангар, когда догнал мою своевольную лошадку и успел поймать за повод до того, как она пустилась вскачь.

Я промолчала, просто посмотрела в полные веселья льдисто-зеленые глаза орка, спрыгнула на землю, поправила одежду и пошла вперед. Он еще пытался что-то возражать, предлагал помощь и все такое, но, наткнувшись на мое упорство, в конце концов, отстал. Так дальше путь мы и продолжали – орки верхом, а я пешком, причем шла не торопясь, любуясь степью, впервые за много дней наслаждаясь жизнью и одиночеством. Никто не приставал с дурацкими вопросами, не пытался обозвать, упрекнуть, в общем, всеми возможными способами показать, что я чужая в племени. Наверное, в моей нынешней жизни это было самым тяжелым – быть чужой. Можно быть не похожей на людей, быть беднее, слабее, но все же жить среди своих сородичей, которые хотя бы понятны тебе. Понять орков мне было сложно, не в той среде выросла, не те впитала знания и привычки. Нет, я не пыталась доказать им что-то, свою уникальность или научить их другой, правильной с моей точки зрения жизни. Больно надо. Просто я ждала удобного момента.

Через пару часов Ярангар решил устроить привал. Он спешился и, дождавшись, когда я нагоню его отряд, взялся за разведение костра. Помогать даже не подумала.

– Куда мы идем? – спросила его.

– На восток.

– Замечательно, – обронила равнодушно, вытащила из сумки несколько лепешек, кусок вяленого мяса и флягу с водой.

– Ты куда? – удивился супруг, когда я отправилась в указанном направлении.

– Прогуляюсь пока.

Не обернулась, не взглянула на него, зная, что орк способен меня вернуть, если захочет. Все они так поступали с упрямыми женщинами – хватали, перебрасывали через плечо и несли в свой шатер. Что происходило потом? Я за ними следом не ходила. Хотя порой мне казалось, что женщины поступают так специально, чтобы обратить на себя внимание своих мужей, засидевшихся в степи. Не трудно тогда догадаться, чем после ссоры занимались орки. У меня же подобной цели не было, просто я решила идти вперед, поскольку ездить верхом все равно не умею, к тому же не хотелось терпеть насмешки со стороны недорослей.

Они догнали меня через полтора часа. Я к этому времени еще не устала, наверное, сказывалась скука по долгим пешим переходам. Как бы мне не хотелось улучшить свою жизнь, как бы не рвалась к богатству и процветанию, все же порой мне не хватало чего-то из старой жизни, может быть, по этой причине даже живя в столице, часто ходила пешком.

– Если ты будешь передвигаться пешком, мы не успеем к вечеру добраться до назначенного места, – обронил Ярангар, стоило его лошади пойти рядом со мной.

– Я вас не держу, скачите вперед.

Орк только вздохнул, наклонился и, сцапав меня за шиворот, забросил себе за спину. Я даже пикнуть не успела, как под тихие детские смешки оказалась на лошади.

– Придется заняться твоим обучением, – хмыкнул орк и пустил лошадь рысью.

Почему я так спокойно относилась к своей участи? Почему не возмутилась самоуправством супруга? Просто потому, что иначе все равно быть не могло. Орк может стерпеть своеволие женщины, но не более одного раза, а потом сделает по-своему. Я это знала и молчала, думая о том, как бы не свалиться на землю, поскольку держаться за мужа даже не думала. Было в нем нечто такое, что заставляло держаться на расстоянии, и дело не в его неполноценности, как орка. Просто от этого мужчины веяло такой силой, отчего временами я сомневалась в том, что Ярангар настоящий степняк. Он кто угодно, только не орк.

К вечеру рельеф изменился. На смену бесконечной серебристо-зеленой равнине пришли холмы, на одном из них имелась расчищенная площадка, окруженная со всех сторон камнями. Орки сноровисто расседлали лошадок, вычистили и отпустили пастись. Тут я расщедрилась и организовала для них магическую защиту. Ярангар только усмехнулся, но возражать не стал, поскольку за час до остановки мы случайно встретили не очень крупную хищную кошку с черными кисточками на ушках. Тогда орк сказал, что это степная рысь. Рысь, не рысь, а без транспорта, пусть и своенравного, оставаться не хотелось.

После ужина дети расстелили вокруг догорающего костра специальные мешки и забрались в них, отчего наружу торчали только макушки и носы, чтобы дышать. Я ограничилась парой одеял, подобные сооружения для сна мне не нравились. Мой же супруг уселся на камень и начал рассказывать одну из старинных легенд. Никакого отношения к оркам это повествование не имело, потому что рассказывал он об эльфах, о темных эльфах. Я застыла на своей лежанке и даже дышала через раз, прислушиваясь и одновременно припоминая подзабытую легенду. Откуда орк мог ее узнать? Кто бы стал ему ее рассказывать? Зачем? Не выдержав, приподнялась на локтях и долго всматривалась в освещенное огненными всполохами лицо. Временами мне начинало чудиться, что сквозь суровое и не самое симпатичное лицо с тяжелой челюстью и выступающим над глазами лбом проступают другие черты. Кого он мне напомнил? Я боялась впустить в голову эту мысль и только следила за ним, прислушивалась к голосу, наблюдала за устремленным к звездному небу взглядом, подмечая сжатые кулаки и слыша редкие тяжелые вздохи. О чем думал этот странный орк? Что тревожило его душу? Странно, раньше меня не заботил внутренний мир супруга. Что же изменилось теперь?

«Наверное, просто любопытство», – засыпая, подумала я и уже на грани между сном и явью успела заметить, как орк перемахнул через камень и скрылся во тьме.

ГЛАВА 3

В степи мы провели четыре дня. Ярангар и его ученики целыми днями бродили вокруг холмов, временами уходили чуть дальше. Орк учил подростков охотиться, показывал обитателей степи. Я сама была удивлена разнообразием животного мира и с любопытством наблюдала за огромным стадом крупных животных, чем-то похожих на коров. Иногда вблизи нашей стоянки появлялись мелкие лисы. Лошади были им не по зубам, а вот наши припасы очень даже манили своей доступностью. Ну, откуда этим плутовкам было знать, что наша еда на самом деле надежно защищена. К тому же на следующий день к нам прибился Асу. Ярангар не хотел брать его в поход, однако пес ослушался и пришел к нам. Орк рассердился и хотел прогнать своего питомца, но я не вытерпела и вмешалась.

– Оставь его, – попросила, положив сверху на руку супруга ладонь и сжала. – Асу тоскует в лагере.

Ярангар вздрогнул, будто мое прикосновение доставило ему массу неприятных ощущений, кивнул и, высвободившись, ушел заниматься своими делами.

– Ну, что будем делать? – присев рядом с псом, поинтересовалась я и потрепала его между ушей.