Жемчужница. Рассказы

Она легонько поцеловала его в шею. Потянула носом запах волос.

– Осенью пахнут, грустью и прощанием…. Странное время года… Осень окружает себя теплыми, жаркими красками,… как будто пытается согреться…. А все не выходит…

Рыжая вздохнула. Сильные руки обняли ее.

– Те, кто носит тепло в сердце, редко могут согреться сами…

– Тогда зачем его хранить?

– Чтобы было чем поделиться…

– Делиться?.. Это приятно… – замурлыкала Рыжая…

…Утренняя свежесть разбудила Рыжую. Рейна рядом не было. Но была ее записная книжка.

Рыжая взяла ее в руки. Между страницами лежал желтый кленовый лист. Рядом:

«Малышка!

Красота глаз – не в ресницах, не в радужке. Она – в оттиске боли.

Нежность рук – не в бархате кожи. Она – в ласке, стекающей с кончиков пальцев, в тепле касаний и трепете нетерпения.

Грация тела – не в изгибах и линиях, а в способности отзываться на призыв страсти, в потребности дышать в такт с другим совсем не идеальным, но таким же прекрасным телом.

И время этой красоте не враг, а союзник.

Она – вечна.

Потому что – истинна».

Рыжая перечитала письмо несколько раз, повертела в руках кленовый лист. Он был гладкий и очень хрупкий, как ее счастье. Положила его на ладошку и накрыла сверху другой. Как бы защищая. Размеры совпали. Почему-то это очень понравилось Рыжей. Поднесла руки к лицу: они пахли осенью, грустью и прощанием…

…Рейн возился с мотоциклом.

– С добрым утром, Солнышко! Выспалась? Теперь – пора домой.

Почему-то необходимость возвращаться уже не вызывала такого панического страха у Рыжей. Что-то изменилось, что-то внутри выросло и окрепло…

…Влажное утреннее шоссе извивалось под колесами, как будто пыталось вырваться.

Клочья тумана облаками сползали на дорогу…

В одном из них возник грузовик…

Столкновение оказалось неизбежным…

…Рыжая долго не могла понять – спит она или нет. Если это был сон, то следовало скорее просыпаться, потому что это был кошмар. В голове шумело. Тело казалось каким-то чужим. Любая попытка пошевелиться приводила к боли.

– Тихо, тихо…. Не надо двигаться. Вы еще не оправились от наркоза. Я – Ваш врач, я Вам помогу…

«Опять врачи…» – пронеслось у Рыжей в голове. И от этого стало хуже, чем от непонятной тупой боли.

Сознание понемногу возвращалось. Но проявляющаяся реальность не радовала. Все ее атрибуты – звуки, запахи, предметы – все говорило о том, что это была больница. Привычная и ненавистная.

Но что-то было не так. Это не было похоже на дежурное обследование. И откуда эта слабость и боль?..

…Какое-то время сон и реальность поочередно морочили ей голову. Но пришел момент, когда она кое-как начала осознавать свое тело и смогла пошевелиться.

Подключенная аппаратура ограничивала движения, но кое-что новое о своем положении Рыжая все-таки узнала. Правда, это «кое-что» поставило больше вопросов, чем дало ответов.

На теле было много повязок. По-видимому, она была ранена. Но основное беспокойство вызывала повязка на груди.

Это не была боль.

Это было что-то иное.…

Не физическое…

Ощущение странности, инородности, присутствие чего-то чужого, но, в то же время, близкого. Как часть чужого опыта, чужого чувства, чужой души…

…Врачи приходили, что-то объясняли, утешали…

Рыжая выуживала осколки информации, пытаясь сложить полную картину.

Она попала в аварию, ее оперировали. Но брешь оставалась. Врачи чего-то не договаривали.

И вдруг…

Рейн!

Что с ним?

Где он?

Так вот о чем молчат врачи.

Все попытки выяснить это разбивались о вежливое молчание и настоятельные просьбы не волноваться…

…Она совсем потеряла чувство времени и отчаялась добиться правды. Дни слились для Рыжей в одно тягучее ощущение глухой безысходности. Время текло по кругу между промежутками серого сна и такой же действительности…

…Рыжую разбудил громкий звук и порыв ветра.

Сильный сквозняк распахнул окно в палате, и холодный воздух вихрем закружил в белых стенах.

За окном шел дождь. Гремел по карнизам. Стучал в стекла и расклеивал по ним желтые листья. Такой же листок влетел и в палату к Рыжей.

Она попыталась его достать. Но чей-то голос ее остановил: