Эмиссары смерти

– Держись за меня, – крякнул верзила, – поедем кататься…

…Черноволосая девушка неспешно вышла из машины. Одета красавица была как среднестатистический столичный гот: пышное темно-синее платьице чуть за колено, перетянутое широким ремнем; на изящной головке – шляпка-таблетка с сетчатой вуалью.

Девушка обошла автомобиль – обычную городскую малолитражку «Пежо», которых тут на каждом перекрестке, в каждом дворе. Присела, почиркала что-то в ежедневнике. Внезапно из крохотной сумочки готессы донесся «Раммштайн». Девушка прижала трубку к ушку и быстро зашла в подъезд одной из серых многоэтажек. Впрочем, ежедневник она оставила на капоте…

…Маленький игрушечный паровозик быстро наматывал круги у Женькиных ног. Железная дорога. В центре ее и сидела Юджи, привязанная к стулу. «Почему на мне этот дурацкий белый парик с буклями?» – подумалось ей.

Ниже этажом по коридору носился священник, пытаясь вразумить нагую деву с крылышками и в таком же дурацком парике.

– Развяжите меня! – крикнула Женька, пытаясь хоть как-то пошевелить затекшими членами. А в холле психбольницы пациенты смотрят телевизор, периодически «наказывая» его тапками.

«А это еще что?! – недоумевала связанная Женька. – Черт возьми, откуда в Театре балета Ленин? Ого! Он отплясывает с балеруньями! Не знала, что вождь мирового пролетариата еще жив… Хм, а что скажет Надежда Константиновна?»

Затем кто-то толкнул стул, на котором она сидела, и тот вместе с Женькой повалился аккурат на игрушечные пути. «Сейчас будет ехать поезд», – без страха подумала пленница и даже рассмеялась, когда паровозик врезался ей в живот…

А в это время двое верзил ворвались в притон. Один из них, более шкафообразный, выудил с антресоли голого графа и сгреб его в охапку…

«Господи, такой бред может присниться только в больничке», – заключила Женька, пытаясь повернуться на бок. Ощутив сильную, но тупую боль, девушка окончательно проснулась. Вспомнив произошедшее, закрыла лицо руками. Нет, она не готова возвращаться, нужно еще немного побыть там… хоть не так грязно…

– Жизненно важные органы не задеты, в общем, повезло вам, барышня, – монотонно пробубнил врач, не отрывая глаз от бумаги, которую усердно марал, – в рубашке родились.

– Ага, в смирительной, – горько усмехнулась Женька.

– Возможно… Вполне себе возможно, – кивнул врач-очкарик, – раз в поножовщину ввязалась.

– Это не поножовщина, – вяло перебила Евгения, – просто грабануть хотели, вот и получилось…

– Знаю я, – отмахнулся эскулап, – с ментами дел иметь не хочешь. Ну, как знаешь, – и протянул какую-то бумагу.

Женька не стала грузить его подробностями защиты своей почти нетронутой девичьей чести. Просто взяла бумажку, направилась в какой-то кабинет, где ей поставили большую печать. И все. И шрам.

«Через годик, когда все затянется, татуху набью – воно красотень будет, – подбодрилась Юджи. – А так вроде терпимо…»

«Месяц март, месяц морт… Морт, – повторяла про себя Женя, спускаясь по больничной лестнице, – слетела с казенных харчей». День, который она провела в больнице, показался самым длинным, самым спокойным и самым бесполезным. Забегала Маринка, принесла апельсины и круассанчики. Ни того, ни другого Женьке не хотелось. И, ничтоже сумняшеся, она отдала гостинцы соседке по палате – позитивной пенсионерке, любящей выпить.

«Приеду домой – рассмотрю ранку, – мирно начала размышления Лиске, затем, однако, грубо их прервав: – Стоп! Я в этот клоповник больше ни ногой! Ан нет, все же придется: шмотки-то забрать нужно, да и посуда кое-какая осталась… Соберусь – и к Маринке», – поникшая было Юджи вновь воспряла духом.

Девушка вышла в больничный двор, засаженный молодыми сосенками. За забором на стоянке дожидалась верная «бэха» с Че Геварой на капоте. Женька отрегулировала сиденье и поежилась: руль пришлось тогда доверить подонку Димке… До сих пор в салоне шмонит его дешевым «Хуго Гроссом»…

«Заеду по пути в спортбар, заберу выручку, а то Федька „обрадовал“, что меня турнули, – а сквозь мысли рефреном звенело: – Месяц март, месяц морт, морт, морт…»

Евгения прогрела мотор и погромче врубила магнитолу. Думала, будут «Ляписы» или «КиШ», а из динамиков почему-то фонило «Выхода нет…».

Зайдя в подъезд, девушка подошла к своей двери и позвонила. Поежилась. Изнутри послышался лязг цепочки. Открыл Димка. Он был бледен и несвойственно тих.

– Дай пройти, мне вещи забрать нужно, – отстранив потенциального хозяина, произнесла Юджи.

Парень помялся некоторое время, затем зашел в Женину комнату.

– Прости, – промямлил он, – если хочешь, можешь оставаться, тебя никто не гонит…

– Нет уж, спасибо, сомнительное удовольствие, – съязвила Юджи, – тем более находиться с тобой под одной крышей опасно для жизни.

– Ну ладно, как хочешь, – пробубнил Димка, – а ты это, никому не говори, что это я тебя…

– Хотел изнасиловать, потом пырнул кухонным ножом и еще не хотел везти в больницу? – закончила вместо него девушка. – Расслабься, не скажу, не мое это – связываться с дерьмом…

Димка расхаживал по коридору, задевая оленьи рога, служившие вешалкой.

– Твоей мамашке я ничего не должна, всегда платила вовремя.

– Я знаю, все в порядке, не бойся, – парень выдавил подобие улыбки.

– Это тебе, сволочь, надо бояться. И борони тебя Боже еще раз оказаться на моем пути, – сказав это, Евгения быстро вышла из квартиры, перекинув через плечо черную дорожную сумку.

Просидев немного в машине, Лиске отправилась в спортбар. Бармен Федя курил у черного хода и сразу же узрел Женькин «бумер».

– Женон, привет, – просипел парень, – хозяйки нет, будет нескоро, так что проходи, выпьем чего-нибудь. Как ты относишься к оргазму?

– Сугубо отрицательно, – отрезала Юджи, – не видишь, за рулем?

– Сорри…

– А если бы жаба и была тут, чего мне ее бояться? Она должна еще рассчитать меня, разве не так?

– Жень, она поручила сделать это мне, – замялся бармен, – вот деньги, пересчитай…

– Классно…

Посидев немного за барной стойкой, откушав десерт и заткнув деньги в карман джинсов, девушка, спрыгнув со стульчика, собралась рулить восвояси, точнее, к своей товарке.

– Прости, я пытался ей объяснить, – начал было Федор.

– Не парься, все нормуль, – Лиске похлопала друга по плечу, – я не пропаду… Кстати, думаю, жаба тебя тоже скоро турнет… если, конечно, не будешь ее трахать…

– Жень, – Федор опустил глаза.

– Уже? Ладно, респект… всего хорошего, бывай… – она, не оборачиваясь, побрела к машине.

«Вот и все, денежки забрала. Сейчас к Маринке, вечером в клуб», – размышляла Женя, заводя мотор…

«Я жива…» – прочитала девушка, стоя в пробке. Но откуда на промокшем брезенте крытого грузовика эта надпись? Видимо, краской… Хулиганы. Но почему никто не сотрет? Наверное, еще не увидели. Потом обязательно сотрут… Сигналы сзади прервали ее размышления.

Поднимаясь по заплеванной лестнице, Женя с отвращением подумала, что лестница эта, как и весь невзрачный подъезд, до боли походила на ее жизнь в Стольном. Не выдержала, расхохоталась в голос.

– Что еще? – попыхивая «Вогом», справилась Маринка.

– Да нет, просто… – прыснув, отмахнулась Юджи.