Эмиссары смерти

– Знаешь, я тут подумала, может, мне уволиться?

– Лисенок, да ты чего? А кайфовать за какие шиши будешь? Тю-тю? – Маринка покрутила пальцем у виска.

– Я соскочить хочу, – откашлявшись, просипела Евгения. То ли травка была неправильная, то ли стресс, но у нее всю дорогу до «Шираза» нестерпимо першило в горле. Пришлось даже тормознуть у киоска и купить воды и «Альпенгольд». Помогло. Где-то минут на пять…

– Знаешь, что я тебе скажу, – прищурившись, изрекла Маринка, – так просто соскочить не получится.

– И что мне теперь, – сникла Юджи.

– Ничего, продолжай курить, только интервалы между косячками делай побольше… в конце концов отпустит, – подруга для пущей убедительности кивнула выбеленной головой.

– Ладно, попробую, – Евгения обхватила руками плечи: ее все еще знобило.

– Хотя, Жень, я тут подумала, не съездить ли тебе в отпуск?

– Мариш, какой отпуск, денег нет совсем, – горько усмехнулась Лиске.

– Не парься, – прыснула подруга, – твой отпуск будет тут, недалеко от Стольного… Всего на три денька…

– Это что еще за шутки? – наконец оживилась Евгения.

– Ты слыхала о копателях?

– Ну да, в инете было что-то такое…

– Так вот, они выдвигаются в небольшую экспедицию, чисто разведать, тут близко, с ночевкой в какой-то деревне. Как тебе? – хмыкнула Маринка.

– Ну, может, и ниче, – промямлила Женька.

– Вот и ладушки, значит, едешь с ними. Я сейчас Гансу звякну, это мой бывший одноклассник, – затараторила подруга, – прикинь, год назад в Стольный переехал и уже хату прикупил…

– Не-не, подожди, – скуксилась Женя, – может, он и хороший человек, но я ни с какими гансами-фрицами дел иметь не собираюсь. Я, конечно, никого не осуждаю, но черные копатели – как-то слишком…

– Погоди, чего ерепенишься? Тебя никто не заставляет нигде копаться, просто поедешь и развеешься, сменишь обстановочку. С Арменкой проблем не будет – и так пашешь без выходных… А?

– Ладно, – передернулась Лиске, – звони своему Гансу…

– Значит, так, фройляйн Лиске, – торжествующе начала Мариша, вновь усаживаясь на диванчик, – завтра к восьми будь по этому адресу. Там будет ждать гоп-компания, – и, усмехнувшись, протянула Женьке листок, – форма одежды – парадно-спортивная, ну, там берцы, шинелька или фуражка…

– Иди ты! – выругалась Юджи и отвесила подруге тычок… Шутейно…

На следующее утро Женька, разместившись на заднем сиденье машины Ганса (в миру – Виталия Ганского), вместе с его камрадами, Вили и Багирой, направлялась в сторону Железного Бора.

– Пять часиков отпашем – и на месте, – ударил по рулю Ганс.

Нет, парень этот не был воплощением побежденного фашизма, как рисовала себе Юджи. Виталий оказался приятным в общении, в меру брутальным мужчиной. А что носит форму вермахта – так у всех свои таракашки.

«К концу поездки я непременно разгадаю вас, доктор Ганский, – словно дегустируя незнакомый напиток, размышляла Евгения, – дайте только чуточку времени, я напрягу свои затуманенные травкой мозги и разгадаю вас… чтобы понять, что вы совсем не тот, кем хотите казаться, так к гадалке не ходи…» Поездка обещала быть интересной…

Его спутники, Вили и Багира, считали себя наци-панками и облачались соответственно: Вили (в миру – Вова Барашкин) был острижен под «ежик», носил камуфляжную куртку цвета хаки и черные галифе с тех времен. Фирменные берцы а-ля скинхед завершали образ. Юлия Вершинина – бойкая девушка, величавшая себя Багирой, носила ярко-рыжее каре с длинной черной челкой. Одета же была в «самый обыкновенный» летный комбинезон с эмблемой «Люфтваффе» времен все той же Второй мировой.

Евгения почти не думала над образом, надев любимую куртку-бомбер болотного цвета, велюровые спортивные штанишки и удобные, теплые, оттого безумно любимые угги. Медовые кудряшки на сей раз были убраны в свободные фигурные косы.

– Ну что, красивая, поехали кататься, – донесся до Женьки приятный голос Ганса, – чего невеселая?

– Да так, просто, – девушка решила разорвать «порочный роман с кайфом» и теперь чувствовала себя скверновато. Поддерживать беседу ой как не хотелось.

– Просто лишь кошки сношаются, – с усмешкой констатировал Ганс под прысканье спутников, – а у нас тут вишь как все перемешано! Ну что ты смотришь, как тамбовский вольф?

– Угу, – буркнула Женя. Ее немного ломало, и она была готова мириться с любым высказыванием в свой адрес.

– Да, Маринка предупредила, что тебе будет немного ху… худо, – посерьезнел Виталий, – хочешь, остановимся, и я достану одеяло?

– Нет, спасибо, мне нормально, – поперхнувшись, отблагодарила Евгения, – не ожидала, что вы такие обходительные…

– Кто «мы»? – игриво удивилась Багира.

– Неонаци…

– О-о-о, как девушку плющит! – на широком лице Вили Барашкина заиграла улыбка. – Ты поосторожней с суждениями, – участливо напутствовал он, – это мы с Гансом такие добрячки, а если бы нас тут не было, Багирочка бы тебя за такое…

– Да ну тебя, – бунтарка ткнула здоровяка Вили в бок, – медхен[2 - Девочка (нем.).] просто не из нашенских, вот и попутала малость рамсы…

– Разве вы не нацисты? – удивилась Евгения.

– Не совсем, – уклончиво ответила Вершинина.

– Вижу, тебя впервые за время пути что-то заинтересовало, – улыбнулся Ганс, – спрашивай, я весь внимание, – его голубые, «почти арийские», как определила их Женя, глаза с лукавством воззрились на попутчицу через зеркало заднего вида. Девушка поймала его взгляд и отчего-то засмущалась, потупилась…

– Ну, я думала, вы что-то сродни скинам, – сбивчиво начала Юджи.

– Так многие думают, – хмыкнул водитель, – но нам ближе панки: они плюют на систему и делают свое дело, заметь, не плохое дело. Да, мы интересуемся тем, что замалчивается. Вспомни вот, сколько ты видела фильмов о войне? Многое множество, так?

– Ну да…

– Но в девяносто девяти процентах все банально до фастфуда: наши – хорошие, немцы – злыдни, так? – вопрошал Ганский.

– Да, – согласилась Лиске, – но разве фашисты не были злыднями? Сожгли Хатынь вместе с жителями, создали сеть концлагерей по всей сложившей лапки Европе, да и у нас тоже… офигеть какие добренькие, прям к ранке прикладывай!

– Ты права, – спокойно отреагировал Виталий на Женькин выпад, – полностью я никого из них не собираюсь защищать и «отбеливать», просто ни в одном из наших фильмов не раскрыт характер немецкого солдата. А это есть однобокое суждение. И оно неправильное. Всегда найдутся люди, заинтересованные «темной» стороной. Иные пойдут дальше: начнут их оправдывать, «отбеливать», а там и до героизации рукой подать…

– Типа истории с Бандерой, – подтвердила Женя.

– Вот-вот, – кивнул мужчина, – я начал интересоваться. Просто нашей системе, как и любой другой, невыгодно распространяться о врагах в человечном ключе. Может, это и правильно: такие зверства забываться не должны… но лично я всегда стремился открыть для себя и то, что запрятано. Тем более так старательно и одновременно так топорно…

– Может, ты и прав, – растерялась Евгения.

– А вас, фройляйн, похоже, привлекает стиль гранж, – разрядил обстановку Вилли, поглядывая на ее прикид.