Иллюзия игры

Когда хлопнула входная дверь, Ирка вертелась на кухне, сооружая себе немудреный салат из капусты. Во дворе соседка громко и назойливо звала кота, и за ее однообразным «Тии-и-иша! Тии-и-ша! Ти-и-и-ша!» она не услышала щелчка проворачиваемого ключа. Утратила бдительность, как сказала Лелька Гаврилова, когда физик на экзамене застиг ее с задранной юбкой, под которой к розовой Лелькиной ляжке была приклеена «шпора».

Дверь, служившая Ирке союзницей, хлопнула громко, предостерегающе, даже и не хлопнула, а хлобыстнула, и по этому предупреждению Ирка тут же все поняла. Бесшумно опустив нож на скатерть, она прокралась из кухни в коридор, быстро скользнула в свою комнату и набросила хлипкий крючок. Приколоченный еще два месяца назад, сейчас он показался ей совсем ненадежным, и она пожалела, что не поставила засов.

– Иришка, ты дома? – вкрадчиво позвал хрипловатый мужской голос.

Ей даже не нужно было прислушиваться – все, что сейчас делает вошедший, Ирка отлично представляла. Вот проходит в грязных ботинках в кухню, видит на столе второпях брошенную посуду, и по лицу его расплывается гадкая ухмылка… Вот приближается к ее комнате, оставляя за собой следы на полу. Одной рукой обязательно ведет по стене, подцепляя нечистыми пальцами отошедшие края обоев.

– Ири-и-шка! – еще ласковее окликнули ее. – Ты здесь, я знаю! И капустки порезала, умничка… Ну, выходи, поздоровайся с папой!

Лицо девочки исказила гримаса отвращения. – «Здрасьте» будешь говорить или нет? – рявкнули совсем рядом, за дверью, и она отшатнулась, кусая губы. Отвечать было опасно, но молчать – еще опаснее.

– Здравствуйте, дядя Вова! – крикнула девочка, отступая к столу. – Я уроки делаю, дядя Вова.

Снаружи раздалось пыхтение. Ирка будто через стену видела отчима – как он стоит, покачиваясь, оттопырив нижнюю губу и наморщив лоб. Узел галстука сбился на сторону, по рубашке расплываются темные пятна. «Уходи! Уходи! – про себя яростно крикнула она. – Оставь меня в покое!»

– А что же ты не выйдешь? – укорили ее. – Некрасиво себя ведешь, Иришка. Не-веж-ли-во.

И в дверь деликатно постучали три раза, словно для того, чтобы преподать ей урок вежливости.

Она молчала, и стукнули сильнее. Еще раз, и еще… Это было что-то новое – прежде, если она запиралась, отчим с бранью уходил, а один раз уснул на коврике возле ее комнаты. «Наверно, совсем пьяный, – успокаивающе сказала себе Ирка. – Сейчас опять уснет, как тогда».

Но третий удар заставил ее вздрогнуть.

– Открывай! – потребовал отчим, сбросив притворную ласковость. – Открой, дрянь! Я тя вежливости учить буду, пняла? Этикет, типа, пняла? Чего молчишь?

– Я занимаюсь, – громко ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Вот со мной и позанимаешься!

Он добавил что-то еще, и следом на дверь обрушился град пинков и ударов. Ирка с ужасом видела, как пляшет крючок, расшатываясь все сильнее. Наконец после очередного толчка он вылетел из петли, и в комнату ввалился дядя Вова.

Отчим выглядел в точности так, как Ирка и представляла: галстук сбит на сторону, рубашка взмокла, глаза налиты кровью. Он держался волосатыми лапами за дверной проем, покачиваясь вперед-назад.

– Ты что это, Ириша, себе позволяешь? – с тихой угрозой начал он. – А ну иди сюда!

– Дядя Вова, мне уроки надо делать, – с тоской проговорила девочка, отводя взгляд, чтобы не видеть его лица.

– А чего в глаза не смотришь?! На меня смотри, я сказал! А глазки-то бегают, бегают… Врешь, значит, – удовлетворенно заключил отчим. – Не уроки ты делаешь, Ирина, ой не уроки. Говори, чем занимаешься! – внезапно заорал он.

Ирка молчала. «Главное – не спорить, – твердила она себе. – Не спорить. Он сейчас проорется и уснет, как всегда».

– Пороть вас, гаденышей… – мечтательно протянул дядя Вова. – Волю дали, распустили… Совсем зарвалась, забыла, как отца с работы встречают.

– Какой ты мне отец?! – не выдержала Ирка.

– Такой! Какой есть! А если…

Неожиданно отчим осекся и уставился на нее, прищурившись. От его молчания девочке стало не по себе.

– А если не отец… – с другой интонацией проговорил дядя Вова, – так, значит…

Он сделал шаг, другой, и Ирка попятилась назад, уперлась спиной в стол.

– Подойдешь – закричу! – предупредила она.

– А кричать-то зачем? Не, кричать не надо… Мы с тобой все и без криков уладим…

Его бормотание перешло в шепот, и, приблизившись вплотную, он облапил Ирку и прижал к себе, обдав ее перегаром и чем-то кислым, похожим на запах протухших щей.

– Отпусти!

Ирка отчаянно извивалась и брыкалась, но ее держали крепко.

– Ах ты сладкая моя девочка! – Он шептал ей в ухо. – Не хочешь, значит, в папочку поиграть? Давай другие игры придумаем.

Рука его скользнула ей под платье.

– А будешь кричать, я матери расскажу, что ты ко мне первая полезла. Ходишь, попой крутишь, заигрываешь. Слаб человек, поддался искушению… Мать-то пожалей, каково ей придется?

Ирка застыла, прекратив вырываться.

– Вот и умничка, вот и славно, – обрадованно забормотал отчим. – Сарафанчик-то сними, лишний…

Он потянул вверх подол ее платья. В следующую секунду девчонка подалась назад, а затем резко ударила мужчину лбом в переносицу, подпрыгнув, как показывали мальчишки в школе, когда учили ее пасовать мяч. Раздался хруст, и отчим с ревом попятился, прижимая обе ладони к носу и зажмурив глаза. Из ноздрей у него хлестала кровь.

Ирка опрометью выскочила из комнаты и бросилась к наружной двери. Позади гремел уже не рев, а такая грязная брань, что она побоялась терять время и выскочила из квартиры в чем была – в стареньком платье и разношенных домашних сандалиях.

Девочка замедлила бег только тогда, когда стала спотыкаться от усталости. Тяжело дыша, она побрела по сонной разморенной улице, где навстречу ей попадались одни лишь бродячие кошки. Через час люди начнут возвращаться с работы, придет мать, и дядя Вова расскажет ей свою версию событий…

Она остановилась на перекрестке, растерянно огляделась вокруг, соображая, куда же ее занесло… Из подъезда напротив вышла седовласая женщина, окинула девочку строгим взглядом, и вдруг Ирка сообразила. «Это же Лелькин дом! Гавриловой!»

Спустя пару минут она уже стояла на третьем этаже и отчаянно давила на кнопку звонка.

Дверь открылась неожиданно, и заспанная Гаврилова недовольно уставилась на подругу:

– Лебеда! Ты чего трезвонишь? По телефону позвонить – не судьба, да?

– Нет у меня телефона, я его забыла, – сказала Ирка, облегченно улыбаясь оттого, что все закончилось. Гаврилова – друг, она выручит. – Лелька, слава богу, что ты дома!

– Ну, я тоже рада… Заходи. Чего случилось-то? Щас я кофе поставлю, и расскажешь.

Но дожидаться кофе Ирка не стала, бухнула с порога:

– Лель, я из дома ушла. Можно мне пока у тебя пожить? Хотя бы неделю. Я к себе не могу вернуться, меня отчим… – В последний момент она передумала и сказала не то, что собиралась: – Избить хотел.

– Ой! Ирка, да ты что?!

– Честно. Снова пьяный вернулся, дверь вышиб. Я убежала, даже взять ничего не успела.