– Пойдем, пойдем в какое-нибудь укромное место.
Стефан обнимает Мусю, она хватает свое синее старое платье в руку, и они медленно, обнимая друг друга, движутся в сторону поля, где стоит мельница…
Стефан встряхнул головой, сын был рядом, Жан внимательно рассматривал надпись на второй фотографии: «Стефану Мишо от Муси». 1943».
Месье Мишо задумчиво смотрел на фото Муси в платье со знаком OST, еще выпил вина, вздохнул, потом сказал быстро, тщательно подбирая слова.
– Я поссорился с твоей матерью из-за этой девчонки, она долго меня к ней ревновала. Жан, я дарю тебе эту фотографию. (повторил) Я очень хочу, чтобы ты нашел Мусю в СССР.
Жан удивленно рассматривал фото. Жизнь отца в Третьем рейхе его интересовала, он достал из своего портфеля газету «Париж», положил на стол. В газете была первая статья Жана о бывших летчиках. Стефан взял в руки газету «Париж», развернул ее, нашел статью сына. Жан Мишо был корреспондентом. Он вздохнул: стесняясь своих родителей, Жан жил в Париже у русской эмигрантки: мадам Веры Франковской, приезжая лишь на выходные к родителям в пригород французской столицы. В газету «Париж» он попал стажером и, пытаясь выбиться в корреспонденты, стал писать маленькие заметки. Статья о летчиках была его первой настоящей победой.
Когда отец положил газету со статьей на стол, показав большой палец сыну в знак одобрения, Жан задумался, а потом, выдержав паузу, задал один вопрос.
– Расскажи мне свою историю, отец. Я хотел тебя спросить: изменял ли ты моей маме в Германии?
– Я попал в Германию на работу в 1940-м в трудовой лагерь при KDF-вагене. Потом работал у бауэрши Якобс почти три года, а вот арестовало Гестапо меня в 1944-м, из-за ее сына Карла из гитлерюгенда, освободив лишь в 1946-м. Я вернулся в немецкую деревушку. Пытался разыскать свою знакомую Мусю Растопчину, остовку, однако фрау, у которой я работал, рассказала мне, что Муся уехала к себе в СССР, когда немецкую деревню освободили американские войска!
– А как ее звали? Баэршу?
– Ее звали фрау Якобс (через пауза) Я рад, что восстановил виноградники. Хорошее вино, ведь правда? Пришлю тебе ящик на окончание института. (махнул рукой) Найди Мусю!
– Хорошо!
Жан встал, оглянулся и увидел свою мать, которая вешала белье на заднем дворе. Скрипнула калитка, он сел на велосипед и поехал к ближайшей железнодорожной станции. Его одинокая фигура в белой рубашке и брюках выделялась в желтом пшеничном поле.
На другое утро в квартире мадам Веры Франковской, русской эмигрантки, прозвенел будильник. Жан встал, зашел с утра в душ и, съев яйцо на завтрак, стал одеваться. Мадам Франковская проснулась в своей кровати, открыла занавеску, увидела Монмартр и вышла на кухню. Увидев Жана Мишо за столом, она махнула рукой, стажер газеты «Париж» изучал русский язык и платил ей за уроки.
Она пошла в ванну, когда в коридоре зазвонил телефон.
– Мадам Франковская, вам звонят.
Он подошел на цыпочках к телефону в коридоре, поднял трубку, она что-то прожурчала по-французски, он услышал короткие гудки. Франковская была у себя в спальне:
– Жан. Кто звонил?
– Спрашивали вас!
Он замолчал, подошел к двери, приоткрыл, посмотрел на Веру Франковскую. Мадам приводила себя в порядок, закалывая вверх свои волосы. В ее руках был черепаховый гребень, и вскоре она создала некое подобие высокой аристократической прически.
– Жан, мон шери! Вы меня слышите? Я хотела поговорить с вами.
– Да… Иду варить нам кофе.
Жан варил кофе на кухне мадам Франковской. Через минуту он с двумя фарфоровыми чашечками, блюдцами и кофейником на серебряном подносе зашел в спальню.
– Мадам, вот ваш кофе. Я спешу в редакцию газеты «Париж». У меня встреча с месье Лебланом.
Он держал в руках папку с тесемками, в которой были вырезки из газет и один листок, исписанный карандашом. Говорили они по-русски.
– Я хочу попроситься в Советский Союз, чтобы написать статью о смерти диктатора, а еще найти автора вот этого рассказа.
Мадам Франковская вздохнула, взяла в руки бумагу.
– Желаю удачи, однако я с завтрашнего дня подымаю арендную плату за комнату. Мне надо ехать в Ниццу лечиться и нужны деньги.
– Договоримся… И я счастлив, что знаком с русским языком благодаря вам. Занятия не прошли даром.
Жан целует руку мадам и выходит из квартиры. Франковская вздыхает, открывает дверь на балкон, вытаскивает туда же цветок в горшке и через пять минут садится в кресло-качалку с кофе.
Жан появляется на улице со своим маленьким черным портфелем.
Когда Жан оглянулся: он увидел мадам Франковскую на балконе, которая махала ему рукой, прощаясь.
Стажер спешил в редакционное бюро газеты «Париж».
Улицы тем временем были пусты, однако местные лавочники открыли свои лотки. В одном из цветочных киосков он купил букетик ландышей. На ступеньках костела сидел нищий с черной шляпой в руках, в которую он собирал мелочь. Рядом с ним на аккордеоне играл музыкант, а также скрипач. Скрипка издала фальшивый звук, аккордеон заскрипел мехами, а нищий, увидев блеснувшую в воздухе монету, поклонился Жану, который кинул ему два франка.
– Мерси! Спасибо!
Жан махнул рукой и пошел в издательство «Париж», держа в руках букет ландышей. При входе в редакцию он увидел парня, продающего свежие газеты: «Великий диктатор умер. Сталина больше нет».
Жан купил газету, увидел фотографии Африки с подписью: фотограф Арни Тевье. И новость дня: в СССР умер Сталин. Он быстро прошел внутрь здания газеты «Париж» и увидел самого фотографа. Жан протянул руку, тот ответил рукопожатием, Жан произнес:
– Отличные фотографии, Арни, поздравляю!
– Спасибо! У месье Леблана какое-то поручение к тебе. Готов помогать юному дарованию! Спасибо!
– Сталин умер?!
– Вчера. Седьмого-восьмого марта – похороны великого кормчего. Я хочу поехать в СССР. Это моя тема!
– Ну, я был бы рад, если бы месье Леблан отправил бы меня с вами.
Арни Тевье вышел из коридора, а вот Жан Мишо решил зайти в кабинет главного редактора, месье Леблана.
Месье Леблан руководил газетой «Париж» лет 20, это было написано в большом дипломе, который был в рамке на стене в приемной его кабинета. Вторая мировая война застала его в Париже, он же руководил и военными корреспондентами, отправляя их на линию фронта. На стене кабинета были и фото военных действий, а также фотографии французских генералов, в том числе самого Шарля де Голля. Мадам Эндрю, секретарь месье Леблана, сняла со стены эту фотографию ровно в тот момент, когда зашел стажер Жан Мишо. Она махнула рукой на молодого корреспондента, который подарил ей цветы.
– Спасибо, Жан! Вы к месье Леблану? Что-то рановато. (ставит цветы в вазу) Кстати, читала вашу статью о летчиках. Поздравляю с публикацией!
– Я к месье Леблану!
– Месье Леблан, к вам пришли! (Жану) Подождете?
Жан кивнул, сел на диванчик рядом с кабинетом, мимо него бегали корреспонденты «Парижа». Мадам Эндрю подошла к окну и подняла жалюзи. Верстка газеты «Париж» была практически закончена, но оставались кое-какие дела. Высокий голос месье Леблана звучал громко в кабинете. Жан зевнул, ему мучительно хотелось спать, и через минуту он задремал. Проснулся он только тогда, когда мадам Эндрю начала трясти его за руку.
– Жан, заходите!
Жан встал, зашел в кабинет. На двери главного редактора висела бронзовая табличка: «Месье Леблан, главный редактор газеты «Париж».