Золотая крыса

– Хватит!

– Вот видишь. В общем… я такого понатворила, что теперь не представляю, как выкрутиться. Вся надежда на тебя, Лушенька, – она смотрела себе под ноги, и это не предвещало ничего хорошего. – Я, как всегда, все перепутала. Вечером улетаем, а я клоуна для детей пригласила. Четыре года собиралась, а в этом году – юбилей все-таки, 5 лет! – позвала. Месяц назад я не знала еще, что мой новый благоверный согласится спонсировать поездку всего семейства за кордон. Ну вот… – она упорно смотрела под ноги, – придет через три часа, а нас – тю-тю… Сто евро – псу под хвост… Ой, прости! – она зажала рот ладонью.

– Прекрати. Может, теперь охать будешь, если ляпнешь при мне, что замерзла, как собака. Или проголодалась…

– Еще… устала, как… – не унимала Софья.

– Спасибо. Только вот я-то тут при чем? Лететь вместо вас в Хорватию у меня нет ни сил, ни желания.

– Ну уж нет, в Хорватию мы как-нибудь сами слетаем, – хмыкнула моя лучшая полруга. – А ты пока… с клоуном.

– Что «с клоуном»? – Я постучала пальцем по лбу. – Предлагаешь сказать, что мне пять лет? Так не поверит, если не идиот.

– Пока не заговоришь, не поверит, но потом… И вообще… Ишь ты, самокритичная наша. Скажи, что тебе тридцать пять. Да ты и на тридцать выглядишь вполне.

– Тысяча благодарностей! Мне – двадцать восемь.

– Уй… Всегда забываю, что я – старшая жена Веньки. А ты – младшая.

– Уже средняя. Отмени ты его, к лешему. Клоуна.

– Не могу, – захныкала Софья. – Во-первых, поздно. А во-вторых… Это мой приятель. Он артист, подрабатывает на детских праздниках. Они сейчас в такой дыре… После ограбления. Да я тебе рассказывала. Мне бы не хотелось лишать его заработка.

– Ну так пригласи его через две недели, когда вернетесь.

– Это уже глупо. Цветы будешь поливать?

– А ты кормила Бородавчика, когда я должна была уехать? Такого парня из-за тебя чуть не проворонила…

– Ну и где он сейчас? А Венька, между прочим, прекрасно тогда справился.

– Более чем. После возвращения я обнаружила массу премилых дамских штучек. В том числе и вибратор. Умрешь над ними: водить баб – и пользоваться вибратором.

– Ты попробовала? – она оживилась.

– Чужой? После Бог знает кого? Ну уж нет, – поморщилась я.

– Значит, договорились? – опять поскучнела она.

– Давай ключи. Позабочусь о твоих геранях.

– Это само собой. А с клоуном как? Ты нас выручишь? Пусть человек заработает. Скажи, что у тебя юбилей, тебе одиноко – вот ты и решила… Платишь деньги – значит имеешь право. Ему, думаю, все равно. Может, так даже лучше. Дети орут, капризничают, ссорятся. А ты – благодарный зритель.

– Особенно сегодня.

– Именно сегодня. Посидите, поболтаете. Он тебя рассмешит, отвлечет. Утешит… А что? Вдвоем, в пустой квартире… А?

Софья подмигнула мне весьма недвусмысленно. В нее немедленно полетела моя сумочка.

– Можешь ты понять или нет, манекен ты бессердечный, что мне сегодня никто не нужен? Я испорчу человеку вечер – и все. Зачем? Не слишком ли дешево он продаст свое хорошее настроение?

– Сто пятьдесят евро компенсирует ему это с лихвой. – Она вытащила еще одну купюру и добавила к прежней сумме. – Раз уж ты так о нем печешься… Между прочим, Лу, он – высокий сероглазый шатен. И волосы у него вьются! И брови домиком. Все как ты любишь…

– Ты отлично знаешь, что я терпеть не могу светлых глаз. А от кудрявых мужчин меня вообще тошнит. Это для тебя не открытие.

– Да-да. – Она слегка смутилась. Это Викоша западает… Ну, это и не важно. У клоунов все равно все накладное. Брови, губы, волосы, нос… Даже слезы.

– Ничего. С этим проблем не будет. Моих на пятерых хватит.

– Он не даст тебе плакать. Это классный клоун! У меня всю ночь живот чесался после дня рождения соседского Митюни. От хохота!

– А… может, мыться иногда нужно, ежик?

– О, ожила! Вот тебе ключи. Живи у нас. Тебе как раз полезно сменить обстановку. – Она поцеловала меня в висок.

– С цветами помогу. А насчет клоуна…

– Брось париться! Полчаса посидите за столом – и разбежитесь. Накорми его. Коньячку налей. И о себе не забудь. Все, что в холодильнике – в вашем распоряжении.

– Скажи, только честно, Софья, это – хитрый способ сводничества? Он, конечно, не клоун, а твой коллега, унылый программист. А?

– Лечиться не пробовала? – Она красноречиво покрутила пальцем у виска. – Он такие штуки выкидывает, которым в цирковом училище три или четыре года учатся. Сама увидишь!

– О господи. Единственная надежда, что он не придет. Забудет. Проспит. Заболеет…

– Ему деньги позарез нужны! С бубонной чумой приползет.

– Этого только мне не хватало. Кстати, чтоб никаких фокусов с участием собачек и кошечек! Лучше пусть сидит сычом. Поняла?

– Будет исполнено! Больше тебя не держу. Но к семи – как штык будь готова. Мы тебя подвезем – и в аэропорт. Чао!

Она довольно нагло подтолкнула меня к двери. Бедный Бородавчик! Он точно укусил бы ее сейчас за ногу. И был бы, как всегда, прав.

***

Домой я вернулась в полтретьего. Времени у меня оставалось всего ничего: два часа плакать, час лежать в ванне, время от времени пуская слезу (уж слишком яркими были недавние воспоминания о том, как в начале купания Бородавчик уносил из ванной комнаты мои тапки, в середине приходил лизнуть в нос, а в конце возвращал обувь: в моей крохотной ванной невозможно было не изгваздать во время водной процедуры всего, что находилось в помещении). Итого – три часа. Плюс около часа на удаление припухлостей и покраснений вокруг глаз. Полчаса на макияж – и одеться.

Вот тебе и семь. И если уж придется где-то ужиматься, я готова сузить временные рамки любого отрезка, кроме первого. Свои два часа отрыдаю, даже если потом самой придется раскраситься, как клоуну…

Так, кстати, оно и вышло. Сколько ни пыталась я делать примочки из крепкой заварки, из ромашкового холодного настоя, из ледяной воды и почти кипятка попеременно, – глаза мои вылезли из орбит, веки покраснели до темно-бордового оттенка и составили полную гармонию с носом.

Выбора не было. Чуть-чуть белил, много румян, парик шестнадцатилетней давности, рыже-зеленый с проплешинами. Лыжная шапочка. И половинка из-под киндер-сюрпризовской коробочки на резинке: на нос.

***

– Ты что, сдвинулась? – Софья покрутила пальцем у виска. – Не ты будешь развлекать, а тебя.

Я промолчала.