Золотая крыса

– Говорю же вам – нормальная страстная молодая женщина. А что тут удивительного?

– Псевдоним слишком вычурный. До тошноты… – Тут я действительно впервые поняла, что псевдоним дурацкий. А мне казалось…

– Это не псевдоним, а имя. Хотя она могла бы позволить себе и псевдоним.

– Актриса?

– Писательница.

– М-да? И как пишет?

– Классно! Некоторые стихи так и просятся лечь на музыку.

– Групповуха?

– И в том, как вы это сказали есть нечто… из того, первого письма.

– А, так вы с ней еще и переписываетесь? – Мне стало нехорошо.

– Нет. Только вначале. Она дала объявление в газету с номером абонементного ящика. И имя. Для Эмилии. Я написал. Что-то было в этом объявлении… Зацепило меня. Хотя я в эти дела не верю… не верил – и никогда не читал странички знакомств и уж, разумеется, не писал туда. Да и газета – не моя. Я желтую прессу… – Он взглянул на меня. – Надеюсь, что и вы?

– И я. Хотя то, что вы мне сейчас рассказываете – та же желтая пресса. Дама с именем и фамилией дала объявление, и первый же ответивший уже рассказывает всему миру, какая она страстная, раскованная и сексапильная.

– А вы, оказывается, феминистка! И праведница?

– Какие глупости! – Я едва взяла себя в руки. – Плесните мне, пожалуйста, еще коньячку!

– Уж и себе заодно. Можно?

– Вы же не смешиваете?

– Ну, такой день… За него можно и двумя плохими заплатить. – Он снова улыбнулся той улыбкой, но на сей раз ничего, кроме боли, я не почувствовала.

– За Эмилию? – спросила я.

– За вас!

– Ну, как хотите. А я выпью за ту дурочку Эмилию, что поддалась глупым чувствам и послала объявление в газету, которую читают болтуны и распутники. – Я подняла рюмку и чокнулась с небесами. – Надеюсь, она вовремя вычислила вас и не влюбилась?!

– За нее я не могу отвечать, а я – точно. Попался в сети…

– Красотка? Высокая, кареглазая, с вьющимися черными волосами?

– Точно. Так вы с ней знакомы?

– Нет. Просто перечислила качества, противоположные моим. Чтобы определить ваш вкус.

– Если так, – попали в точку. Но в даму с таким набором качеств я влюбился не благодаря, а вопреки. Скорее, нутро меня покорило. Женщина с темными волосами – то же самое, что мужчина – с белыми. На первом месте для меня – рыжеволосые, затем идут блондинки. И уж на худой конец… Но на первом – ры-жи-е! – Он улыбнулся, но я быстро перевела взгляд на свечу и успела защититься от очередного укола шпаги.

– Слушайте, а вы – хват! Нигде своего не упустите?!

Он промолчал.

– Так. Надоели вы мне со своими эмилиями. Приступайте к работе. Зарабатывайте денежки!

– Приказывайте. С фокусами у меня – туго. Но спеть под гитару или… стихи прочесть… Это сколько угодно.

– Гитары нет. Отдала в мастерскую. А стихи… Что ж, пусть будут стихи. Только – хорошие. И не про собак. Не «Собаке Качалова» и не «У попа была собака…» Это, думаю, понятно?

Илья вздохнул и начал читать. Волосы у меня на голове зашевелились так, словно из-под них врассыпную кинулись сотни меленьких мышат…

– «Все наши несчастья – всего лишь предвестья благие.

Все приобретенья – кассандры грядущих утрат.

Изменится все…

– …я пророчу, мои дорогие,

Голодный наестся, в шелка обрядятся нагие,

Ждет праведных нимб из червей и полынь на могиле,

А грешников ждет наказанье…

– …веселенький ад». Вам знакомы эти стихи? – Он был потрясен, но вовсе не смущен.

– У меня хорошая память на все, что я когда-либо писала.

– Только не говорите, что это написали вы.

– Хорошо, не буду.

– Значит, правда… Эти стихи – ваши.

– Наши…

Илья недоверчиво и изучающе смотрел на меня с полуулыбкой человека, который знает, что сейчас признаются во лжи, обернут все в шутку, и всем своим видом показывал, что он заранее прощает розыгрыш и даже рад поучаствовать в нем в качестве разыгрываемого лоха, – но я не оправдала его ожиданий.

– Я написала их четыре года назад. К случаю. И не помню, чтобы разрешала кому-нибудь выдавать их за свои… Разве что Веньке. Он любил на мальшическом междусобойчике блеснуть строфой…

– Братец?

– Не поняла?..

– Венька – это ваш брат? Сына, который ходит на междусобойчики у вас не может быть, верно?

– Мне двадцать восемь. Если бы в шестнадцать лет родила… Или в пятнадцать…