Марина М. в поиске счастья

Марк сразу обнял меня за талию и требовательно притянул к себе. Я не стала воображать недотрогу и в скором времени обмякла в его руках. «Мужчина! – думала я в тот момент. – Вот он, одинокий мужчина! Чувствуй, Мариночка, что-нибудь чувствуй!».

Мы кружились в медленном ритме популярной песни, и Марк всё крепче прижимал меня к себе. Крепкие руки, широкие плечи, подкаченный торс – гарантировали 100% чувство защищенности. Ведь так хочется, чтобы кто-нибудь красивый и благородный спас всю мою жизнь. Чтобы больше не вспоминать Андрея, его руки, дыхание, взгляда серых глаз и…

И как только я подумала об этом, меня тут же что-то сильно кольнуло в груди. Я отпрянула от плеча Марка и внимательно посмотрела на него. На какую-то долю секунды в лице Марка я увидела черты Андрея, и мне сделалось дурно. Сначала жарко, потом холодно. Я то краснела, то бледнела. Прокатившийся секундный ужас, будто цунами, вынес меня на берег и оставил посреди щепок и хлама.

– Тебе плохо? – заволновался Марк.

– Кажется, это от мартини. Извини, мне нужно в дамскую, – я высвободилась из рук парня и побежала в сторону уборной, по пути прихватив с собой сумочку с телефоном.

Не разбирая дороги, я влетела в первую попавшуюся кабинку. Сиденье унитаза было грязным, запачканным женской кровью. От увиденного мне стало ещё хуже, живот скрутило, я попыталась срыгнуть, но всё, что вышло из меня – тянущаяся вязкая слюна. Я сплюнула и вышла в холл с раковинами, возле которых крутились разодетые девицы.

– Вам плохо? – проявила вежливость одна из них. – Может, позвать кого-нибудь? Или вызвать скорую?

– Нет, спасибо. Мне уже лучше, – поспешила заверить я.

Группа из трех девушек, смачно накрасив губы, стала готовиться на выход. Они громко вспоминали про какой-то вопиющий случай с их знакомой, которая нюхала в кабинке туалета наркотики, и той сделалось плохо. Конец рассказа я так и не узнала, девушки вышли. Наверняка, они приняли меня за такую же наркоманку. Но меня это совершенно не волновало. А волновал непонятный страх и ужас от приведенного лица Андрея.

Я несколько раз зажмурилась, чтобы отпустить образ, а потом полезла в сумочку и достала телефон. Мне хотелось позвонить Андрею и тут же выяснить раз и навсегда, что значил сорванный поцелуй с моих губ. Как это всё понимать? И пусть уже скажет, есть между нами что-то или нет. Правда может быть суровой. Но как бы там ни было, мне стало бы легче.

И как только я решилась позвонить, открылась дверь и в уборную влетела Роза.

– Господи, что с тобой случилось? Ты в порядке? – суетилась возле меня подруга.

– Да, всё хорошо. Просто я поняла, что не могу так.

– Как?

– Я не могу жить, не зная, что между нами происходит.

– Между тобой и Марком?

– Да, нет же. Между мной и Андреем. Я собиралась ему позвонить и…, – но не успевала я договорить реплику, как в дверь влетела ещё одна группа чирикающих между собой девиц.

– Пойдем на улицу, – Роза схватила меня за руку и ловко вывела через толпу на свежий ночной воздух. Мы быстрым шагом обогнули улицу, укрылись в каком-то темном переулке, и Роза принялась затягиваться сигаретой, кивая в мою сторону, чтобы я начинала рассказ.

– Говорить мне не о чем, – уткнулась я невидящим взглядом в пустоту ночной улицы. – Я его люблю, и тебе этого не понять.

– Почему не понять? Я хорошо тебя понимаю. Что я, по-твоему, не любила вовсе?

– Может, когда-то давно, – я долго и внимательно посмотрела на Розу, желая всей душой выторговать тайну ее любви. Но всё было тщетно.

– Мариночка, дорогая, – блаженно потягивала подруга сигарету. – Ты создала себе иллюзию и живешь в ней. Встряхнись наконец. Ты что сериалов не смотришь, не читаешь книг? Андрей твой безумно богат: у него богатая семья, шикарная квартира, машина, бизнес и девушка супермодель. Даже если ты ему и приглянулась, то дальше секса в гостиничном номере дело не пойдет. В лучшем случае, он продаст тебе квартиру и оставит жить в ней спокойно, в худшем – возьмет мзду в виде секса на пару ночей, признается в любви, но, в конечно итоге, разобьет сердце. Потому что деньги всегда идут только к деньгам. А ты, прости меня, гол как сокол.

Роза всегда попадала точно в цель. Она никогда не церемонилась с чувствами людей, не рассусоливала и не строила поэтичных выводов из сложившейся ситуации. Она говорила напрямую, как оно есть, и правда её, как впрочем и любая, убивала наповал.

– Поэтому хватит распускать нюни. Посмотри на Марка. Разве он плох?

– Нет.

– Вот же! И ты ему приглянулась, – подмигнула подруга. – Родители со средним достатком, папа врач-стоматолог, мама сидит дома, шьет занавески – хобби у неё такое. Марк учится в МГУ, живут они на Патриарших с застойных времен их покойной бабки. В конце концов, перспективное будущее.

– Неплохо звучит, – от безысходности согласилась я. Роза же ехидно улыбнулась и затушила сигарету о фасад здания.

Когда мы вернулись в клуб, было уже довольно людно: к барной стойке совсем не пробиться, а танцпол загустел танцующими. Роза объяснила, что сегодня выступает какая-то малоизвестная группа, и весь народ собрался поплясать под их исполнение. Меня это не интересовало, да и перспектива оставаться в душном клубе, заполненном до отказа людьми, не создавала радужного настроения. Поэтому допив оставшийся мартини, мы поехали на такси к сокурснику Марка, куда-то в сторону Новорижского шоссе.

Дом, в котором мы очутились, выбил меня из колеи. Я опять оказалась в богатой обстановке, среди людей, которые жили не по средствам. Массивные ворота, камеры по периметру и охранники в белых рубашках и черных костюмах.

За забором обширная парковка, ряд до блеска натертых дорогих машин. Парк в английском стиле с прямоугольными прудами и рядами ровно подстриженных деревьев. Сам дом с колоннами и балконами; чуть поодаль флигель, отдельные здания для охраны и обслуживающего персонала. А сзади дома – огромный бассейн и так называемая вечеринка для богатых и посвященных в самом разгаре.

Я злобно посмотрела на Розу. В сотый раз я попалась на ее уловку – поехать туда, где деньги правят балом. Хотя надо было думать, в МГУ сейчас учатся либо дети богачей, либо вундеркинды, третьего не дано. Но Роза сделала вид, что не заметила моего настойчивого взгляда, только опрометью шепнула на ушко: «Расслабься и получай удовольствие, завтра этого не будет. И возьми, наконец, в оборот Марка».

Пока Марк разговаривал с хозяином вечеринки, а Роза вцепилась в губы Дениса словно голодная львица в глотку антилопы, я  решила пройтись вдоль бассейна. Оценила пьяных девиц, танцующих в купальниках, пристающих к ним парней, и взяла с подноса официанта бокал с каким-то розовым коктейлем.

Ничего интересного на вечеринке не было. Безумно дорогие молодые люди, считающие себя не то что богемой высшего общества, а скорее даже представителями Олимпа Древней Греции. Восхитительные девушки, будто вырезанные из летних журналов мод. Парни, изображающие плейбоев, и море пафоса, перемешанного с развращенным весельем. Во всем этом я четко ощущала свою ненужность, будто не в своей тарелке. Хотелось испариться или убежать, куда подальше.

– Я искал тебя везде, – вдруг откуда-то из толпы вынырнул Марк.

– Это хорошо. Я уже собиралась уходить.

– Да? – испугался тот. – Но почему?

– Не знаю, – я пожала плечами и замолчала, вглядываясь в темноту, где находился плохо освещенный сад. – Просто, мне кажется, я нахожусь не в том месте.

– Будет салют, – попытался заинтересовать меня Марк.

– Это хорошо, – равнодушно отозвалась я.

– Может, потанцуем? Или ещё принести выпить?

– Можно выпить, – указала я на полупустой треугольный бокал для мартини. – А может… – парень смотрел прямо мне в глаза, и я чувствовала неизбежную близость. Я была зачарована красотой Марка словно злым волшебником.

– Да? – эхом отозвалась я и поежилась, но вовсе не от холода, а от осознания того, что может между нами быть.

– Пиджак? – тут же предложил красавчик, и я, молча, приняла его ухаживания.

В народе говорят, что клин клином вышибают. И если мне никогда не дождаться ответной любви от Андрея, то её срочно нужно было заглушить Марком, чтобы не было слишком больно. Поэтому я сделала то, чего бы никогда не позволила себе ранее – поцеловала первой.

Губы Марка были сладковаты на вкус от выпитого коктейля, дыхание прерывалось в такт биению сердцу. Поцелуй показался легким и прозрачным, как крылья бабочки-стеклянницы. Я ничего не почувствовала, совсем ничего. Я попыталась обнять Марка и услышать его клокочущую душу, но для меня она была тиха и пуста.

В отчаянии я посмотрела в его темно-голубые, наполненные нежности глаза и мне стало опять нехорошо, я опять увидела в лице Марка Андрея. Это было ужасно, как навязчивый призрак, гонялась за мной тень мужчины, который никогда меня не любил. И, чтобы разогнать все тени, наводящие на меня страх и отчаяние, я опять поцеловала Марка, страстно, злобно, закусывая губы. Его ответная реакция не заставила себя ждать. Его руки беспрепятственно ходили по моей спине, пальцы вплетались в волосы и заставляли наклонять голову то в одну сторону, то в другую.

«Гори всё огнем», – проскочила безжалостная мысль в голове. Но поцелуй продолжался недолго. Где-то позади нас раздался свист. Мы остановились, тяжело дыша и утирая раскрасневшиеся губы. Я поморщилась от света прожектора, направленного прямо в лицо. Зачинщиком сего зрелища был друг Марка – хозяин вечеринки.

– Эй, голубчики, – кричал он пьяным голосом. – Во флигеле есть свободные койки. Пора занять одну из них.

– Марк, красавчик! – выкрикнул кто-то из гостей и свистнул. По толпе прокатился рой обрывистого смеха. Я отвернулась, Марк замахал отрицательно рукой, свет от нас тут же убрали, музыку прибавили громче, и собравшаяся толпа продолжила кутить дальше.

Утро оказалось убийственней всего. Голова была чугунной и по ней, как по кастрюле, безжалостно лупили поварешкой так, что боль раскатами проходила от лба до затылка равными порциями. Ноги гудели, во рту пересохло – организм просил пить. Я по памяти доползла до кухни, стащила холодный чайник с плиты и из горлышка, обливаясь по пояс, выпила половину.