Параллельные кривые

– Не вижу разницы. Правда. Тишина. Наверное, я бездарь. Ничего не чувствую.

– Ну-ка дайте, – Алла взяла фотографию мужчины, присмотрелась и горестно вскрикнула. Схватила телефон и стала набирать номер.

– Алло, алло…девушка, почему у Вас этот телефон? Где Стрела? Когда? Два часа назад?!!

Загадов не вмешивался, когда она уронила потускневшее и разом обвисшее лицо в ладони и беззвучно затряслась. Он встал и зачем-то начал убирать посуду. Вдруг вспомнил слова Олега, что нельзя оставлять человека один на один с бедой. Только что каждый из них потерял друга. Надо объединиться и что-то делать.

– Я побуду с Вами, – неожиданно для себя самого сказал Загадов.

Она помотала головой:

– Уходите. Мне надо побыть одной. Голос её имел над ним какую-то удивительную власть. Он послушно оделся и вышел на улицу. Осмотрел двор, так детально соответствующий его фантазии. Ему стало не по себе, и он вернулся. Взял с вешалки у печки её пуховик и подал:

– У Вас вон и дров в доме нет. Пойдёмте за дровами.

– Я в другой одежде хожу за дровами.

– Ну и где она?

Алла встала, машинально надела куртку, и они вышли на улицу. Молча грузили дрова на санки, молча катили до сеней, молча выкладывали в оцинкованный угол.

– А-а-а, – вдруг завыла Алла, уронив поленья, – в цинковом гробу, в цинковом…куда я смотрела, я же всегда чувствовала его пульс, я же дыханье его рядом чувствовала!!! Как я упустила???

– Ты не Бог. Что бы ты сделала? Часть своей жизни отдала? – Арсений вдруг перешёл на «ты», присев рядом с ней.

– Отдала бы, отдала!!! – Она бессильно села на пол и рыдала громко, отчаянно, как ребёнок, который понял, что не всесилен. Арсений обнял её и подождал, пока пройдёт приступ плача.

– Пойдём, отдадим им…отдадим молитву, – впервые Загадов не думал о том, как эта сцена может красиво смотреться на экране.

Он проснулся от тишины. Не было слышно ветра, молчал холодильник. Лежанка под ним ещё была тёплой. Он выходил из сна неспешно, повернувшись на бок и уставившись в окно, за которым в утренних сумерках неслышно валились крупные хлопья снега. Как уютно в этом доме! Так бы и остался тут, и не искал никаких приключений…

Арсений поднялся и, стараясь не греметь, принёс из сеней поленьев. Затопил в кухне печь и поставил на огонь чайник. Почему-то не хотелось включать электрический, когда так мирно гудит печка. Вскоре с верхнего этажа бесшумно спустилась хозяйка дома. Горе не изменило её походки. Часто люди после трагических событий начинают шаркать ногами, как старики. Она была мобилизована, только лицо окаменело.

– Арсений, я должна полететь на похороны. Поживите у меня, пожалуйста, дня три. Вы вроде не курите, печь топить умеете. Да и соседей не хочу вовлекать, если честно. Вода в колодце, картошка в подвале. Ключ у меня один, не потеряйте. Здесь Вам никто не помешает писать. Если вернётся Пуля, разогрейте ей кашу, найдёте в холодильнике.

– Хорошо, – почти не раздумывая, ответил он, – я только провожу Вас до автовокзала. Да и кое-какие вещи нужно взять.

– Автобусы не будут ходить все каникулы, я закажу такси от перекрёстка.

Она прочла молитву так, будто его здесь не было, после чего они позавтракали, она оделась теплее обычного, проверила ещё раз, что положила паспорт, банковскую карту и билеты на самолёт, купленные через интернет. Кинула рюкзак на плечо. Он отнял её ношу, закрыл дверь, сунул ключ в карман рюкзака, и они пошагали через лес на главную дорогу. Через пять минут запиликал телефон.

– Наверное, такси, – Алла взяла рюкзак, расстегнула карман, сунула руку, и вместе с телефоном вытащила ключ. Укоризненно глядя на Арсения, протянула ему артефакт на верёвочке.

– Упс, – виновато произнёс Загадов и положил ключ в карман.

Посадив Аллу в микроавтобус до Санкт-Петербурга, он отправился домой, кинул в сумку командировочный набор, кое-какие продукты, ноутбук. Потом подумал, что Алле не очень-то удобно будет стирать постельное бельё, таская воду из колодца. Добавил к багажу пару простыней, наволочку и пошёл обратно на автовокзал. У пирожковой на площади к нему пристал местный дурачок. Улыбаясь во всю ширину беззубого рта, он протяжно приветствовал Арсения:

– Доообвый дееень. Я – Пееетя.

Сеня ответил приветствием и сделал то, чего обычно себе не позволял – достал из кармана кошелёк, расстегнул кармашек для мелочи и отдал Пете часть заработанного. Вместе с кошельком он извлёк из кармана ключ от чужого дома. Прощально сверкнув бочком, ключик плюхнулся в серую снежную кашу на нечищеной мостовой. Загадов не догадался. Даже не вспомнил, что ключ был там, где теперь его нет. Зато догадался Петя. Всё так же широко улыбаясь, он сгрёб плохо гнущейся пятернёй Сенину потерю и поспешил за ним в здание автостанции.

– Мустина, мустина, ты клуть потеял.

Арсений поблагодарил Петю и положил его находку на всякий случай во внутренний нагрудный карман, вместе с паспортом. И тут только вспомнил, что автобусы в сторону Мятной не будут ходить до 12 января. Почесав свой выдающийся лоб, Сеня посчитал в уме, скольким батонам хлеба равняется одна поездка на такси. И пошёл пешком, но недолго радовался свежему воздуху на Рижской – ноги промокли. Пришлось отчаянно молиться о попутке. Загадову повезло – его бесплатно подбросили до того самого перекрёстка, откуда они с Аллой уезжали утром. В машине его мокрые ноги отогрелись, и в лес он углублялся почти бодро. И так же бодро навстречу ему двигался пограничный наряд.

– Здравствуйте. Лейтенант Муромцев. Предъявите документы, пожалуйста.

Сеня полез за паспортом во внутренний карман. Ключ, весело чиркнув красную корочку, отскочил в снег, чистый, вполне глубокий и неутоптанный.

– Вот же беда, Алла меня прибьёт, у неё один-единственный ключ, – чуть не заплакал Сеня. Это было уже не смешно. Три раза ключ пытался ускользнуть. По-че-му? Раскапывая снег, Арсений не на шутку испугался. Что за знак? Что за намёк?

– Стойте, вы так не найдёте. Искать ключи под снегом бесполезно. Если у вас нет металлоискателя, – лейтенант уже набрал номер, – Санёк, хутор Приграничный знаешь? Да, тут Перец теперь живёт. Да баба, фамилия такая. Не, не питерская, откуда-то с севера. Бери свою пикалку, дуй сюда. Мы на дороге ближе к озеру. Звук мотора раздался, по Сениным ощущениям, незамедлительно. Санёк на снегоходе с каким-то прицепным корытом появился внезапно, будто ангел из параллельного мира. Пограничники стали утюжить металлоискателем снег в районе падения ключа. Сеня размышлял о знаках судьбы. Вдруг металлоискатель запищал, а потом ещё и ещё, всё настойчивей, и этот звук указывал на что-то более солидное, чем ключ от Аллочкиного дома. Ребята быстро достали ключ, но земля продолжала мучить чуткий прибор.

– Не, не мина, – вслух рассуждал Санёк. Тут лес возили, ходили – давно бы взорвалось. Сейчас и не выкопаешь – земля мёрзлая, техники нужной нет.

– Найдём, – уверенно произнёс лейтенант Муромцев. Сеня подумал, что не зря этот парнишка попал в пограничники – больно любопытный и настойчивый. Загадов пошёл на хутор, разгрузил сумку, но не мог себе позволить оставаться в стороне от интриги и вернулся на раскопки, прихватив лопату и ломик.

– Я подумал, может, помощь нужна?

– Может, – хором ответили мужики, уже гревшие землю костерком.

Вскоре звякнул металл и показался облупившийся бок крашеного голубой краской сейфа. На боку его красовалась надпись «Инв.№ 0000214». «В принципе, я не против клада, – подумал Сеня, – но какой-то он вопиющий». Санёк потянул ручку:

– Закрыто…

– Нее, примёрзло. Лёд сковырять, и откроется…может быть, – предположил лейтенант Муромцев. Так и оказалось. Ещё оказалось, что в сейфе мирно сидит человеческий скелет, положив грудную клетку на колени. Сеня вскрикнул и перекрестился:

– Господи, кого это так? За что? – в голове его пронеслась история пропавшей девушки, которая исчезла в этих местах десять лет назад.

– Да никого, – успокоил его лейтенант, – он пластмассовый. Настоящий бы лежал кучкой, а этот вон, – он приподнял руку экспоната, – целенький, всё на лесочках и шурупчиках. Похоже, школьный экспонат. Только что он тут делает, в сейфе и возле озера? Сеня согласился, что более нелепую находку сложно себе представить.

В глубине души он всё же надеялся на клад. Йорика усадили в прицепные санки, живописно привалив к сейфу, и, предвкушая реакцию сельчан, с хохотом повезли в сторону государственной границы. А Загадов направился на хутор.

Вечерняя сырость поползла в дом, и Арсений затопил печи. Усевшись на тёплой лежанке и вытянув ноги на табурет, он принялся исследовать прошедший день на предмет пищи для сценария. Три раза сегодня он пытался потерять ключ, и это не давало ему покоя. Неужели он сопротивлялся возможности пожить в этом доме несколько дней? Чем же ему это угрожает? Вроде бы, ничем. Три раза ему настойчиво этот ключ возвращали. М-да…неспроста это. И скелет. Ну, просто идеальный финал дня! Фальшивые кости в железном ящике, который то ли на помойку выкинули, то ли украли, не ведая содержимого сейфа. Вполне могли стащить при ликвидации училища. Под эту лавочку, говорят, много чего спёрли. Прекрасное было учебное заведение с мастерскими, столовой, общежитием. Вся деревня тут работала, обучали нужным профессиям. Оказалось, нерентабельно. Рентабельней разорить. Котельную, которая отапливала не только учебные корпуса, но и все близлежащие дома, закрыли, как только ПТУ было ликвидировано. Людям настоятельно рекомендовали путём сбора добровольных подписей установить в квартирах электрическое отопление. И теперь бывшие сотрудники системообразующего предприятия платят по три тысячи из невеликих пенсий только за электричество и клянут районную власть, которая не чистит даже дороги возле их домов, поскольку они «принадлежат Пскову». Некрасиво. Всё, что некрасиво, Загадова расстраивало.

Он взял со стола лист писчей бумаги, чтобы сделать кое-какие наброски. Под ним оказалось фото – Алла в спешке забыла. Стрела, говоришь? Кто он тебе? Муторное чувство завладело Сеней – он вдруг вспомнил, как фантазировал про личную жизнь Аллы, её ботинки и смерть мужа. Вспомнил и её слова о том, что магам надо быть осторожным с фантазиями. Никаким магом, понятное дело, он себя не чувствовал и никогда не интересовался вызыванием духов и прочей ерундой. Но подлая мыслишка сверлила мозг: «А вдруг это я своим неумеренным воображением привлёк в её жизнь смерть?». Он с сожалением разглядывал фото. Ничем не примечательный худощавый мужчина среднего роста. Взгляд вот только пронзительный, цепкий. Что же с тобой случилось, Стрела? И вдруг где-то внутри черепной коробки услышал усталый голос:

– Отвяжись, не до тебя сейчас.

Сеня оторопел. Крепко зажмурил глаза, потом открыл, немного посидел в тишине. Потом нашёл фото Олега и пристально, как рассказывала Алла, посмотрел на него. Да, действительно, пространство за фотографией друга будто было пустым, сам образ расплывался, Сеня никак не мог его удержать перед внутренним взором. Глаза Олега всё время закрывались, лицо было неживым. Он перевёл взгляд на фото Стрелы. Хм… в прошлый раз ощущения были одинаковыми, а сейчас лоб Арсения пульсировал, и человек на фото будто откликался, дышал.

– Как так может быть? – в замешательстве Арсений заговорил вслух.

– Потом узнаешь, – прозвучал в голове всё тот же усталый голос.

Сеня перекрестился и начал глубоко дышать, успокаивая учащённое сердцебиение. Ладони вспотели, защипало язык. Но постепенно полный медленный вдох и такой же выдох привели его во вменяемое состояние. Он встал, оделся и вышел во двор. Да, можно скинуть снег с сарая. Там крыша почти плоская, а намело много. Снег сырой, того и гляди, продавит крышу. Было часов шесть, когда он по шаткой деревянной лестнице забрался на скользкий шифер, а спустился вниз уже в полной темноте. Физический труд окончательно вернул его в форму. «Хотел приключений? Изволь. Что будешь с ними делать?». Он устало вошёл в дом, доел остатки манной каши с чаем и начал писать. Что ещё мог сделать с непонятным человек, считающий себя сценаристом?

Я его не убивал. Ведь если б у меня была такая сила мысли, способная лишать жизни и даровать её, Олежка был бы жив. А почему я поверил ей, почему согласился, что его нет? Хм…потому что так и есть, и я это чувствую. Вот и всё.