Параллельные кривые

Параллельные кривые
Елена Петрушина

Приключенческое фэнтези «Параллельные кривые» – история о непростых людях с непростыми способностями. Врач-иммунолог, психолог, сценарист, историк и другие персонажи действуют в реальном мире, раскрывая магические способности – кто во благо, кто во зло. В книге содержатся описания эзотерических и психологических практик в усечённом виде. Практиковать самостоятельно не рекомендуется. В оформлении обложки использована авторская фотография.

Глава 1. Загад не бывает богат

Ночь бела, словно кости предков. Если бы сценарист Арсений Загадов описывал свою бессонницу подобными словами, куда бы его это завело? Он был против поэтической вычурности. Рождественское полнолуние тревожило его иначе. Лунного света хватало, чтобы, не включая лампу и не открывая штор, пройти на кухню и сварить кофе. Полчетвёртого. В голове ни шороха. Самое время писать «потоком сознания», без удушающей самокритики. Сеня глотнул кофейку и заклацал старой клавиатурой:

«Сцена 1. Собака размышляет

Погожий летний день. Ухоженный белый кирпичный домик. Вокруг лес, других домов поблизости нет. Аккуратно пострижены лужайка, сад и дорожки к пруду и колодцу. Огромный огород зарос высокой травой, посредине – небольшой обработанный участок с грядками морковки и пр. Поодаль старая баня с отвалившейся дверью, на которую упало сухое дерево. Сарай не в лучшем виде – дверь на одной петле, худая крыша из щепы, оборванный рубероид; возле стен сарая – старые покрышки, канистры из-под машинного масла, заржавевший садовый инструмент. На крыльце в тенёчке лежит некрупная рыжая собака. Перед собакой – толстый дохлый крот, тряпка, еловая шишка, сухие листья, пёрышко. Она созерцает всё это. Собачья физиономия отражает процесс решения непростой задачи. Поднимается, смотрит на всё с разных позиций, берёт пёрышко, перемещает. Двигает другие предметы. Дохлого крота отодвигает от пёрышка. Ложится, кладёт лапы на пёрышко, вздыхает.

Сцена 2. Собака вспоминает

Пёрышко превращается в женщину лет сорока, легко идущую по одноэтажной улице маленького городка. Она изящна, движения очень тонкие, плавные, мягкие. Волосы лёгкие, с проседью. Маленькие руки. Узкие красные джинсы, заправленные в грубые армейские ботинки на толстой подошве, синяя майка, рюкзак за спиной. Под мышкой – большой прямоугольник упакованной картины. Она – летящее по ветру невесомое перо. Ей приходится «утяжеляться», чтобы не унесло.

Навстречу женщине движутся мальчик с собакой. Мальчик вялый, усталый, как маленький старичок. Собака любопытна, всё обнюхивает.

Мальчик (ноет, обращаясь к собаке): Несчастье ты моё, пойдём!

Женщина: почему несчастье? Что она такого сделала?

Мальчик: таскается со мной повсюду…подарили на день рожденья…не знаю, что с ней делать…

Женщина: да ты что? Неужели всюду с тобой? Вот это да, какая у тебя правильная собака, настоящий компаньон!

Собака слушает женщину очень внимательно и с явным удовольствием. Женщина идёт дальше. Собака замирает на месте, смотрит поочерёдно на удаляющиеся спины мальчика и женщины. Бежит за женщиной.

Женщина – собаке (мягко, тепло): вон твой хозяин, беги, догоняй!

Улыбается, оглядывается с надеждой, мельком, идёт дальше.

Щенок убегает, но через некоторое время догоняет женщину, тычется носом в ногу, смотрит вопросительно.

Женщина: ну, дорогая…я иду далеко…

Женщина шагает, щенок не отстаёт. Солнце палит, бьёт в лицо. Картина на голове вместо навеса от солнца. Собака прячется в тень женщины. Женщина опускает картину, чтобы создать больше тени для собаки. Останавливается у ручья, где собака пьёт и недолго лежит. Они проходят по обочине идущей через лес дороги 10-12 км до деревни, ни одна машина не останавливается, чтобы их подвезти. Но женщина и не «голосует». Из проезжающих машин смотрят с улыбкой. В деревне им попадается старик на велосипеде.

Женщина здоровается, старик смотрит на собаку.

Женщина: вот, увязалась за мной, идёт от самого города…

Старик: ну так радоваться надо! Собака, она хозяйку чует!

В деревне они сворачивают на грунтовую дорогу и идут через лес, мимо озера. Наконец взгляду собаки открывается дом посреди леса. Она пулей мчится вперёд. Хозяйка открывает дверь, а собака тем временем в восторге носится по лужайке, по саду, вокруг пруда.

Скрип открывающейся двери возвращает собаку в настоящий момент.

Хозяйка выходит на крыльцо с едой для собаки. Берёт метлу, совок, убирает крота. Остальные собачьи игрушки отодвигает с дороги в сторонку, ближе к собачьей подстилке на крыльце. Собака благодарно смотрит, принимает действие хозяйки, уписывает еду.

Хозяйка говорит по телефону.

– Не сможешь?.. А когда?.. Да, я поняла.

Отключает трубку:

– Тряпка.

Собака разглядывает лежащие перед ней предметы, рычит, берёт тряпку, рвёт её и выбрасывает с крыльца.

Хозяйка плачет и смеётся, гладит собаку».

Сценарист Загадов мечтательно покрутил ус и потянулся скрюченным интеллектуальной жизнью телом. Он походил сейчас на старого, не особо закормленного кота, перед голодным взором которого замаячила кринка сметаны. Сеня думал, как пристроить начатый сценарий. Думалось ему плохо, как это всегда бывало, когда мыслительный процесс совершал вынужденную посадку на земную твердь с меркантильной целью.

– Ладно, загад не бывает богат, – вслух резюмировал гений пера. И, почесав лысеющий лоб, добавил:

– А кто бывает? Вот ведь…загад… Загадов… может, псевдоним взять? Думай-ибн-Богатей, например.

Вместо этого Сеня взял бумажник и пересчитал рубли. В кармашке для мелочи тоже. Капустина говорит, мужик с таким кошельком – позорище. Мелочный. Загадов действительно был экономен до крайности. Зато никогда не брал в долг – ему нравилось ощущение свободы, которое парадоксально образовывалось из жесточайшего самоограничения. «Вот и без этого вполне можно обойтись», – с удовольствием думал Сеня, урезая очередную статью обмена с миром. К сорока годам в разряд необязательного баловства прибавились и женщины, которых он умело удерживал в своей копилке эстетических феноменов, допуская только на страницы рукописей, но никогда – в интимную зону. Амуры занимали его не больше, чем любимого Шерлока Холмса, но в популярности он сильно отставал от гения сыска.

К великому сожалению, сценарист не мог обходиться совсем без еды, а потому помыслил завтрак. Помыслив, отредактировал картину, заменив желаемое на одобряемое и отправился в магазин. Было закрыто. Сеня глянул на командирские часы, подаренные Олегом Воеводой перед последней командировкой. Семь восемнадцать. Откроют в девять. Ругнувшись, он вернулся домой и проспал до обеда, когда два деспота, мочевой пузырь и желудок, разбудили его и погнали совершать примитивные действия, направленные на сохранение жизнеспособности.

Тем временем женщина в красных джинсах и армейских ботинках растерянно топтала рыхлый снег возле витрины магазина сантехники, и в ней зрело намерение купить не подходящий для лесного дома унитаз. Она не знала, что её двойник уже существует в альтернативной реальности, состряпанной голодным Сеней Загадовым, где ей полагался благоустроенный дом с солнечными батареями, артезианской скважиной и сауной в подвале, а пешком она ходила исключительно ради удовольствия. Как под гипнозом, она выбрала бирюзовый унитаз с бачком, хотя бдительность стонала во сне и жалобно вскрикивала. Дома она внимательно осмотрела туалет с проржавевшим дачным унитазом и чуть не заплакала. То, что она приобрела, категорически сюда не годилось. А, главное, она не могла понять, почему на неё накатило такое помрачение рассудка, что она позарилась на ненужное. Три тысячи восемьсот рублей…на эти деньги в деревне можно прожить три месяца. От досады она села прямо на бирюзовый фаянс, выгодно подчеркнувший искупительный красный цвет штанов.

Было ли что искупать гражданке Алле Дмитриевне Перец 1971 года рождения, постоянно проживающей по адресу деревня Мятная, дом 22? Ведь очевидная нелепость происшествия отсылала сознание прямиком к Божьей каре. С точки зрения увлекательности Сениного сценария, было. Сеня фантазировал отвязно, и уже наделил свой персонаж, далёким прототипом которого невольно стала Алла, изломанной судьбой.

Тяжёлые ботинки и красные джинсы на лёгкой барышне купили его с первого взгляда, и маховик воображения уже молотил вовсю. Она выделялась из общей массы наивной независимостью подростка. Такой человек или никогда не был взрослым или уже нажил преимущество игнорировать некоторые негласные правила. Загадова несло по ухабам дедуктивного метода, пока он шёл в районную библиотеку на творческий вечер писателя Карпенко.

Местные так не одеваются. Даже молодёжь. Солдатские ботинки – муж погиб в Чечне, например, она тоскует…это как память о нём. Красные штаны – уже пора найти любовника, только вот берцы мешают, как тень отца Гамлета. Кто у нас любовник? Возможно, эта женщина – жертва по жизни, Красная шапочка – находит роковых соблазнителей, которым не нужна? Или молодых раздолбаев? Загадов остановился было на лётчике, но выбрал рафинированного депутата с маникюром. Такой на стадии ухаживания за Честным Подростком будет показывать гражданское рвение, как «за державу обидно». Потом ему становится за карьеру страшно. Потому что он сам от себя скрывал, зачем идёт в депутаты, и такой уровень честности, который она предложит, он не вынесет. Понятно, он на ней не женится…

– Доброго здоровья, Арсений Егорович! – его рассуждения прервало зычное приветствие дородной библиотекарши. – Проходите в актовый зал.

По периметру зала за школьными столами уже чинно восседали постоянные посетители творческих вечеров – в основном продвинутые пенсионеры. Писатель Карпенко, целомудренно сложив руки в позе первоклассника, сидел в окружении букетов за отдельным столом и умильно озирал присутствующих. Его румяные щёчки покоились на белом мягком воротничке густо-зелёной трикотажной кофты. Сеню передёрнуло. Его эстетическое чувство терпело неудобства. Он был приверженец классики в одежде и хорошего вкуса в целом, а Карпенко искренне не любил. Он даже фамилию его путал, произнося «Карпук», поскольку этот вариант более точно выражал состояние неловкости, которое Загадов испытывал, читая стихи и прозу Карпенко. Пропустить же мероприятие не считал возможным из политических и стратегических соображений: в маленьком городке легко можно прослыть заносчивым и высокомерным невежей, если игнорировать презентации местных знаменитостей. Мало ли, может, самому придётся сидеть на месте Карпука… тьфу… Карпенко. Он поздоровался и сел ближе к выходу. Высидев одобряемое этикетом время, когда оратор завершил очередной глубокомысленный пассаж, повторяемый без изменений каждую встречу с публикой, Арсений извинился и вышел.

И столкнулся с Аллой. Точнее, толкнул её дверью. Загадов поспешно извинился и не смог противиться желанию последовать за героиней своего сценария.

– Раз уж я Вас ушиб, давайте знакомиться, – протянул руку, – Арсений Загадов, сценарист.

Алла окинула его рассеянным взглядом.

– Кроме нас с Вами об этом кто-то знает?

Организм Арсения выдал бурную вегетативную реакцию. Нервно гоготнув, он спросил:

– Можно, я использую вашу реплику в сценарии?

– Дарю.

– А Вы не хотите узнать, о чём этот сценарий? – Загадов на самом деле хотел впечатлений о ней. Его героиня вырисовывалась плоско, нужны были детали и подробности, выдумывать которые было глупо, когда можно подслушать, подглядеть и спросить. И он уже опутывал Аллу клеммами своего любопытства, но задал вопрос, загубивший диалог на корню – не хотите ли…