Age after age

Но иногда слов не хватало, а отключенные импланты лишали поиска по картинкам, и тогда Ник брал у сестер краски, чтобы рисовать то, что сложно описать словами. Простенькая палитра акварели била по сетчатке нестерпимо яркими, кричащими, неестественными цветами. Но в песне про северные сияния это было даже к лучшему. Ник вбивал в лист бумаги ультрамарин с кармином, оставляя место для салатовых всполохов авроры. При этом с его губ слетали старые северные сказки вперемешку с советами рисования «по-сырому». Переключение фокуса наконец перешло в тот самый автоматический режим, которого добивался Дэн: размывки и пятна облаков на миопии в минус шесть, тончайшая графика карликовых берез – в сверхточной единице.

И лишь когда Катерина утаскивала мелюзгу домой буквально за шкирку, Ник оставался один на один со своими мыслями. У него было всего двадцать минут на это, до последнего укола обезболивающего и сонного забытья. В эти минуты соблазн подключить импланты, выломать окно, сбежать из комнаты – одним словом, совершить ошибку и выйти на связь с Витом, – был почти невыносим. О да, вроде бы никаких обязательств, квартплата внесена на месяц вперед и вообще, но останавливало Николая Стрижова совсем не это. Всю свою жизнь он чувствовал себя рядом с Витом человеком если не второго сорта, то чем-то вроде. Он не завидовал – он восхищался генноотредактированным французом, которому дали все: птичью грацию движений, почти идеально симметричное лицо, быстроту реакций и главное – ястребиное зрение. Где-то, конечно, недопилили со смешливостью, харизмой и умением по земле ходить, но так пилотам того и не надо. А сейчас у фотографа появился шанс дотянуться до идеала хотя бы по пункту «зрение». Стоили того эн дней молчания в сети или нет? Кто знает, кто знает, только самовольно загубить свой единственный шанс Ник совсем не хотел. И засыпал, стискивая в кулаках простыню.

Рядом, вокруг, внутри спала Сеть, свернувшись клубочком до востребования.

***

Вита Обье можно было поднять в три ночи вопросом «назови десять отличий в фотонных движках первого и второго поколения», и он ответил бы без запинки, попутно обворчав спросившего на предмет «поспать тут всякие не дают». Но вот уже вторую ночь подряд лётчика будил не воображаемый дотошный экзаменатор, не уведомления из неспящего чатика экспедиции «Марс. Зеро», а призрак Ника.

– Дождись меня, – склонившись над растрёпанной макушкой Вита, тихо просил фотограф и, не давая себя поймать, шагал сквозь закрытую дверцу шкафа. Сегодня, правда, добавил «я в порядке, не волнуйся» – наверное, чтоб Вит не поставил себе второй синяк на лбу в попытках нырнуть в шкаф следом, как было предыдущей ночью.

Текстовые сообщения Стрижу от Ястреба копились на сервере, нетронутые.

– Где тебя носит, птица? – уставившись в тусклую звезду светодиода на потолке, спрашивал Вит.

«А с хрена ли он тебе должен отчитываться, Обье? Оба, часом, не первоклашки лет двадцать тому как. И уже нет той бабушки, которая тебя за Коленькой просила приглядывать, чтоб он на дороге ни обо что сослепу не споткнулся».

– Акулина, открой сайт справочной службы московских больниц.

– Минуту, – бодренько отозвался русскоязычный голосовой помощник. Пилот вздохнул. Надо бы поучиться оптимизму у этой электронной девки. Потом, когда найду Ника.

На девятом по счёту «такие не поступали» глупая тревога Вита сдала позиции праведному гневу. Причём непонятно, на кого Вит злился больше – на друга (сейчас каждое дерево вай-фай раздаёт, не судьба маякнуть, что ли?) или на самого себя (чего расквохтался, аки наседка?)

После восемнадцатого «не поступали» Вит прекратил мучить Акулину, отключил гарнитуру и, как сидел, опал навзничь обратно на куцый матрас. Затылок лётчика решил, что посадка всё-таки была жестковата: перед глазами заплясали солнечные зайчики далёкого лета в новгородской деревне, которую давно уже не найти на картах. В нос шибануло терпким запахом козьего молока, которым бабушка по распределению для Вита – родная бабушка Ника – равно угощала обоих пацанов прежде, чем пустить на выпас в бескрайний и непознанный мир.

Слишком разные, чтобы всю жизнь ехать вдвоём на одном велосипеде. Слишком похожие в чём-то неуловимом и важном, чтобы разъехаться на первом же повороте раз и навсегда.

– Он думает о тебе, – сообщила из планшета отключённая Акулина. – А значит, вернётся.

Вит вздрогнул и проснулся снова. Чёрт, вот только слуховых галлюцинаций мне сейчас не хватало. Едва-едва устроился хоть куда-то…

Возвращайся скорее, Ник. Вместе твою клюкву доедим.

***

Утром пятого дня Катя не пришла, Рыжик лизнул в ладонь, а на завтрак вместо каши и йогурта появился ломоть хлеба с беконом и чашка кофе. Так Ник понял, что сегодня его отпустят на волю. Радоваться бы, но внутри сидела заноза. Накануне Дэн устроил такую тренировку, что будто в космос фотографа готовил. Ник не сделал ни одной осечки, не допустил ни промаха, но в глазах Заневского все равно осталось сомнение.

Ник лениво жевал бутерброд. Кофе был превосходный, будто его на спиртовке варили в турке, но мысли Ника были не об этом. Они уходили в отрыв, цеплялись друг за друга как кучка альпинистов в ста метрах от вершины-разгадки, и было в них что-то про нелюбовь к экзаменам, о взятии на слабо и неверии в собственные силы. Еще страшней было думать о том, что ждет дальше, ведь сначала ты до дрожи в коленках боишься чего-то, а когда оно, наконец, свершается – ты чувствуешь себя идиотом, ведь надо было не бояться, а думать, как с этим жить дальше. Боги, куда ведь проще в тундре, в лесной глуши, посреди прибойных волн, чем в этом многомиллионном складе людских душ. И голову можно дать на отсечение – природу ближнего подмосковья и смоленщины тебе снимать этими глазами не дадут…

В полированном крае тарелки с крошками мелькнула тень. Ник резко вскинул голову. Прицел. Фокус. Съемка. Посмотреть кадр.

Все случилось в какие-то доли секунды. Просто любопытная чайка с Москвы-реки заглянула в окно белоснежного лазарета. Просто Ник успел ее сфотографировать в режиме «спорт».

Активировать импланты. Нет, обновляться потом, отстань, все.

Отправить фото.

Дэн Кириллович, ну теперь-то экзамен сдан?

Ник скидал вещи в рюкзак, недосчитавшись фонарика и ручки-зажигалки. Море Ясное, наверно, утащило, да и ладно. Выждав еще пару минут, Ник толкнул дверь и вышел из комнаты.

В холле его ждал Дэн и еще более неприличная кипа бумаг, чем в начале истории. Дэн небрежно развалился на белом кожаном диване, принимая форму жидкости и ничуть не смущаясь своего клиента. Небрежный кивок на свободную половину дивана заменил «доброе утро».

– Красивая чайка, – замена для «экзамен сдал».

Пауза. Ник молча рассматривал гору бумаги на журнальном столике. Риторический вопрос «зачем тогда было каждому гражданину регистрировать цифровую подпись?» заменился молчанием. Начиналась новая жизнь, где все отныне будет сложно.

– Ты читал свой контракт на бионические глаза, Ник?

– Нет. Зрение не позволяло.

– Тогда только самое главное, – Дэн потянулся к краю столика так медленно, словно был не уверен в правильности своего решения. Это было ново. – Держи. Там подчеркнуто.

Ник не взял протянутой бумаги. Экзамен или нет, а я все равно теперь увижу и отсюда.

«… Пользователь обязуется, согласно пункту 7.9 ФЗ №189 о Контрактах и Договорах, оставаться сотрудником Заказчика в течении 5 (пяти) лет с момента установки Изделия, выполнять Правила внутреннего распорядка и свои обязанности согласно Должностной инструкции. Досрочное прекращение контракта на данное Изделие возможно только в случае, предусмотренном пунктом 10 данного договора, то есть полной окупаемости затрат Заказчика по приобретению, установке, обновлению и обслуживанию Изделия.»

Пункт 10 содержал в себе астрономическую цифру. Столько весь Ник не стоил, даже если продать остальные органы.

– Техобслуживание и настройка всегда за мной, – тихо добавил Дэн, с трудом заставляя себя смотреть на Ника. – А Катерина поможет психологически… Если надо будет. Просто так.

– Морю Ясному привет, – улыбнулся Ник, пряча за движением губ вой связанного зверя. – С зажигалкой пусть поосторожней.

Глаза Дэна подкатились к потолку, и оба вдруг рассмеялись. Пожалуй, детвора еще могла что-то с этим миром сделать. Хорошее.

– Ты правда заходи еще, Ник, – повторил Заневский почти умоляюще. – Они от меня теперь сказки про полярных летчиков требуют же… Будешь нянькой на полставки, а?

«Только к одному пилоту загляну для начала», – подумал Ник и подмахнул бумаги почти не глядя. Раньше не читал, незачем и начинать. К черту эти диоптрии.

***

– Что вы умеете помимо полётов, товарищ Обье?

Вит едва не поперхнулся от неожиданности, но ведущий тренинга продолжал настойчиво пялиться пилоту в глаза. О, если бы пялился он один, но нет: кажется, вся остальная команда «Марс. Зеро» тоже ждала ответа. Кое-кто блуждал взглядом по ногам соседей, пытаясь ответить самим себе на тот же сакраментальный вопрос.

Лётчик пожал плечами, но мироздание в лице ведущего не желало отпускать его без ответа. И правда, чему ты успел научиться в этой жизни, Вит? Хватал по верхам случайные знания и навыки, но чаще балду гонял от взлёта до взлёта, поставив все на единственную козырную карту, а запасной аэродром всерьёз не готовил. Ну, так чем полезен может быть ястреб, если ему обрезать крылья?

– Э-э… Ныряю хорошо. Стрелять умею. Яичницу подкидыванием переворачивать.

Ребята прыснули в том смысле, что да, яичницу с подкидыванием умеют не все. Вит тихо выдохнул. Говорят, совместный смех сближает. А даёт ли он право на уточняющие вопросы?

– В условиях пониженной гравитации за яичницу, правда, не ручаюсь. Мы же сейчас по Марсу говорим или просто за жизнь?

Ведущий поспешно кивнул, признав своё упущение.

– По Марсу, по Марсу. С понятием «дублирование» все знакомы, верно? Первый этап подготовки предполагает перекрёстное обучение навыкам, которые…

«…пригодятся вам на красной планете», – мысленно закончил Вит, не понимая, почему на самом пафосном месте запнулся и замолчал ведущий. Впрочем, в следующий миг новая мысль захватила его без остатка: даже если форсировать эту затею при помощи обучающих флэш-карт, сможет ли, к примеру, медик экспедиции посадить корабль с отказавшим движком так же круто, как лётчик-универсал? И сможет ли лётчик провести операцию на борту этого корабля столь же идеально, как в учебной аудитории под присмотром медика?