Age after age

У тебя все получится, пилот. А если нет, то я сам приеду. Поменяю глаза и, может, даже не ослепну.

Этому дивному новому миру не нужны старые люди.

***

«Апгрейдим тушку, починим душу» – таким (разумеется, неофициально) был девиз нейрокибернетической клиники Дэна Заневского и Катерины Валько. Тандем из кодера-электронщика и психолога-универсала творил чудеса. Иногда – вытворял. Но об этом Вит Обье, направленный в клинику «ЗаВал» для прохождения профессионального отбора, не знал и знать не мог.

Юркий робот за стойкой ресепшн отсканировал паспорт лётчика, проставил в системе отметку о явке и изящно указал ему лапкой на диван. Диван был эпичен. Тёплое и мягкое нечто, светящееся изнутри, имело рыжий чехол, выполненный гигантской кружевной вязкой. «Заснуть тут как нефиг делать, – отметил Вит, – а мне сейчас тесты на скорость реакции проходить и вот это всё… Интересно, а название они специально выдумали в духе „оставь надежду всяк, сюда входящий“? На лицо ужасное, доброе внут…»

– …и нет, Дэн, я не хочу стирать эти воспоминания, – звонкий голос за ближайшей дверью мог принадлежать девочке-подростку, если бы не был таким железобетонно-усталым. – Надоело отказываться от себя. Лучше помоги мне снова вернуться в небо… раз уж твой отец отошёл от дел и умыл руки.

Вит непроизвольно прислушался. Мда, звукоизоляция в этой лавочке была не на высоте.

– Улетела птичка Буревестник, и не обещала вернуться, – это, вероятно, Дэн. – Зато оставила мне двух подопечных. Я так полагаю, идеальное комбо – это устроить вас обоих в одно и то же место…

– …но быть идеалистами мы технически не в состоянии, – третий голос также принадлежал мужчине, и Виту отчего-то показалось, что тот грустно усмехается. – Я согласен на что угодно насчёт себя, Дэн, но чтоб Си летала. И чтоб нам друг до друга не двое суток на собачьей упряжке добираться.

Несколько секунд за дверью царила тишина, потом Дэн поперхнулся и расхохотался.

– Не на собачьей упряжке, значит… Короче. Есть вакансии от корпорации «Северная заря», прям как под вас писали. Пилот транспортного аэрокара и инженер-исследователь. Ну, как… ассистент инженера, но всем же ясно, кому на самом деле пахать придётся. Научная экспедиция, интегрированная с проектом разработки шельфового газового месторождения в духе «одно другому не мешает». Пометки «human only» нет, значит, эти товарищи будут рады всем. Тем более – морозоустойчивым ребятам, которые жрать не требуют.

– Морозолюбивым, Дэн, – хохотнула неведомая Си. – Так им и напиши…

Чем закончилось странное трудоустройство, Вит не узнал. Стройная леди в облаке каштановых волос явилась пред его очи, представилась Катериной Валько и увела лётчика на тестирование.

Первые несколько минут Вит убил на попытки расслабиться и вообразить всё происходящее не более, чем забавным игровым квестом. Ну, в самом деле, какие могут возникнуть проблемы у него, пилота-универсала, который может поднять в воздух всё, что способно летать? У него, который не просто там мечтал о небе или выполнял родительскую волю, а был создан для полётов. В самом прямом смысле этого слова. Так что тесты сейчас – пустая формальность, призванная заполнить время в ожидании генетического анализа, который покажет, что процент мутаций, неизбежно накопившихся за эти годы в организме Вита Обье (не молодеем всё-таки), укладывается в допустимые рамки и ни в коей мере не влияет на участки ДНК, которые делают его пресловутым пилотом-универсалом. Анализ должен это показать, иначе…

Об этом «иначе» думать вовсе не хотелось. Время шло. При появлении разноцветных сигналов на экране Вит исправно тыкал в кнопочку соответствующего цвета на пульте. Портативный анализатор ДНК, заправленный пробиркой с кровью лётчика, мягко гудел и щёлкал за его спиной.

– Вы говорите, хотели бы работать в Заполярье? – подала голос Катерина. От неожиданности Вит вздрогнул, едва не промазав мимо кнопки. А-а, наверное, на этих тестах психологу положено быть генератором помех. Нет, мадам Валько. Того, кто умудрялся успешно взлетать в «час пик» в аэропорту, садиться при плохой видимости на военный авианосец и опознавать ближайший аэродром по языку, на котором матерятся его диспетчера, вашим милым щебетом не пронять.

– Да. Хотел бы.

Катерина издала неопределённое «угм-м» и замолчала, пролистывая открытые вкладки на голографической полусфере своего рабочего стола.

– Вы знаете, товарищ Обье, что месяц тому назад Министерство транспорта приняло поправки к документам о профотборе критически важного персонала?

Вит стрельнул глазами в Катерину и вновь вернулся к созерцанию экрана, не ответив ни слова. Лётчик умел молчать десятью различными способами, и сейчас его молчание было вопрошающим. В духе «поясните человеческим языком, какую ещё свинью успело подложить мироздание?»

– Помимо тестов на психофизиологию придётся выполнить ещё пару личностных методик, – пояснила Катерина. – На вопросики поотвечать, проще говоря.

– Это ещё зачем?

Катерина вздохнула, и в её вздохе послышалось мучительное «да кто бы знал, почему им там в Минтрансе пригорело». Вслух же прозвучало цитируемое и формальное:

– Чтобы более точно прогнозировать степень соответствия кандидата профессии… ну, и наоборот. А это, в свою очередь нужно для того, чтобы по максимуму исключить личностные факторы риска, которые в повседневной жизни могут почти не проявляться, но в критической ситуации… Это вольный пересказ методички, если что.

Вит впился пальцами в края пульта, с трудом удержавшись, чтоб не приложиться головой об него же. Он торчит в «ЗаВале» уже два часа, проверенный с головы до ног пристрастнее, чем на таможенном контроле – а кто-то там наверху решил месяц тому назад, что этого маловато?! Ну, что ещё доказывать? И кому? Не понимаю, чёрт дери.

– А вы мне это… подскажете, как правильно отвечать?

Голос Вита полнился весёлой злостью. Катька вздохнула ещё раз. За прошедший месяц её в том же духе брали на понт уже неоднократно. Лётчики, подводники, операторы атомных станций – никто не мог взять в толк, каким таким образом их же сущность может сунуть им палки в колёса. С генно-отредактированными было особенно тяжко. Они походили на пули со смещённым центром, на игровых персонажей, которым львиную долю ресурса грохнули на форсированную прокачку ведущего качества, обделив этим остальные. Как правило, сильней всего страдали коммуникативные навыки. «Дети из пробирок» были надёжны и схватывали профильные знания на лету, но учились общать и быть общаемыми с тем же трудом, какой нужен для покорения гималайских восьмитысячников.

– Помогу, – ответила психолог. – Советом. Врать себе и мне – хуже, чем рубить сплеча, поэтому отвечайте, что думаете. А подсказывать и вовсе не буду – или прикажете вместо вас за штурвал садиться?

Вит советом проникся и следующий час провёл в некоем подобии транса, выхватывая из каверзных фраз ключевые слова и решая, «да» они ему, «нет» или «не знаю». А перед глазами плясали цветные пятна выпускной дискотеки в Академии космофлота, и светлым пятном сквозь них двигалась фигурка датчанки Кирстен, единственной девчонки в потоке будущих лётчиков.

– Разреши один вопрос, Вит, – подплывает Кирстен вплотную, – почему ты три года подряд поедал меня глазами из соседнего ряда и ни разу не попробовал замутить хоть что-нибудь похожее на отношения? Тебе просто духу не хватало или это не любовь?

Ну и как тут выбрать – «да», «нет» или «не знаю»?..

Но, говорят, нет в мире ничего вечного – вот и муторное тестирование наконец-то завершилось; анализатор ДНК к тому времени уже разродился распечаткой результатов. Вит краем глаза покосился на бумагу. Россыпь зелёных галочек помогла ему наконец-то выдохнуть и вдохнуть как следует.

– Ну что, этот ястреб ещё полетает? – донеслось до Катьки из-за монитора испытуемого. Катька улыбнулась ободряюще и растерянно. За все годы её практики не случалось такого, что вакансию, идеально подходящую соискателю, уводили у него из-под носа прямо в момент тестирования. Но факт оставался фактом: за прошедший час корпорация «Северная заря» успела где-то раздобыть лётчика для работы на своих шельфовых платформах и благополучно закрыла заявку. Пассажирские авиакомпании, понукаемые Минтрансом, выкатывали к кандидатам требования одно другого круче, почти как в древней песенке: «чтоб не пил, не курил, и цветы всегда дарил, в дом все деньги отдавал, тёщу мамой называл, и к тому же чтобы он и красив был, и умён»[7 - Комбинация – Чтоб не пил, не курил].

Каким образом следовало доносить не слишком утешительные результаты до соискателя, чтоб окончательно не обрубить ему крылья, чёртова методичка умалчивала. Катька вздохнула в третий раз. Да что уж там, вся наша жизнь – сплошная импровизация…

– Полетает, ещё как полетает, – ясные глаза психолога окинули Вита с тем непередаваемым выражением, на которое способен не выгоревший до конца специалист по отношению к своему клиенту, – но для начала вам придётся пройти коммуникативный курс при любой авиакомпании, Вит. Это, по сути, неоплачиваемая стажировка, зато после неё вам наверняка дадут зелёный свет. А там уже как-нибудь договоритесь, чтоб вас почаще на северные рейсы ставили, если эти края так манят…

Вит прикрыл глаза и решительно мотнул головой. В мире полумер он жить так и не научился. Что ж, красавица-Арктика, если ты не станешь мне женой, то и любовницей выходного дня я тебя тоже видеть не желаю. Потому что не любовь это, не ради тебя сказал про Север. Да и Ника только подрывать зазря и переводить в режим «ждем и надеемся» в зале прилета. А вообще, обидно как-то получается, и стыдно невесть за что. Например, за то, что некоторые искины с людьми умеют ладить лучше, чем человек-лётчик.

– А краснобайство, кстати, для чего вдруг понадобилось? – понесло Вита. – Самолёты так умны стали, что их теперь уговаривать надо на взлёт и посадку?

В Катьку был встроен датчик эмпатии, не иначе. Она прыснула в кулак, потом ещё немного поскребла по сусекам эйчар-портала и с чарующей непринуждённостью уточнила:

– А высота ваших амбиций, товарищ пилот, ограничивается расстоянием от Земли до Луны? Или, может, на Марс махнём?

Вит как вдохнул, так и поперхнулся. Впрочем, «махнём» однозначно означало «а не махнуть ли тебе, товарищ Обье». Только кто ж даст разрешение на взлёт – этот милый психолог, что ли?

– Выкладывайте, что вы там откопали, – сдался Вит, с безмерным удивлением осознав, что улыбается. Слабо, уголками губ, но всё-таки – улыбается. Впервые за чёрт знает сколько времени.

Глава 0

Лучшим моментом дня Айзек считал тот, в который ему удавалось распознать тонкий свист маневровых двигателей среди белого шума метели. Тогда он выходил из недостроенных жилых модулей на улицу и падал, раскинув руки, в снег рядом с посадочной площадкой. Во-первых, так Си на своём тяжеловесном грузовом аэрокаре могла точнее прицелиться, а во-вторых, Айзеку просто нравилось наблюдать за её посадкой с такого ракурса.

– Птица моя. Привет.

– Вот, снова какого-то барахла в гнездо натащила, – смеётся Си. – Привет…

«Барахло» являло собой термопанели для внутренней отделки зданий будущей научной базы. Помимо специальных знаний об их монтаже Айзек загрузил себе список финских ругательств, дабы повысить точность установки панелей на сваи, вбитые ещё осенью и слегка поехавшие к середине зимы.

Двое работали сутками напролёт – не потому, что стремились выслужиться или кому-то что-то доказать, а просто потому, что могли. Когда кинетическая система в их телах требовала короткой перезарядки, двое ложились на бетонный пол плечом к плечу и слушали музыку – всякий раз новую. Или играли в города – на память, без подсказок поисковика, ибо неспортивно. Или просто лежали, закрыв глаза и невесомо соприкасались пальцами, познавая пределы собственного восприятия.

– Какими будут люди, которые сюда приедут?..

Экспресс-курс человеческой психологии, пройденный под началом Катерины Валько ещё в Москве, оказался почти бесполезен. Айзек просил точные формулы расчёта вероятностей человеческого поведения. Си разгоняла модуль эмпатии на полную – тогда ей удавалось понять, но не принять.

– Что такое скука? Как можно ревновать человека не к другому человеку, а к его любимому делу? Кого спасает ложь во спасение?