Украденное счастье

Её признательность была сильнее смущения, и Элизе даже не пришло в голову упрекнуть Андре за то, что тот смотрел на её обнажившуюся грудь и голые ноги, которые были доступны не только его взору. Новая мысль снова наполнила её сознание страхом, и рука девушки скользнула на её живот.

– Мой ребёнок! – прошептала она. – Только бы он не навредил моему ребёнку.

– Вы беременны?! – побледнел Андре.

– Умоляю, тише! Не говорите ничего Джеку, прошу вас! – вцепилась она в него.

– Разумеется, – бормотал он растерянно, – это лишь ваше право…

– Я не могу быть до конца уверена в этом, Андре, – зашептала она, сочтя нужным объяснить свою просьбу, – лишь поэтому я прошу вас молчать о моём положении. Помогите же мне подняться.

– Вам лучше прилечь, – предложил Андре, чувствуя её слабость. – Позвольте.

Элиза оказалась на его руках, таких же сильных и заботливых, как у Джека. Андре опустил её на край постели, но продолжал обнимать её.

Элиза никак не могла разгадать его взгляд.

– Вы хоть понимаете, что случившееся невозможно будет скрыть от Джека? – спросил он, странным образом подразумевая и нападение на Элизу, и её возможную беременность.

И девушка, чувствуя, как ссаднит разбитая губа, и ощущая слабый привкус крови на языке, осознавала его правоту. Элиза снова задрожала от ужаса пережитых мгновений. Нахлынула новая истерика, и Элиза разрыдалась, закрывая лицо руками.

Андре молча прижал её к себе, ожидая, пока она выплачется и перестанет вздрагивать. От тепла её тела у Андре сильнее и взволнованнее билось сердце.

И даже от этой почти невинной, доверчивой близости у молодого мужчины пропадала способность здраво мыслить.

Элиза подняла на него заплаканное лицо, и Андре, окончательно потеряв самообладание, поцеловав её припухшие губы. Девушка замерла, принимая его прикосновение.

Но поцелуй причинил ей боль, и Элиза очнулась. Негодование и новый страх оказались сильнее симпатии к молодому мужчине. Она оттолкнула от себя его лицо. Её ладонь слабо скользнула по его щеке, слегка царапая. Элиза возмущённо выдохнула.

– Вы забываетесь! Или тоже хотите воспользоваться моим уединением?!

– Простите! Простите меня! Мне лучше уйти!

– Подождите! Вернитесь!

Андре остановился вблизи изножья кровати, не осмеливаясь смотреть на девушку. Элиза потянула на себя одеяло, прикрываясь, и тоже не решалась взглянуть на мужчину.

Она чувствовала необходимость извиниться и прояснить отношения и облегчить неловкую ситуацию.

– Я охотно прощаю вас, Андре, – зашептала она быстро. – Я понимаю ваш порыв и не виню вас. Я испытываю к вам самые нежные чувства и благодарна за всё, поверьте. Но если мои дружеские чувства ввели вас в заблуждение, прошу вас простить меня.

Андре едва слышно вздохнул. А Элиза тоже перевела дыхание и продолжила говорить.

– Вы ничуть не оскорбили меня, Андре, уверяю вас. Вы испугали меня. Но и это не ваша вина. Останьтесь же. Мне нужно поговорить с вами. Мне нужна ваша помощь, – серьёзно говорила она, не сумев признаться, что боится остаться в одиночестве в закрытой комнате.

Андре приблизился и сел в изножье.

– Вы обещаете помочь мне, мсье Андре?

– Всё, что в моих силах.

– Я однажды просила вас помочь мне бежать отсюда, – тихо заговорила Элиза, решив не откладывать разговор об их возможном отъезде. – С тех пор обстоятельства изменились. Но могут измениться снова.

Элиза ненадолго умолкла в ожидании.

– Джек обещал мне, что мы уедем отсюда, – зашептала она, – но обещание исполнить не торопится.

– Это серьёзное решение.

– Я понимаю это. И согласна ждать. Андре! Скажите, вы согласны поехать с нами? Вы согласитесь под видом моего брата сопровождать меня в поездке, чтобы по-прежнему оберегать и защищать?

– Если вы так желаете, мадмуазель.

– О, да, Андре. Я буду неимоверно признательна вам. Но есть просьба ещё более серьёзная. И вы моя единственная надежда.

– Кажется, я догадываюсь, о чём вы.

Элиза не стала спрашивать о его догадках.

– Я не хочу требовать от вас обещаний и клятв. Я лишь прошу понять меня и моё желание. Буду честна перед вами, Андре. Я люблю Джека. Я не хочу обманывать его или скрывать правду о ребёнке, которого, возможно, жду от него. Но может статься так, что у меня не будет иного выбора. Я не хочу покидать Джека, но и не хочу, чтобы мой ребёнок родился и рос здесь! Вот об этом я прошу вас, Андре. Помогите мне тогда сбежать отсюда раньше, чем моё положение будет заметно, – договорила Элиза.

– Видимо, моя догадка верна. И вы по-прежнему просите меня о предательстве.

– Уже не ради себя.

– Поэтому я понимаю вас. И помогу.

– Благодарю вас!

– Рано благодарить меня, мадмуазель, – с усмешкой возразил молодой мужчина. – Сегодня я не смог вовремя уберечь вас, – со стыдом посетовал он на собственную оплошность, возвращаясь мыслями к происшествию. – И если Джек хоть кого-то оставит в живых после случившегося…

Андре поневоле задержал взгляд на лице девушки, не в силах улыбнуться ей, чтобы хотя бы этим подбодрить.

– Никакая пудра не скроет этот синяк. А я никогда не прощу себя.

– Синяк?! – в ужасе прошептала Элиза.

Но Андре неверно истолковал её испуг. Девушку волновал не вред, нанесённый её внешности, а то, что доказательства нападения столь очевидны.

Элиза поднесла ладонь к щеке, которая казалась ей опухшей от удара, и поморщилась, снова ощущая боль. И стала слизывать засохшую кровь с разбитой губы.

– Я должна умыться и одеться, прежде чем вернётся Джек, – пробормотала она.

– Да, конечно, я оставлю вас, с вашего позволения, – поспешно поднялся Андре.

Но едва он открыл дверь, как снизу донёсся раскатистый хохот. Андре поневоле обернулся посмотреть на Элизу. Та была похожа на испуганного зверька, замершего перед хищником, поджидавшего его где-то рядом.

– Пойду спрошу, будем ли мы мешать Джеку убить этого мерзавца, – сказал он.