Украденное счастье

Ждать. Это для Джека было самым невыносимым. Он исступлённо целовал её горячие ладони, вспоминая дни, которые он провёл с Элизой. Будь то день их встречи, её страх и сопротивление, её признание, счастливые ночи их любви. Или же тот вечер, когда его мир рухнул от потери и предательства. Но теперь Джек понимал, почему Элиза лгала или ничего не говорила ему. Возможно, он согласился бы прожить жизнь без этой женщины, но как смириться с мыслью, что она может умереть?

– Ступай, поешь немного, – попыталась его отвлечь леди Сьюзен.

Джек покачал головой. Чувство голода давно притупилось и перестало его волновать. Зато отчаяние и собственное бессилие порождали яростное желание что-нибудь сокрушить.

– Она не умрёт! – почти выкрикнул он. – Она не может умереть! В ней вся моя жизнь. Без неё мне незачем будет жить.

Было невыносимо больно, и эта знакомая боль отчаяния и бессилия сдавливала горло, не давая дышать.

– Помолись, Джон.

– Никто не отнимет её у меня! – упрямо покачал головой молодой мужчина. – Ни бог, ни дьявол!

Джек выбежал из комнаты. Он плеснул себе виски в библиотеке, но тут же отставил стакан, не выпив ни капли. Молодой мужчина поспешил в конюшню, сам оседлал Рейвена. И порыв ветра обжёг его лицо, когда граф пустил жеребца галопом.

Джек влетел в часовню, бросая слова на ходу, словно удары.

– Ты не посмеешь её отнять! Я знаю, угроз ты не боишься. Угроз ты не слышишь, да и кто я такой, чтобы угрожать? Но ты же слышишь молитвы? Пусть я не умею молиться, но ты же видишь – я стою перед тобой! – смирив гордыню, упал Джек на колени. – Знаю, ты любишь наказывать за грехи. Да, у меня их немало. Если тебе хочется наказать меня – накажи! Но не так! Не ценой её жизни! И жизни моего ребёнка! Спаси их, я согласен на любую цену!

Джек повернулся к статуе святого Кристофера.

– Ты, который нёс Его на плечах! Я знаю, это ты сберёг её для меня! Ты привёл её ко мне! Ты, мой святой заступник! И я не знаю, кого ещё просить о помощи. Не дай ей ступить на последнюю тропу её жизни! Я, Джон Кристофер, прошу тебя!

Джек долго стоял в часовне перед статуей святого и молчал. Кровь пульсировала в висках, разум едва был в силах облекать стремительные мысли в слова.

Сердце тянуло его обратно. Джек не мог назвать это предчувствием, он просто хотел очутиться рядом с Элизой. Он торопливо вышел из часовни, вскочил в седло и пустил Рейвена галопом. Он мчался по пустоши, и бьющий в лицо ветер срывал его слёзы.

Рейвен взвился на дыбы, а из горла мужчины вырвался крик. Джек кричал, не зная, как ещё можно выплеснуть накопившуюся боль. Но стало действительно легче.

Джек направил Рейвена домой. При виде Жана, выбежавшего встречать его за ворота особняка, у Джека похолодело внутри, сердце замерло.

По выражению его лица Джек никак не мог понять, что же случилось. И молодой граф предположил худшее, что могло произойти в его отсутствие.

Жан ничего не мог объяснить, кроме того, что леди Сьюзен у мадам Элизы и зовет его. Кинув плащ и редингот слуге, Джек взлетел по лестнице и почти ворвался в комнату Элизы. И был встречен предупреждающим жестом матери.

– Тише, Джон. Она уснула.

Леди Сьюзен вышла, оставив его наедине с девушкой. Джек приблизился, сел в изголовье. Ладонь Элизы показалась ему ледяной, но щёки уже не пылали болезненным румянцем, не было лихорадочной испарины на её лбу.

Джек успокоено вздохнул. Припал лбом к руке девушки.

– Элиза! – чуть слышно произнёс он.

Он не звал её, он заново привыкал к её имени, которое столько раз произносил с нежностью. Которое было для него символом счастья, которое стало символом предательства. И вот теперь это имя снова стало его надеждой.

Элиза тихо вздохнула во сне. Джек взглянул на неё, вгляделся в её лицо, кончиками пальцев легонько провёл по щеке девушки. Он боялся её разбудить, но ждал её взгляда. Знал, каким будет этот взгляд, но больше всего на свете сейчас хотел посмотреть в её светлые зелёные глаза. Он долго просидел в изголовье постели, раздумывая о словах, которые скажет Элизе, когда она проснётся. Она снова произнесла его имя во сне, вселяя в сердце мужчины надежду и радость. Джек осторожно подвинул кресло к изголовью.

Он не хотел пропустить те мгновения, когда Элиза проснётся.

Глава 21

Джек вздрогнул и проснулся. Сон ему приснился снова дурной, и вспоминать его содержание нисколько не хотелось. Молодой мужчина осторожно пошевелился, чувствуя, как затекло всё тело. Сменив позу, Джек подпёр подбородок рукой, облокотившись о подлокотник кресла. И залюбовался спящей девушкой, её ладошкой у лица, рассыпавшимися по подушке спутанными светлыми волосами. Представил, как будет медленно расчёсывать её мягкие локоны и целовать их.

Элиза нервно дёрнула рукой, приоткрыла тяжёлые веки. Ей показалось, что сон продолжается. Кошмарный сон.

Джек сидел в кресле напротив неё и смотрел исподлобья. Две складки залегли между его тёмных бровей, а взгляд почерневших глаз едва можно было выдержать без дрожи в теле. Будь у Элизы хоть капля сил, она вскочила бы, попытавшись убежать.

Не в силах даже отвернуться, Элиза закрыла глаза. Она не видела, как изменился в лице Джек, лишь услышала и поняла, что он оказался совсем рядом.

Джек опустился на колено у изголовья, осторожно взял её ладонь в руки.

– Элизабет! – позвал он ласково и не получил ответа.

Девушка зажмурилась, боясь взглянуть на мужчину перед собой.

– Посмотрите на меня, мадам! – почти потребовал он.

Элиза побоялась ослушаться, открыла глаза, подняла взгляд, сквозь слёзы посмотрела на мучившего её мужчину. Но Джек пальцами ласково коснулся её щеки, подбородка. И девушка едва ли не с ужасом смотрела на склонившегося к ней мужчину, покорно приняла его поцелуй. Джек коснулся её пересохших губ, на которых остался вкус горькой лекарственной настойки. Его нежность и осторожность изумили Элизу, почувствовавшую тот же запах табака на мужских губах. Она вздохнула, размыкая губы, пытаясь ответить на поцелуй. Джек поцеловал её крепче, но тут же со стоном оторвался от её губ.

– Я думал, что потерял тебя, – прошептал он.

Элиза едва могла пошевелить губами. Из пересохшего горла не вырвалось ни звука. Она и не знала, что сказать. Не понимала, отчего Джек снова ласков и осторожен.

С трудом припоминала случившееся, но чувствовала болезненную слабость во всём теле. Значит, недомогание, которое она считала усталостью, оказалось болезнью?

Элиза невольно потянулась рукой к горлу, и, разгадав её жест, Джек налил и подал ей воды. Потом помог приподняться и сесть на постели, подложил подушки удобнее под спину.

– Я принесу вам завтрак, вы должны поесть, – заявил он и вышел.

Оставшись одна, Элиза прислушалась к своим ощущениям. Она положила руку на слегка округлившийся живот, не зная как проверить, что её ребёнок жив. Она знала, что ещё слишком рано, чтобы малыш толкался внутри неё. Джека встретил такой испуганный взгляд, что он едва не выронил поднос с чашкой тёплого куриного бульона.

– Что с моим ребёнком? – дрогнувшим голосом спросила Элиза.

– Не думаю, что есть повод для беспокойства, – спокойно ответил Джек. – Скоро приедет доктор Перси и осмотрит тебя.

– Неужели тебя волнует моё здоровье? – горько усмехнулась, не веря, Элиза.

– Меня волнует всё, что касается вас, мадам, – с ледяной обидой заявил он.

– И долго в таком случае я буду находиться здесь взаперти?

– Вас здесь никто не держит, – усмехнулся Джек. – Можете отправляться на все четыре стороны! Ну? Чего вы ждёте?

Элиза упрямо посмотрела на него, поджав губы, и едва не расплакалась.

– Вы даже ложку не в силах держать в руках, а уже снова собираетесь сбежать? Ешьте!

И Джек зачерпнул ложку бульона. Забыв про упрямство и гордость, Элиза пила бульон. Она должна набраться сил. Ради себя. Ради ребёнка.