Украденное счастье

– Ничего, что не доставило бы ей удовольствия, – вполне предсказуемо ответил Джек. – Всего лишь отдалась за кусок хлеба для тебя.

Андре молча посмотрел на него, на злую усмешку его губ. И не посмел ни съесть, ни кинуть в лицо насмешнику кусок хлеба, за который, как он не сомневался, Элиза заплатила своим унижением.

***

Выплакавшись и успокоившись, Элиза назло собственному бессилию попыталась подняться с постели. Голова кружилась, всё тело сотрясала дрожь.

– Мадам Элиза? – послышался ей шёпот из-за двери.

– Кто это? – проговорила хрипло девушка.

– Жан, мадам Элиза.

Девушка ахнула. Таща за собой как шлейф одеяло, она на дрожащих ногах добралась до двери и упала от бессилия на колени.

– Жан! Ты слышишь меня? Ты видел Андре? Ты знаешь, что с ним?

– Да что с ним может случиться, – пробурчал Жан. – Сидит себе в погребе.

Элиза охнула, но сообщение успокоило её.

– Ты можешь сказать ему, чтобы он не беспокоился обо мне?

– А с чего ему волноваться о вас? Он знает, что вы здесь.

Элиза не нашла что ответить. Она и понятия не имела, что думает о ней Жан.

– Скажи Джеку, что я голодна! – почти закричала девушка. – Пусть прикажет принести мне еды! Пусть сам принесёт мне поесть! Слышишь?! Так и передай ему!

Элиза не расслышала громких шагов за дверью, но услышала, как поворачивается ключ в замке и едва успела подняться на ноги и отойти от двери.

– К чему эти крики, мадам? Никто не забыл о вас! – заявил Джек с порога. – И почему вы не в постели? В вашем положении это было бы благоразумно.

– Какая забота о моём самочувствии! – язвительно заметила в ответ Элиза.

Джек чуть усмехнулся. Протянул ей свой халат.

– Могу я предложить вам одеться?

Элиза хотела проигнорировать предложенный ей мужской халат, но Джек был настойчив, и ей пришлось уступить.

– Ваша комната скоро будет готова. А вы тем временем могли бы написать письмо вашей тётушке. Леди Стэнтон, верно? Напишите ей, что остаётесь погостить здесь, – достал Джек письменные принадлежности из ящичка бюро.

– Что ты задумал? – едва держась на ногах, повернулась к нему девушка.

– Хочу насладиться вашим присутствием в моём доме.

– А если я тебе не верю?

– Вам придётся поверить мне, мадам. Выбора у вас нет, а выкуп я не попрошу, обещаю, – улыбнулся он.

– И как же ты заставишь меня?

– Я мог бы и сам написать письмо, но посудите сами, мне пришлось бы придумать причину, и возможно не самую радостную, по которой вы не можете написать письмо лично. А разве вы хотите волновать вашу тётушку?

– Напишу, как только принесут еды, – попыталась выставить условие Элиза.

– Напишете слово в слово всё, что я скажу, и сможете поесть, – твёрдо заявил Джек. – Я не шучу, мадам, и не обманываю вас. Пишите.

– С условием, что это письмо доставит Андре!

Джек усмехнулся, но к удивлению Элизы принял условие.

– Воистину великолепная мысль, мадам. Но не надейтесь, что это позволит вам увидеться. Пишите!

От усталости Элиза медленно, но аккуратно водила пером. Джек надиктовал ей небольшое вежливое письмо, тут же запечатал и положил себе в карман.

И едва взглянув на девушку, направился к двери. Элиза поднялась из-за бюро, негромко окликнула мужчину, медленно подошла. Джек перехватил в замахе её ослабевшую руку, стиснул запястье. И прищурившись, наклонился к девушке.

– Сомневаюсь, что заслужил это. Успокойтесь и ведите себя достойно, мадам.

– Меня тошнит от тебя!

– В вашем положении это вполне естественно, мадам, смею заметить.

– Раньше ты был добрее, Джек, – со слезами сказала Элиза. – Я так верила, что ты простишь меня, когда я всё объясню.

– Мадам! – снова оскалился Джек. – Вы заблуждались! Я никогда не был добрее! Я никогда не прощаю! И я сыт вашими объяснениями!

Джек оттолкнул от себя девушку, совершенно не заботясь о том, упадёт ли она, или удержится на ногах.

– Джек! – снова услышал он оклик, а звук падающего тела заставил его снова обернуться.

– Прекрасный спектакль, мадам! Чего вы добиваетесь этим?

Но что-то заставило его вернуться и наклониться к лежащей на полу девушке. Намереваясь похлопать её по щекам, чтобы привести в чувство от притворного, как ему подумалось, обморока, он прикоснулся к её лицу. Но Джек жестоко ошибался.

Обморок был настоящим.

– Чёрт возьми! Элиза!

И чувствуя исходящий от девушки лихорадочный жар, он не надеялся и не утешал себя тем, что сознание она потеряла от голода. Элиза была больна.

Сердце предательски заколотилось сильнее и тревожнее. Джек поднял девушку на руки и перенёс на постель. Подождал, надеясь, что она очнётся, и снова слегка коснулся её щеки. Такой жар не может быть притворным. Злость внутри всё ещё клокотала, превращаясь в какое-то забытое, прежнее чувство.

– Вам не перехитрить меня, мадам, – с дрожью сказал Джек. – Мы ещё не договорили.

***