Ранчо «Магнолия»

«Я тоже хотел бы это знать» – вздохнул Алек.

– За то, что он вмешивается еще и туда, куда его не просили вмешиваться! И потом, что я такого ужасного сделала?

– Ты рассказала Анжелике о том, что ваш брак – всего лишь временная сделка. Это жестоко, Алета. Она ведь была так рада за брата. Можешь объяснить, зачем ты это сделала?

– А зачем он рассказал о том же саамам Адаму? Это не было жестоко?

– Да это же совсем другое дело!

– Почему?

– Потому, что Адам – мужчина. Он сильный и имеет право все знать.

– К вашему сведению, вы еще глупее, чем я думала. Да Анжелика по части выдержки и силы духа Адама за пояс заткнет. А во-вторых, она тоже имеет право все знать. И еще, чтоб вы знали, я ей ничего не рассказывала. Она не дура, она видит и слышит, и она догадалась обо всем сама. И когда она спросила меня об этом, я не могла отрицать, поэтому пришлось сознаться.

– Все равно на его месте любой другой просто пристрелил бы тебя за это!

Наступила тишина. Алек напряженно ждал, что ответит на это Алета, но она молчала.

Неожиданно он услышал ее голос и не поверил своим ушам.

– Вы правы, я не должна была рассказывать об этом Анжи, сам не понимаю, почему я тогда не сдержалась и выложила ей всю правду. Она этого не заслужила. Я должна была что-то придумать. Она же не виновата, что у нее такой брат. Хотя…какая теперь разница?

– Дура ты, сестренка! Ой, дура! – покачала головой Алина. – Он же любит тебя, это и слепому видно. Хотя не понимаю, за что в тебя можно влюбиться?!

«И не поймешь, ты же не мужчина!» – тихо усмехнулся Алек.

– Неправда, – отмахнулась Алета и улыбнулась. – Он же не может любить такую стерву, как я! Я нарочно его унижаю, оскорбляю…и потом, я его обидела, слишком сильно обидела. Такое не прощается.

– А ты, что, уже просила прощения? – улыбнулась Алина.

– Нет.

– А ты попробуй. Вдруг повезет?!

– Нет, мне не нужно его прощение. Мне нужно, что бы он уехал прежде, чем…

– …прежде, чем ты влюбишься в него?

Алета покачала головой.

– Нет, не угадала. Я вряд ли смогу полюбить кого-либо. Просто мне его жалко. Но я не могу позволить ему навсегда остаться здесь.

– А он все равно не уедет, – упрямо заявила Алина. – Он любит тебя.

– А я не уверена, – неожиданно возразила Арина. – Иначе, почему он каждый вечер уезжает в город?

– Ты хочешь сказать, что…он изменяет мне? – неуверенно спросила Алета, взглянув на сестер, которые, переглянувшись, заулыбались.

Алек поднял взгляд к потолку и, усмехнувшись, покачал головой. А потом тихо покинул дом. Сестры же тем временем продолжали разговор.

– Меня бы это не удивило, – ответила Арина. – В конце концов, он же мужчина, и если учесть его сногсшибательную внешность…

– И тем не менее он не может изменить мне, даже если встречается со всеми женщинами округи, – сказала Алета. – Мы с ним чужие люди, мы ничего не должны друг другу. Он абсолютно свободен в своих поступках.

– А вот я, несмотря на все это, уверена, что он никогда не изменял тебе, даже если учесть, что, по сути, никогда не был твоим мужем, – возразила Алина. – Даже той ночью, когда после вашей ссоры он ушел, хлопнув дверью, и вернулся лишь под утро.

– Да? – недоверчиво хмыкнула Алета. – И где же он тогда был?

– А это ты у него спроси, – сказала Алина.

– А я думаю, что он был в баре и заливал обиду виски. Наутро от него здорово пахло перегаром, как выразилась Анжи.

– Значит, его сильно задели твои слова, – продолжила Алина.

– А это значит, что он к тебе неравнодушен, – вставила Арина.

– А это значит, что он простит тебе что угодно, если ты этого захочешь, конечно, – закончила Алина и встала. Арина тоже поднялась вслед за ней.

– Сегодня твоя очередь помогать Розе мыть посуду, сестренка, – сказала она. – А мне пора собирать вещи, завтра мы с Мэри уезжаем. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – отозвалась Алета, и обе сестры рука об руку покинули столовую.

Глава 9

На следующий день Арина и Мэри уехали, и ранчо еще больше опустело и притихло. Слуги ходили на цыпочках, опасаясь попасть снова под горячую руку хозяйке.

Позвонила Анжелика и сообщила, что первая операция прошла не так удачно, как хотелось бы, поэтому придется сделать еще несколько процедур, и лечение затянется, но успокоила, сказав, что все идет нормально. Хотя могло быть лучше. Но для отчаяния нет причин.

И снова потянулось время, день за днем, как говорится, без особых приключений. Алек и Алета по прежнему ссорились, хотя намного реже, заключая временами нечто вроде перемирий. Изредка звонила Анжи, сообщая о ходе лечения, часто звонила Арина, чтобы узнать новости и рассказать о себе, Алек по прежнему уезжал по вечерам в город, Алета занималась дочкой.

И совсем не замечала, как иногда ее младшая сестра, переодевшись охотником, тихо выскальзывала из дома через черный ход и, собственноручно оседлав коня, тоже уезжала в бар «Звездочка». Там почти каждый вечер собирались ковбои, чтобы обсудить новости, выпить, сыграть партию-другую в покер и послушать Амира, который, если бывал в настроении, брал гитару, садился на край стола и пел красивые цыганские песни, перебирая чуткие струны.

Но сегодня, видимо, не было настроения у молодого цыгана для распевания песен. И с неохотой поддавшись уговорам, он взял гитару, немного подумал, а потом запел печальную длинную балладу. В ней говорилось о цыгане, полюбившем белую прекрасную девушку, которая предала его любовь и погубила парня. Песня уже закончилась, а ковбои все еще сидели молча, боясь неосторожным словом разрушить очарование. Лишь мальчик – охотник, стряхнув оцепенение, вдруг как-то странно хмыкнул и ехидно спросил:

– А, что, цыган, разве не бывало наоборот? Разве никогда цыган не предавал белую девушку?

Амир растерялся, не зная, что ответить, и пожал плечами.

– Так почему же в твоих песнях всегда виновным оказывается кто-то другой?

– Ну, может, по той же причине, по которой и вы в своих песнях не часто упоминаете о своих пороках? – улыбнулся Амир и отложил гитару. – Но я не спорю, у нас нет таких песен, где описывалось бы предательство цыгана или цыганки. У нас больше песен о свободе, но ты не можешь знать, что такое настоящая свобода.

На этом разговор на время закончился, мальчик больше не вмешивался в беседу ковбоев, а те быстро начали расходиться, так как завтрашний день обещал быть тяжелым. Сводка погоды на неделю оказалась неутешительной, продолжительная засуха и жара начинали вызывать пожары. И большинство хозяйств, в том числе и «Магнолия», решили перегонять стада из наиболее опасных зон ближе к реке. Как всегда эта работа была одной из самых тяжелых, требовала много труда и сил. А завтра еще только начинались первые перегоны.

Вскоре в баре не осталось никого, кроме Амира, который все еще задумчиво перебирал струны, и мальчика – охотника, который по-прежнему сидел на стойке, болтая в воздухе ногами. Бармен уже давно храпел в своем закутке.

Амир отложил гитару и, допив свой джулеп, повесил ее на стену. Потом не спеша пошел к лестнице, он теперь снимал ту же комнату, в которой останавливался Алек, когда только приехал в город.