Серебряный закат

«Реально – вряд ли. Но просто побудьте со мной. Мне отчего-то так покойно с вами. Я словно чувствую то, что чувствуете вы. Каким-то непонятным образом».

Не поняла? Он что, тоже эмпат?!

«А других? С другими у вас то же ощущение?»

«С другими – нет. Только с вами».

«И что же я чувствую?» – старалась не выказать озабоченности. Сама ещё не оказывалась в подобной роли. Это я читала в чужих душах. Но чтоб читали мою?!… Хм! Неуютно как-то!

Он пожал плечами.

«Доброту, тепло, участие. В вас нет корысти, а это, поверьте, уже немало».

Промолчала. Что тут сказать? Он не эмпат. Нет, то, что он перечислил, смею надеяться, присутствует во мне, но ведь это не всё! И даже не главное на данный момент. А что главное? Главное – Его присутствие в моей жизни. Всё прочее – вторично. Главное – те минуты, что наполняют меня счастьем, когда Он сидит рядом.

«Вы любите стихи? Я кое-что написал. Не будете против послушать?».

«Конечно, нет… Алекс. Читайте», – прошептала чуть слышно.

И он начал читать. Не могу судить о профессионализме, гармонии и прочем. Я не имею отношения к поэзии, да и не очень её люблю, признаться, но слушала, замерев. В стихах порой отсутствовала рифма и размерность, но зато звучала самая настоящая, неприкрытая боль. Такой искренности и глубины переживаний не слышала ещё ни у кого, ни у одного, самого прославленного поэта. Пусть даже я не специалист.

«Это поразительно. У вас настоящий талант!»

Улыбнулся.

«Благодарю. Литература и искусство – моё призвание. Я хочу, чтобы наше государство было светочем культуры на всём континенте, хочу, чтобы прекрасное вошло в каждый дом, к каждому человеку. Тогда никто не будет чувствовать себя несчастным. Счастье ведь не в богатстве или власти, а во внутренней гармонии. Вы согласны?»

«Да. Это удивительно, так просто и понятно!»

«Только немногие это видят», – мрачно добавил он.

«Вот как? А… эта боль в ваших стихах… она оттуда? От непонимания?»

«Нет». – Он замолчал, но я не могла успокоиться, пока не проникну в глубь его переживаний. Я не позволю Ему страдать! Он, борющийся за счастье других, не может чувствовать себя несчастным!

«Значит… в вашей жизни была женщина»

Он вздохнул.

«Простите, если я сказала что-то не так, если невзначай задела…»

«Вы правы. Женщина. Была, – опять вздохнул. – Вот именно – была».

«А где она сейчас?»

«Умерла».

«Боже! А вы… вы любили?.. О, простите! Это личное, я не должна спрашивать».

«Не могу сказать, что любил, но… Нам было хорошо. Вряд ли эти отношения имели будущее, но столь трагичная развязка потрясла меня».

«А что произошло?»

«Она бросилась в каньон».

«Какой ужас!»

«Не оставила письма, никому ничего не говорила, ни на что не жаловалась. Но у меня чувство, что виноват я».

«Не корите себя, – коснулась его руки, замерев от собственной смелости. – Вы не виноваты. Вы просто не можете быть виноваты! Всё же было хорошо до того дня? Ведь было хорошо?»

Я и мысли не допускала, что Он мог так обидеть девушку, что она прыгнула в пропасть.

«Да, всё было нормально. Мы не могли пожениться, но она и не хотела этого. Говорила, что недостойна, хотя я пытался переубедить».

«А… как давно это произошло? То событие».

«Месяц назад. Я никак не могу отойти. Мне так больно! Вот и стихи…»

«Вы не виноваты. Не корите себя».

«Разумом я понимаю, но сердцу не прикажешь. Остаётся лишь занять себя работой и как можно больше. Чтобы некогда было думать».

Он улыбнулся.

«Только с вами могу чуть-чуть расслабиться».

«О, Алекс! Если бы я могла забрать вашу боль…»

«Совсем забыл! – вдруг перебил он. – Я же принёс вам подарок».

И на мою ладонь легла крупная розовая жемчужина на серебряной цепочке.

«Какое чудо! Какая красота! – Я восхищённо ахнула – Дивный подарок! Я никогда не смогу достойно вас отблагодарить за него…»

«Ну, что вы! Ерунда! Будете смотреть, вспоминать меня».

Ага! Как-будто Его можно забыть!

Он взял мою руку, коснулся губами кончиков пальцев. И ушёл. А я долго ещё сидела, пребывая в смятении, пока буря чувств не угомонилась в моей душе…

Впрочем, угомонилась она быстрее, чем в прошлый раз. Я обрела способность трезво мыслить уже не за ночь, а за каких-нибудь два-три часа. Похвально! Знать бы ещё, что со мной происходит, и почему в его присутствии веду себя, как совершенная идиотка. Нет, Алекс чудесный парень, но ведь я наглухо замкнула душу, раненую однажды, от любых посягательств! Выходит, броня не столь надёжна, как казалось?

Побрела к себе, чувствуя, что устала неимоверно. Не упасть бы по дороге от слабости. Решила не обходить западное крыло дворца, а пройти через него. Сквозные выходы там есть, видела днём.

Когда пересекала широкий холл, едва не столкнулась со стариком в тяжёлых одеждах, отороченных мехом, несмотря на довольно-таки тёплую погоду. Старик величаво стоял, преграждая мне дорогу, и чуть раскачивался на носках.

«Ты кто?»