Любить Кеану

Украдкой проводив его взглядом, я вернулась в своей памяти к фотографиям Кеану, где он был таким, как этот парень, как человек из толпы.

И тогда я спросила себя: а заметила бы я его в толпе? Если представить себе, что на своем пути я повстречала не звезду, не знаменитость, а человека, мужчину, по имени Кеану Ривз, менеджера супермаркета или, скажем, юриста из адвокатской конторы, официанта из ресторана.

Остановила бы я на нем свой взгляд? Показались бы мне его глаза такими притягательными и таинственными? Или его нос, остался бы он таким же совершенным, а рот невероятно чувственным? Сочла бы я его образчиком мужской красоты и ловила бы с жадным восхищением каждый его взгляд, каждый его жест, как на экране? Или все это лишь магия кино, трюк, который играет с нами чужая известность, аура почти космической недосягаемости?

Может, именно в недосягаемости и кроется весь фарс положения? Какой смысл падать в обморок при виде красивого соседского парня, которого, приложив определенные усилия, можно достать, соблазнить?

Досягаемость человека обесценивает его?

Не потому ли так часто девушки пытаются отхватить уже занятого собственной подругой парня, или увести из семьи давно женатого мужчину? Мы хотим добиться чего-то недосягаемого, потому что оно кажется нам особенно привлекательным?

Не заключается ли секрет в том, что нам всегда кажется, что у кого-то другого «всегда лучше, чем у меня»? В малолетстве мы часто пытаемся отнять у другого ребенка точно такую же шоколадку, какую едим сами, только потому, что «у него она вкуснее»…

Отважные киногерои всегда, по ходу фильма, обзаводятся барышнями, с которыми предаются любви, уже в финале. А мы сидим в кинозале, с завистью смотрим на то, как им повезло, и почти неосознанно предполагаем, что мы на месте этих барышень смотрелись бы куда привлекательнее, в чем себе бесстыдно лжем, и мы могли бы дать ему «гораздо больше, чем эта напомаженная стерва».

Если бы вы только знали, как тихо и сильно я ненавидела одну очень красивую актрису, что снималась с Кеану в двух фильмах, где играла его любящую жену, и удостаивалась бесчисленных объятий и поцелуев, которые Кеану исполнял в свойственной ему пылкой и порывистой манере. Поддавшись гипнозу кино, я поверила в его любовь на экране, и отчаянно, до зубовного скрежета, ревновала, обесточив все сигналы своего разума. Только потом, спустя пару дней, мой мозг автоматически включился, и я осознала, насколько была глупа. Но осознание собственной глупости еще не избавление от нее. Так что, я все равно ревную его к партнершам по фильмам и, хотя не признаюсь себе в этом, но стараюсь как можно реже интересоваться светскими новостями, чтобы, не дай Бог, не узнать, что он женится! Боже! Ни за что!

От этой мысли меня даже передернуло, и великолепный весенний день внезапно сделался днем серым и обычным. На самом деле, просто небо слегка потускнело, и солнце приступило к ритуалу заката. Время шло к вечеру.

Боже! У меня ведь еще не было подарка для Джулиана!

Все остальные мысли на время отошли на второй план. Я бросилась к своей машине, лихорадочно соображая, куда собиралась поехать, поискать для моего начальника – эстета что-нибудь достойное его изящной персоны.

ХХ

Х

Ровно в восемь, одетая в свое новое сверкающее платье, со свертком из модного магазина французского хрусталя, я входила в ресторан с интригующим названием «Дежа вю». Я была уверена в себе, в своем подарке, и в том, что вечер выдастся веселый.

Гостей уже собралось много. Ресторан был закрыт по такому случаю и приспособлен во что-то среднее между рестораном и ночным клубом. Где-то наверху сидел Ди-джей, который играл музыку, которую Джулиан больше всего любил: такую же яркую, легкую, праздничную и богемную, как и он сам. Свет был приглушен, и наряды девушек переливались в голубоватых лучах неона. Через несколько секунд я поняла, что многие из тех девушек были переодетыми парнями, очевидно, друзьями Джулиана.

Первые минуты я чувствовала себя неловко: я не могла разглядеть ни одного знакомого лица. Наконец, откуда ни возьмись, появился Донни Стардаст и взял меня под руку:

– Привет, Карина! Я так тебе сочувствую насчет твоего кота!

– Привет! Все уже знают. – Нервно ответила я. – Что-то я никого не вижу!

– Не волнуйся! Все здесь. А кого еще нет, так подтянутся скоро. Где ты видела, чтобы модели приходили куда-нибудь вовремя? Это я здесь чуть ли не с утра! – Он с гордостью выпятил могучую грудь. – Это я тут все устроил!

– Ты молодец, Донни! – Кивнула я, оглядываясь вокруг с откровенно преувеличенным восхищением.

– Пойдем, я покажу тебе твой столик, куда можно присесть, где можно оставить сумочку. Принести тебе шампанское?

– Да. Спасибо.

Столик, за который усадил меня Донни, был самым лучшим: это был столик именинника. Украшенный немыслимо роскошными букетами цветов, сервированный самой эпатажно дорогой посудой, он ломился от изысканнейших лакомств. Надо отдать должное Донни, он действительно здорово постарался, чтобы угодить Джулиану.

За этим столиком сидела пока только я одна. Я не смогла удержать своего алчного взгляда, который так и заплясал по столу. Великолепные яства, искусно украшенные именитыми поварами, они привели мои глаза в экстаз, а желудок – в состояние полной боевой готовности. Я уже начала примеряться, на какое блюдо я наброшусь в первую очередь, а какое – сразу после того, как вдруг вспомнила о клятве, которую дала сама себе минувшей кошмарной ночью. Мне сделалось стыдно за свою слабость, хотя в голове уже бесновалась мысль о еде. Я же обещала себе и Кеану, что с сегодняшнего дня все будет по-другому!

«Нет! Нет! Не по-другому! Жрать! Жрать! Посмотри на этих креветок! А на то жареное мясо под соусом! А какой будет торт! Жрать! Жрать!» – Я почти слышала пронзительный голос своего бычьего голода. Я не могла оторвать глаз от стола и чувствовала, что твердыня моей силы воли постепенно сдает свои позиции.

К счастью, ко мне вернулся Донни, с двумя бокалами и бутылкой шампанского под мышкой.

– Он уже едет! – Возбужденно прошептал Донни и принялся открывать бутылку.

– Здорово!

Бычий голод, недовольно ворча, забился в свой угол, откуда его не было слышно. До поры до времени.

Сейчас я заметила, что ресторан уже заполнился гостями. Гламурный, разряженный в пух и прах мир местной моды демонстрировал себя во всем своем великолепии. Никто не садился за многочисленные, нарядно украшенные столики. Все расхаживали по ресторану, вяло пританцовывали и потягивали шампанское, показывая себя и оценивая других.

Я тяжко вздохнула, будто увидела себя со стороны в своем жалком сверкающем платье.

– Что вздыхаешь? – Донни, пыхтя, боязливо вытягивал пробку из бутылки. – Из-за котика? Жалко, конечно. Эти зверюшки быстро становятся членами семьи. Потом их жалко как людей.

Пробка хлопнула. Донни кинул на меня довольный взгляд и наполнил бокалы.

– Пока Джулиана нет, – торжественно начал он, – хочу выпить за твоего кота! Пускай он во веки веков пребывает в кошачьем раю, где ему несомненно лучше, чем было на земле!

– Ну, спасибо, Донни, – хмыкнула я и сделала глоток, – с чего это ты взял, что ему было так уж плохо на земле?

Донни пожал плечами. Скорее всего, он ничем не хотел меня обидеть, но моя мнительность не пропустила его слов, осадив их на мой ум, как вредную примесь на стенки фильтра. Я насупилась, думая о том, как же низко ценят меня люди, если считают, что коту лучше быть мертвым, чем жить со мной.

Донни Стардаст поерзал на стуле, потом схватил свой бокал и бесследно исчез в неоновой тьме.

Я снова осталась одна. Я тихо пила свое шампанское и украдкой наблюдала за незнакомыми мне красивыми людьми, которые будто были специально созданы для роскошной одежды и вечеринок.

– Привет! – Внезапно услышала я низкий, чуть сипловатый женский голос.

Я обернулась и обомлела: на стул рядом со мной кинула свою изящную сумочку красавица, великолепнее которой я не видела даже в кино. Высоченная, с ногами точеными и бесконечно длинными, эта вполне голливудская блондинка сжимала толстую сигару большим, очень большим, изумительным ртом, и глядела на меня сверху вниз длинными, кошачьими, искусно накрашенными глазами. Она была одета во что-то очень яркое и совершенно неописуемое, и небрежно держала в тонкой руке бокал с крупными следами пунцовой помады по всему краю.

Мое сердце сжалось. Мне захотелось исчезнуть, испариться, хотя бы просто убежать: если я останусь рядом с этой дивой, то буду чувствовать себя в, лучшем случае, невидимой.

– Донни сказал, что я сижу рядом с тобой. – Мягко произнесла блондинка и, грациозно выгибая спину, опустилась на стул.

– Привет. – Буркнула я, глядя на край стола.

Убежать не получится. Что ж, придется смириться с тем, что я чужая на этом празднике жизни. Главное, смириться с тем, что она – это не я, поэтому меня никто и замечать не будет, что означает, что я могу просто расслабиться. Не пытаться корчить из себя фею, когда фея настоящая сидит рядом со мной. В конце концов, присутствие этой женщины несет в себе один, несомненно, положительный момент: она, наверняка, блюдет свою фигуру и ничего не ест. Так что, для того, чтобы не выглядеть полной свиньей, я тоже буду делать вид, что сижу на строжайшей диете, и не притронусь ни к чему, за исключением винограда и ломтика сыра.

– Ева, – промурлыкала блондинка.

– Карина, – снова буркнула я.

– Ты подруга Джулиана?

– Нет, его ассистент. – Как мило с ее стороны интересоваться моей жалкой персоной!

– О-о! – Восхищенно воскликнула Ева. – Здорово! А я модель.