Любить Кеану

Ее «а я модель» прозвучало так скорбно, что можно было подумать, что она сказала «а я – служащая похоронного бюро».

– Здорово. – Отозвалась я.

– Давай выпьем за именинника! – Она подняла бокал.

– Давай.

– Сколько здесь всего вкусного! – Залпом проглотив шампанское, Ева обвела томным взглядом стол и довольно улыбнулась, предвкушая изысканную трапезу.

Тогда я почувствовала настоящую зависть: имея роскошную фигуру, такие длинные ноги, и такую беспощадную профессию, эта красотка без зазрения совести могла позволить себе есть все, что угодно. Просто есть, не осложняя себе жизнь! А мне ежедневно приходилось бороться с собой из-за панической боязни вернуться в свою подростковую форму. Вернее, в свою подростковую свинскую бесформенность. И это притом, что ноги у меня вовсе не от ушей. Что за наказание – моя жизнь!

Мне стало обидно и жаль себя. Я чуть было не расплакалась, но в эту минуту оглушительно загрохотали хлопушки, и в ресторан, утопая в цветах, впорхнул Джулиан, сопровождаемый пестрой толпой своих приятелей. Все громко запели «С днем рожденья тебя», и Джулиан принялся целоваться со всеми.

До нашего столика Джулиан добрался только минут через двадцать. Все это время мы с Евой с умилением наблюдали, как именинник принимал бесчисленные поздравления, и его идеальная осанка прогибалась под тяжестью гигантских цветочных букетов.

Наконец, он передал все цветы на попечение Донни, и очередь получать почетные поцелуи и отдавать подарки дошла и до нас.

– Как твое настроение, принчепесса? – Обнимал меня Джулиан. – Надеюсь, ты в порядке? Сейчас мы все начнем веселиться! Грусть сегодня вечером категорически воспрещается!

Ему понравился мой подарок. Несмотря на то, что мое хрустальное пресс-папье в виде коня не шло ни в какое сравнение со швейцарскими часами, инкрустированными бриллиантами в три ряда, которые подарила ему Ева.

– Ну что ты хочешь, – шепнул мне Джулиан, – у нее муж – нефтяной магнат! Эта женщина купается в деньгах!

Я украдкой поглядывала на Еву, не без зависти любуясь ее загорелой, сияющей кожей, идеальными зубами и особой грацией движений, которой       наделены только женщины высокие и чрезвычайно тонкие.

Прошло некоторое время беспрестанных тостов, звона бокалов, радостного смеха и грохота хлопушек, пока я заметила, что Ева слишком много ест. Я не то чтобы лезла в чужие тарелки, но по известным причинам, невольно обращала внимание, когда какая-нибудь женщина ела чересчур много, даже если она не страдала комплексами из-за своей внешности, списывала все на сверхскоростной метаболизм, или не озадачивала себя выбором диеты.

Ева ела осторожно. Она выдерживала разумные паузы, чтобы окружающим не бросалось в глаза количество поглощаемой ею еды.

Но это было не главное, что заставило меня начать наблюдать за нею пристальнее: за столом у нее был тот же алчный взгляд, что обычно появлялся и у меня. Вороватый, ощупывающий, примеряющийся. Она не могла скрыть его от меня, хотя все остальные вряд ли придали бы этому взгляду какое-то значение, тем более что в ресторане было довольно темно.

Сначала я решила, что мне все-таки привиделось то, что мне исподволь, может быть, хотелось увидеть. Я подсознательно искала в этой великолепной женщине изъян, который сделал бы мою безотчетную зависть не такой острой. Я легко могла увидеть в ней булимичку только потому, что внешних изъянов у нее не имелось.

Кроме того, неужели супруга богатого человека, роскошная манекенщица, не могла нанять себе квалифицированного доктора, который излечил бы ее от столь неприличного недуга?

Но, когда, съев уже три тарелки салата и множество закусок, она отправила себе в рот восьмое пирожное, а потом заела его пятью креветками и приличным куском камамбера, я пришла к выводу, что ничего мне не мерещится! Ева страдала булимией. Как и я. Но сегодня я держалась, а она – нет.

Она вдруг оторвалась от тарелки и кинула на меня настороженный взгляд. Я не успела отвернуться и сделать вид, что вовсе не смотрю на нее. Так что я поторопилась улыбнуться и поднять свой бокал, без слов предлагая тост. Ева кивнула и потянулась за бутылкой: ее бокал был пуст. Донни, который сидел по соседству с девушкой, поспешил поухаживать за ней. Пока Донни наполнял бокалы, Ева спросила меня, как будто невзначай:

– Почему ты ничего не ешь? – И она беззастенчиво заглянула в мою тарелку, где сиротливо лежали две виноградинки и кусочек сыра.

– Да мне…не хочется! – Я вдруг почувствовала себя виноватой.

В том, что сегодня у меня не было приступа, а у нее был?

– Но здесь же столько вкусного! – Ева от удивления даже приоткрыла свой великолепный рот.

– Да, – я смущенно потерла лоб, – но мне не хочется.

Ева пожала плечами, потом выдержала минутную паузу, будто бы у нее тоже пропал аппетит, и достала сигареты из сумочки. Но булимия даже не дала ей толком покурить. Она торопливо затушила сигарету на половине и вновь приступила к еде, при этом украдкой взглянула на меня с недовольством. Чтобы не смущать ее, я поднялась из-за стола и отправилась в туалет.

ХХХ

Мне хотелось подкрасить губы, но в туалете, освещаемом только парой свечей, было так темно, что я даже лица своего не разглядела в зеркале. На выходе я натолкнулась на какую-то сильно пьяную девушку, которая размахивала пустой бутылкой из-под «Вдовы Клико» и хриплым голосом громко пела песню Мадонны, путая слова.

– Эй! – Воскликнула девушка, хватая меня за плечи. – Чего ты тут делаешь? Все танцуют! Иди танцевать! Все-е-е-е, выходите на та-а-анц пол! Ля-ля-ля!

Действительно, выскочив из туалета, я обнаружила, что почти все приглашенные уже вовсю танцевали и веселились. Я решила пока не возвращаться за стол, и присоединилась к танцующим. Откуда ни возьмись, у меня в руках возник новый бокал с шампанским и коробочка конфетти.

Этот момент был как раз таким, о каком я мечтала: на мне было сверкающее платье, я была немного пьяна, я танцевала, веселилась и разбрасывала конфетти.

Не хватало только его. Его одного. Кеану. Здесь так легко было представить, что он со мной, где-то рядом, просто отошел, чтобы взять еще шампанского или прикурить сигарету. Сейчас он придет ко мне, звездный, совершенный и до головокружения желанный. Он будет улыбаться мне своей фантастической улыбкой, и танцевать со мной.

Я совсем уже утонула в своих фантазиях, когда, пластично изгибаясь в такт музыке, ко мне подошел Джулиан:

– Молодец Донни, правда? Как он для меня постарался!

– Да, он отличный парень! – Я уже не держала на Донни зла за то, что он когда-то сказал про Кеану. Я уже и не помнила, что он сказал тогда про Кеану.

– Да, возможно, у нас что-нибудь получится. Знаешь что, Карина! – Джулиан обнял меня за плечи. – Давай выпьем за тебя. Ты славный человечек, совершенно незаменимый, и я тебя очень люблю! Давай выпьем за то, чтобы в твоей жизни больше не было никаких горестей, и чтобы сбылась твоя самая заветная мечта! Какая твоя самая заветная мечта?

– Встретиться с Кеану Ривзом! – Автоматически отчеканила я до того как поняла, какую глупость только что ляпнула.

Джулиан подавил ироничный смешок и воздел свой бокал к потолку:

– Так пускай сбудется твоя мечта, Карина! Пускай твоя встреча с Кеану произойдет!

– Спасибо. – Тихо ответила я, уставившись в пол. Я только могла себе представить, насколько глупо я выглядела в глазах известного модельера, со своими мечтами о голливудской звезде.

Джулиан вдруг пожал плечами в ответ собственным мыслям и, встряхнув меня за плечи, заглянул мне в глаза:

– А кого ты ожидаешь увидеть перед собой, если встретишь его? Ты думала о том, кто он на самом деле?

Я промолчала: вы сами знаете, как много я раздумывала над тем, кто он на самом деле, и каким я сама себе его представляла.

– Только не говори мне, что, встретив Кеану Ривза, ты ожидаешь найти в нем Нео!

Я снова промолчала: боюсь, что на самом деле, я хотела бы найти в нем именно Нео, или героя Джека Трэйвена, да хоть убийцу Дэвида Гриффина, или всех его персонажей вместе взятых, но не самого Кеану Ривза, незнакомого, непознанного и потому непредсказуемого.

Об этом страшновато думать. Все равно, что, плавая на поверхности океана, в десятке километров от берега, размышлять о том, что там, под тобой, на бесконечной глубине. Ты вроде бы и знаешь, что там вода, песок, растения и животные, но на самом деле, не имеешь ни малейшего представления, что именно скрывается в толще воды и какое оно на самом деле.

– Давай не будем говорить больше о Кеану! – Прокричала я капризным голосом. – А то я уже напилась, и буду плакать по нему!

Джулиан сразу вытянулся во весь свой высокий рост и погрозил мне пальцем:

– Грусть и слезы сегодня строго воспрещены! Даже страдания любви на сегодня отменяются! Поплачем вместе, потом!

– А тебе-то что плакать? У тебя уйма поклонников и поклонниц! Вот, уже есть Донни! – Вообще-то, мне не следовало об этом говорить: Джулиану не нравилось, когда кто-то совал нос в его амурные дела. Но нынче он был в самом лучшем расположении духа, и простил мне допущенную вольность. Он лишь жеманно отмахнулся: