Я вернусь к тебе, милая!

– Вас довезти до кардиологического центра, проводить. Гостиница там есть, а я договорюсь насчет госпитализации. Если не возьмут, надо сразу вас перевезти в другой центр, в эндокринологию. На машине или на поезде, неважно. Когда всё решится, вас надо встретить и доставить в стационар уже ко мне. Мы еще понаблюдаем, я думаю.… Хотя пока рано думать, надо действовать. У вас тут одна из сложных ситуаций, неясный диагноз, под вопросом он у меня. Светлана Владимировна дала пояснения, и я неудовлетворён.

«У меня были только слова, а у него фотография. «Как, Милка, ты могла?» Эх, Никита, как же я могла…. Доктор неудовлетворён. Понятно».

Улыбнулась доктору, настрой был решительный.

И снова мысленно перенеслась.

«Когда он меня занес в черный список, вокруг все почернело. Пришло осознание того, что я могу только писать на бумаге бумажные письма. Я даже помню тот день, когда это случилось».

Раньше писала ему, ради удовольствия, как сочинения, и мы созванивались по телефону каждое воскресенье. Почему-то мне было важно, чтобы он разговаривал со мной именно по утрам. Бодрым и веселым голосом. Служил далеко-далеко, а я его слышала так близко-близко, как будто он рядом.

«Мила, остался ровно месяц, красота моя, я скоро обниму тебя. Я вернусь к тебе. И согрею тебя, будет так горячо!»

– Мирослава, вы меня слышите?

– Зовите меня Мира, пожалуйста. Вам будет легче.

– Мне и так несложно, у вас красивое имя, и девушка вы молодая, красивая, должна быть здоровая и крепкая.

«Это был последний его звонок».

– Вам нужно найти сопровождающего. В крайнем случае, незнакомого человека, который согласится вас доставить. Одной не советую, вы слишком слабы к нагрузке. Дайте мне контакты вашей матери, нужно несколько вопросов задать, она на мобильный не отвечает.

– Мама, когда на работе, не отвечает на незнакомые номера. Давайте я сама ей наберу, и вы поговорите.

Доктор вышел с моим телефоном в коридор, а я одела кофточку, взяла обувь в пакете, водичку в бутылке и стала собираться в полуторачасовую поездку на скорой. А потом в Москву.

Вышла к нему, он все еще разговаривал. Худой какой, напряженный. … Угрюмый сегодня.

– Так, найдут вам человека. Готовы? Медсестру позову, проводит.

День за дверью больницы оказался душистый и прохладный. Влажный, после дождя. На меня с деревьев срывались капли. Одна капнула на нос, и я улыбнулась.

Где-то цвела сирень и яблоня, ветер доносил аромат. Чувствовала, что в груди бьется. А в голове легко и свободно, будто там нет никакой трагической информации, а только ветер и аромат.

Села в скорую, бочком устроилась, сумочку рядом положила, карту медицинскую в папочке, и мы поехали.

Раньше мне казалось, что я жертва неверного бессовестного возлюбленного, который Лию, прекрасную жену себе нашел. Ушел к другой. Но теперь понимаю, что это вовсе не так. Не ушел и любит меня … неверную. Со мной рядом целых два года не было любимого человека, потому, что два других человека сделали всё, чтобы его не было.

Я никому не причиняла зла и боли, ждала любимого, а мне теперь от обиды деться некуда, кроме вот этих больничных стен и трясущейся «газельки» с кушеткой посередине.

Эти полтора года контракта Никиты, эти дни и часы после встречи с Лией… уже прошли.

Надеялась целый год, что он вернется ко мне, а еще полтора года уже ни на что не надеялась. Девушка Никиты не забывалась, она мне виделась сначала в свадебном платье, красивая, как царица, потом беременной, поглаживающей живот, а потом с младенцем на руках, кормящей.

Я выдержала и эти испытания… Не хотелось маму огорчать, я и не огорчала. Ела и улыбалась, гуляла потихоньку, долго гуляла, приходила вся взмокшая от пота и сидела тихонько на крылечке, гладила Любимчика по лобику и ушам, а он бил хвостом. Не бегала и не прыгала. Шила красивые шторки, тюль, и спала. Но я потеряла своего любимого. Что-то мне подсказывало, что он не плохой человек. В Лию влюбленный. Заслуживает счастья.

Илью-насильника видела, и пряталась. Не знала, что это он Никиту со мной разлучил. Не знала, что фото есть, и письмо написано какое-то лживое.

А сегодня в областном центре я услышала новые фразы в отношении меня, дистрофия миокарда и паращитовидная железа.

Когда я вернулась, было уже очень поздно. В палате стоял новенький телевизор, женщин много, еще с других палат присоединились. Смотрели вечерний сериал не в холле, а у нас в палате.

Моя тумбочка пестрела фруктами, на кровати лежали цветы и бархатная коробочка.

Открыла – кольцо из белого золота с пломбой, этикеткой, три камня сверкающих на нем посерединке, как обручальное.

Вадим Николаевич зашел в палату, когда я с коробочкой сидела.

– Мирослава, как перенесли поездку?

Поднял мое лицо за подбородок, попросил язык показать

Я и показала.

– Синевы нет, одышку не слышу, сейчас на ЭКГ и получите легкий ужин. Я уже почти уверен.

– В чем?

– Надо действовать быстро, вот в чем.

Его взгляд упал на огромный букет роз за моей спиной на больничной кровати.

– Цветы принес ваш любимый?

– Нет. Чужой человек.

Я усмехнулась, повернулась и стала рассматривать цветы, которые были перевязаны широкой розовой атласной лентой. Взяла в руки и вздохнула. Их было так много, что трудно сосчитать. Четное или нечетное принес, интересно? Дорогие, совсем не такие, как дарил Никита.

Опустила голову и положила коробочку с кольцом на тумбочку.

– Спасибо вам за книгу, я ее читала в детстве…

– Что было рядом, то принес. Вам нужно отвлечься, не сомневаться, вылечиться можно и нужно.

Мама пришла на следующий день с загадочным видом. Принесла бутылку с компотом и пакет с продуктами. Печень трески, икра, фасоль, крупная курага, апельсины, манго, черника в баночке с сахаром, красная рыба под соусом, как из ресторана в пластиковой коробочке…

– Девонька моя, надежду я услышала, теперь главное, чтобы вызвали. Уедешь ты моя дорогая, и приедешь здоровая. Лапонька, не волнуйся. Не вернется тот, кто боль причинил. Знал всё, что с тобой случилось, и носа не казал. Так и пусть прячет своё рыло свинячье. А ты, моя красавица, не гонись за подлецом. Лучше себе найдешь. И внуки у меня будут, я верю.

– А как он узнал, мама?

– Так… дочка…. Я же… долг относила, родителям его. Все ж в городе знали, как ты похудела, заболела, город маленький. Все знали, что ты погибала у меня. И помогали люди, пока я работать не могла. Очень деньгами брат его помог старшенький. Молчун такой, а сердечный. Мирошка, ты у нас умница, цветы то какие красивые, это кому принесли?

Цветы я подальше от себя уже в угол палаты поставила в ведро железное с надписью затертой.

– Не знаю, мама. Приехала, и цветы кому-то привезли. А сердечный Илья ничего не говорил тебе?

– Когда? Сейчас?