Лето придёт во сне. Приют

Страх

Когда за Агафьей захлопнулась дверь, сестра Марья поспешила ко мне. Осторожно освободила от ремней, но, когда я попыталась приподняться, торопливо сказала:

– Лежи, лежи! Мне нужно обработать ссадины.

Сдерживая стон, я оглянулась через плечо на пострадавшую часть тела и ничего хорошего, как и следовало ожидать, не увидела. На бледной коже – множество ярко-алых вспухших полос и поверх них – россыпь кровавых бусин. Сестра Марья полезла в свой зловещий футляр, но на этот раз оттуда появились безобидный пузырёк с прозрачной жидкостью и большой клок ваты. Я приготовилась к новой боли, но прикосновение влажной прохлады принесло только облегчение. И теперь, когда физические страдания поубавились, я смогла осознать последние слова Агафьи. А осознав, заплакала от страха и бессилия.

– Уже всё, – поспешно сказала сестра Марья, слегка погладив меня по волосам. – Самое плохое позади, теперь будет только легче.

Она выпрямилась, воровато оглянулась на дверь и, запустив руку в карман, вынула две таблетки. Положила на скамью перед моим лицом.

– Вот. Одну выпей сейчас, а вторую перед сном, это хорошее обезболивающее.

– Спасибо, – всхлипнула я, подцепила трясущимися пальцами одну таблетку, проглотила, не запивая, и начала подниматься.

Руки и ноги гудели как после долгой физической нагрузки, на них краснели следы от ремней. Слегка подташнивало. А ещё было очень холодно, и я заторопилась одеваться. От прикосновения лёгкой ткани трусиков к истерзанной коже снова захотелось кричать, и я даже не стала пробовать натянуть колготки, просто скомкала их в кулаке.

– Может, тебя проводить? – обеспокоенно спросила сестра Марья, но я мотнула головой и, сунув босые ноги в ботинки, побрела к дверям…

Когда я вошла в дортуар, с опухшим от слёз лицом, растрепавшейся косой и колготками в руках, там оказалась только Зина. Она настороженно уставилась на меня.

– Где Ярина? – сипло спросила я, придерживаясь за косяк.

– Её Агафья к себе вызвала, – после паузы ответила Зина и, заметив, что я пошатываюсь, спросила: – Ты как?

– Жить буду. – Мне удалось отлепиться от косяка и пройти три метра до кровати. Путь с первого этажа на четвёртый, который я обычно преодолевала за полминуты, прыгая через одну ступеньку, сегодня отнял у меня все силы.

– Не хочу доживать до старости, – зачем-то сообщила я Зине и лицом вниз легла на Яринкину постель. Лезть к себе наверх сейчас представлялось делом не менее трудным, чем подняться на церковную колокольню.

Зина сообразила, что расспрашивать меня о произошедшем будет не лучшей идеей, и сказала только:

– Агафья велела всем сдать планшеты в воспитательскую. И Яринка до сих пор там с ней.

Я кивнула и опустила веки. По фиг. Сейчас всё по фиг. Сначала дождусь, когда подействует таблетка сестры Марьи, когда перестанут дрожать ноги и пройдёт озноб после стылого воздуха процедурной, а потом уже буду думать о том, как быть дальше.

Не берусь утверждать точно, но, кажется, на какое-то время я не то уснула, не то просто сбежала в некое тёмное безмолвное место, потому что, открыв глаза, увидела перед собой Яринку. Она сидела на полу, прислонившись спиной к кровати, и, судя по расслабленной позе, сидела уже давно. Однако стоило мне шевельнуться, и подруга сразу обернулась, рывком приблизилась вплотную:

– Дайка… ты как?

Зелёные Яринкины глаза сейчас были огромными и блестели, как стёклышки. Я не сразу поняла, что блеск этот – от стоящих в них слёз, а когда поняла, чуть не заплакала сама. Чтобы предотвратить это и подбодрить подругу, попробовала улыбнуться:

– Уже лучше. Мне сестра Марья таблетку дала.

– Она молодец. Мне тоже давала… хотя нельзя.

– А ты? Тебя не…

– Нет, – поспешно заверила Яринка. – У меня же ничего не нашли. И у других. Агафья все планшеты у девчонок забрала, проверять будет, отдаст только завтра. Меня полчаса допытывала. Я сказала, что ничего про тебя не знала, что ты мне не рассказываешь, и вообще мы не так уж и дружим.

Я кивнула. Это не было предательством со стороны Яринки и не вызвало у меня обиды. На её месте я сказала бы то же самое. Нет смысла доставить Агафье удовольствие наказать нас обеих, если этого можно избежать.

– Она тебе говорила, – меня снова начал бить озноб, – что знает, откуда у меня книга?

Яринка замерла и медленно качнула головой:

– Нет… не сказала. Как знает? Про Дэна знает?

Я поспешно обвела взглядом дортуар, но Зина куда-то ушла, и теперь мы были вдвоём.

– Она не знает, что это Дэн. Она знает только, что парень из шестнадцатой группы.

– Откуда?

Я попыталась пожать плечами, но снова почувствовала боль и замерла.

– Яринка, это конец… Она сказала, что всё вынюхает, а до этого будет меня бить каждые четыре дня. Если не скажу. А я не смогу не сказать, не выдержу…

Подруга осторожно приложила палец к моим губам.

– Тс-с! За три дня мы что-нибудь придумаем.

– Надо предупредить Дэна! – Я сжала зубы и завозилась, пытаясь встать, но Яринка твёрдо положила мне на спину тёплую ладошку.

– Лежи, тебе всё равно нельзя никуда выходить.

– А что делать? – безнадёжно забормотала я, снова ужасаясь непоправимостью случившегося. – Что нам теперь делать?

– Тебе – отдыхать, – спокойно ответила подруга. – Сегодня будешь спать здесь, внизу, а я на твоё место полезу. А завтра придумаем, что делать.

Неожиданно она подалась ко мне и, быстро поцеловав сухими губами в щёку, прошептала:

– Просто ложись и спи, лето придёт во сне…

До вечера я так и пролежала на животе, то погружаясь в тревожную дрёму, то вновь всплывая на поверхность. После того как Яринка укрыла меня одеялом, я наконец сумела согреться, от чего стало чуть легче. Один раз на пороге возникла Агафья, молча окинула нас взглядом и исчезла. Откуда-то вернулась Зина, села за тетрадки, искоса поглядывая на меня. Ужин Яринка принесла мне в дортуар, я через силу проглотила несколько ложек остывшего картофельного пюре и выпила компот. А уже когда подошло время ложиться спать, появилась Настуся, которую я не видела весь день. Она неслышно скользнула к своей кровати и принялась переодеваться, ни на кого не глядя.

– Настусь, – вкрадчиво окликнула её Яринка, и та вдруг вздрогнула всем телом, – ты где была?

Голос подруги прозвучал странно, была в нём некая нарочитая взвинченность, словно она собиралась сделать что-то неприятное и подбадривала саму себя:

– Я?! – Настуся упрямо не смотрела на нас.

– Ну не я же… – Яринка делано зевнула. – Тебя весь день не было.

– На улице я сидела. Такая хорошая погода.

– Ну кому-то хорошо, кому-то не очень, – туманно заметила Яринка и задала следующий вопрос: – А уроки тоже на улице делала?

– Тебе-то что?! – попыталась огрызнуться Настуся, но получилось это у неё очень неуверенно, даже жалко.