Герой из героев. Попытка не пытка

– Я не хочу, Морьяр! – её лицо болезненно скривилось. Из складок повреждённого кожного покрова проступила кровь. – Я хочу…

Она не продолжила фразу, так как увидела, что в нашу каморку вошла Элдри. Девочка скосила на меня неприязненный взгляд, а после подошла к Ванессе и протянула ей медвежонка Катрин.

– Я решила отдать его тебе.

Женщина подняла оставшуюся руку и дотронулась кончиками дрожащих пальцев до вязаной шерсти. Однако так и не взяла игрушку. Просто погладила, а затем мягко и слабо оттолкнула от себя.

– Не надо. Он твой. Больше у тебя ничего нет.

– Поэтому я и хочу, чтобы ты его взяла.

– Так сколько дней? – повторился я с вопросом.

– Не знаю, Морьяр. Не знаю.

Ответ меня не устраивал, но я предвидел безрезультатность дальнейшего настаивания на её анализе собственного организма. Поэтому повернулся лицом к стене и задремал. Но проспал недолго. Час где-то. Может, немного больше. И всё же этого времени хватило, чтобы Ванесса снова уснула, а Элдри куда-то удрала. Мне стало любопытно, куда она делась, так что я нехотя поднялся и отправился на поиски девчонки, решив начать с кухни.

Прошлым вечером мне было не до подробных изучений планировки разветвлений пещеры разбойников, а потому я по-прежнему не знал толком что где. Отходящие от основного зала коридоры петляли. Из-за этого обстоятельства дорогу я перепутал и по итогу попал не в обитель Аглаи, а к рабыням. Они, видимо, закончили с работой на воздухе, и их опять поместили под замок. Все лежали и отдыхали. Только белокурая аристократка сжалась в комочек и забилась в угол, где тихо всхлипывала. Увидев меня, она постаралась поправить чрезмерно большое для неё откровенное платье. А затем, едва я понял, что Элдри где-то в другом месте, и вознамерился уходить, вдруг с вызовом подала голос:

– Почему вы вчера от меня отказались?

– Сударыня, не думаю, что сейчас подходящий момент доносить факты, которые бы обеспечили понимание многих моих принципов, – вежливо заметил я, но мой отказ, по всей видимости, девушку воодушевил. Она грациозно поднялась и подошла вплотную к решётке.

– Вы не похожи на здешнюю чернь. Как вы оказались среди этих… этих мерзавцев?

– Чтобы попасть в самое неожиданное для себя место достаточно сделать самый неожиданный для себя выбор. Нынче у меня просто не моя жизнь.

– У меня тоже не моя жизнь. Эльза Моррем, дочь Вильяма Моррема, графа Форрейна не могла бы находиться в таком ужасном месте!

– Полагаю, вы правы, миледи.

– Постойте, сударь! – она протянула подрагивающую руку сквозь решётку. – Я вынуждена молить вас о милости. Прошу вас, дайте мне нож. Позвольте прекратить мои страдания!

И что у всех за привычка насильно впутывать меня в свою судьбу? Мне оно надо?! Нет, не надо! Так что я и отвечать не стал. Хотела бы миледи Эльза себя убить, так могла бы с разбега головой о стену удариться хорошенько. Ни к чему ей мой нож.

– Чего так уходишь? – появился на моём пути Шрам, не успел я сделать и десяти шагов по коридору.

– Посмотрел. Этого достаточно.

– Во, дурень-парень! – добродушно рассмеялся Шрам и указал на висящий на стене позади меня корявый кусок металла. – Если какая-либо баба нужна, так бери ключ от клетки. Только далеко не уводи девок. Вон здесь сбоку койка.

– Я дочку искал, – сообразил я, что меня не так поняли.

– Мелкую эту? В сам деле твоя, что ли?

– Моя.

– Так она вроде как кухарничает с Аглаей.

До кухни я не дошёл так быстро, как хотелось. Меня выцепил взглядом хмурый Ашер и настойчиво подозвал к себе.

– Ну-ка, скажи, малой. Ты ж такого заумника из себя, сука, строишь. Писать, ядрёна вошь, умеешь? Хорошо?

– В каком жанре?

– В чём там? – подозрительно нахмурил он рыжие кустистые брови, но махнул рукой на незнакомое слово. – Граф Форрейн, папаша этой белёсой шлюшки, в ярости любимого скакуна захлестал до смерти. Так что обойдётся он без чести своего зятька лицезреть.

– Гы-гы-гы! – загоготал Жиробой. – Зятька!

– Таков закон стариков. Кто первый у девки, тот ей и муж, – усмехнулся Ашер собственной шутке, прежде чем продолжить. – Письмо хочу ему послать. Напишешь за меня?

– Могу.

– Анжела! Тащи-ка сюда сундучок того сраного писарчука!

Смуглянка окинула меня холодным взглядом, но, подобрав юбку, ринулась исполнять указание.

– О чём писать? – между тем решил прояснить я ситуацию.

– А вежливо так поясним папашке, что, либо за так, но по частям его единственную память по любимой жинке отдадим, либо он нам щедрый выкуп выплатит. И если тянуть начнёт, то брюхатая она дороже стоить станет, ха!

– Выкуп в камнях? В монетах?

– Серебром… Да садись ты! Пиши уже.

Послушно сев за стол, я возмущенно провёл ладонью по неровной бугристой столешнице. Затем открыл принесённый Анжелой трухлявый сундучок с клеймом сборщика податей. Перо и чернила оказались прескверного качества. Бумага немного отсырела, но писать на ней было возможно. Собственно, удобно, на сколько это получилось, разместив канцелярские принадлежности, к письму я и приступил.

– Значит, так, ёптыть, – воодушевлённо затараторил Ашер. – Шлёт вам, граф Форрейн, поклон хозяин над вашими землями – благороднейший из атаманов. И в знак мира меж нашими родами, готов я дочку вашу вам отдать задёшево. Иного она и не стоит!

– Вот уж точно! Какая хорошая баба будет молитвы шептать, когда её всей кодлой ублажают? – воскликнул Сучок и рассмеялся, брызжа слюнями.

– За час до заката на конец седмицы пусть кто-либо в одиночку подъедет к дубу Висельника да оставит там серебра. Столько, сколько войдёт в тот мешок, что к писемку приложим. Коли добропорядочным родителем, ёптыть, окажетесь, то к полудню другого дня там же девку свою обнаружите. Нет, так уши её на память заберёте. Хорошая шлюха и без них обойдётся… И подпиши. Атаман Ашер Рыжий.

– А то ли он там пишет-то? – тихонько зашептала Анжела. – Сам говорил, что Странник чужой нам. Вдруг предаст?

– Сейчас и проверим, – нехорошо ухмыльнулся глава разбойников. – Читать-то я, сука, умею. Не зря грамотен! Так что давай-ка сюда письмо, малой.

Я послушно передал письмо, едда вывел последний завиток и поставил заключительную точку. Ашер подержал в руках лист. Повернул так, сяк. Затем всмотрелся, как будто имел отвратительное зрение, и, водя пальцем по первой строчке, начал медленно её зачитывать.

– Ва-ше си-я-тель-с-т-во… Что-й это? Я такого не говорил!

– Вы сказали пояснять вежливо, а это вежливое обращение, соответствующее титулу графа. Мне показалось актуальным использовать его.

– А. Ну, может… Вынужден сообщить Вам, что в ваших интересах забыть о том, что у вас некогда была дочь… Чего ты там понакарябал, Странник? Я тебе что говорил!

– Вы просили меня написать, а не записывать за вами. Что-то не так?

Разбойник зло уставился на меня с каким-то неприятным подозрением. Обычно такое выражение лиц мне доводилось видеть перед тем, как меня ни с того ни с сего спрашивали не идиот ли я? Так что печальный опыт позволял с легкостью сделать вывод – сказанное ранее мне следовало понимать как-то иначе. Увы, очень часто люди говорят слова, обозначающие одно, имеют в виду другое, а потом удивляются возникшему недоразумению. Им не хватает интеллекта не только верно сформулировать свою мысль, но и осознать, что это они не правы, а не я.