Театр. Четыре пьесы

То же помещение, что и в сцене III. В служебной комнате сидят судья Сорина, её секретарша Аня и двое заседателей – оба мужчины. Один из них пожилой уже человек лет 55—58, другой моложе – лет 28—30.

В зале суда сидят Андрей и Раиса Протазановы.

Пожилой заседатель. Тамар Евгевна, у нас сейчас опять развод?

Сорина (улыбаясь). Надоели разводы?

Пожилой заседатель. Ужасно. Всё одно и то же. То мужик люто гудит, то жена на стороне гуляет (в сердцах машет рукой).

Молодой заседатель. Всё перемешалось в семейной жизни. Каждая счастливая семья в 20-ом веке счастлива по-своему, а все несчастливые семьи похожи одна на другую. Прав ты, Иван Петрович. То мужик пьёт, не просыхая, то жена загуляла, то ещё что-нибудь… Дома вечно скандалы. При детях. Частенько доходит до драк. Милиция, пятнадцать суток и в конце концов развод. Две недели уже заседаю в суде, а ещё ни одного интересного дела не было.

Сорина. Будет ещё.

Молодой заседатель. И скоро?

Сорина. Через несколько минут.

Пожилой заседатель. Тамар Евгевна, ты думаешь, этот развод окажется интересней других?

Сорина. Пожалуй, поинтересней.

Молодой заседатель. А чего в нём особенного?

Сорина. Потерпите, скоро узнаете.

Разговор в служебной комнате продолжается, но зрители его не слышат.

РаисаПротазанова. Андрей…

Молчание.

РаисаПротазанова. Андрюша… Давай помиримся.

Молчание.

РаисаПротазанова. Андрюша! Витенька больной ребёнок. И я больна. У меня что-то непонятное с гемоглобином творится и с эритроцитами. За последний месяц я совсем жёлтой стала. Как лимон…

Молчание.

РаисаПротазанова. Андрюша! Брось её. Она тебя моложе на десять лет.

Молчание.

РаисаПротазанова. Ей Москва нужна. Не ты.

Протазанов. Про Москву я уже слышал. Когда собирался жениться на тебе. А сколько времени из последних семи лет я тебя в столице видел? И лучше бы совсем не видел. Что ни день, то скандал. Дикий, безобразный. Из-за ничего. При ребёнке.

РаисаПротазанова. Брось её. У нас всё по-другому будет.

Протазанов. Всё останется по-прежнему. Девять месяцев в году врозь и три месяца непрерывных скандалов.

РаисаПротазанова. Я больше надолго не оставлю тебя одного. Всё у нас переменится. Андрюшенька!

Протазанов. Переменится… Будет три месяца жизни врозь и девять месяцев скандалов. Спасибо. Нам лучше всего расстаться.

РаисаПротазанова. Ты негодяй! Подонок!

Протазанов пожимает плечами.

РаисаПротазанова. Я тебя в тюрьму упрячу. Ты драгоценности мои похитил, а теперь хочешь на них кооперативную квартиру себе отгрохать, чтобы поселиться в ней с этой стервой из Калининграда.

Протазанов. Ты как базарная баба ведёшь себя. Почему она стерва? Потому что мы любим друг друга?

РаисаПротазанова. Если б ты только знал, если б только знал, как я её ненавижу!

Протазанов. Догадываюсь.

РаисаПротазанова. Андрюша! Что-то мне нехорошо. Как бы со мной тут чего не случилось.

Протазанов (насмешливо). Хоть в суде обойдись без обмороков и истерик. Уж, пожалуйста!

РаисаПротазанова. Я не притворяюсь…

Протазанов. Дома ты тоже уверяла, что не притворялась.

РаисаПротазанова. Андрюша! Брось её. Она молодая, она ещё найдёт себе кого-нибудь. А у меня ребёнок. Больной. Мне будет трудно устроить снова свою жизнь. Брось её! Она тебя оставит в конце концов. Вот увидишь… Что это со мною… Слабость… Голова кружится… Не веришь?

В зал суда из служебной комнаты входят судья Сорина, заседатели и секретарь суда. Все они занимают свои места.

Сорина. Встать! Суд идёт!

Протазановы встают. Далее идёт обычная процедура, предшествующая судебному разбирательству. Зритель видит, что происходит на сцене, но не слышит слов действующих: лиц. Они разыгрывают фактически пантомиму. На авансцену выходит актёр, читающий текст от автора.

От автора. Как и предполагалось, Андрей уехал из Калининграда в четверг вечером. Андрей и Ольга приехали на вокзал минут за тридцать пять до отхода поезда и почти до самого его отправления ходили вдоль состава, взявшись за руки. Смеркалось. Было пасмурно, ветрено, и слегка накрапывал дождь. Вокруг кипела обычная перронная суета – кто-то куда-то спешил, кто-то с кем-то прощался.

Они почти ничего не замечали и почти не говорили друг с другом, погружённые в свои мысли, вернее, свои переживания.

Ольга чувствовала, как с каждой прошедшей минутой на неё неотвратимо надвигалось одиночество, тревожное, надоедливое и потому чем-то схожее с очень продолжительной, но несильной болью.

Андрей же весь погрузился в недавнее прошлое. Он вспоминал день своего прибытия в Калининград…

Вот наконец и она, совсем пустынная в этот час улица, на которой живёт Ольга; улица со странным названием – «Кровельная». Вдоль неё стоят невысокие, некрасивые дома, построенные ещё до второй мировой войны. Андрей не торопится – ведь предвкушение скорой, очень скорой встречи, так чудесно…

Впоследствии Протазанов много раз переживал в своей душе это раннее октябрьское утро – занимающийся над Калининградом рассвет, безлюдье улицы, надвигающуюся встречу.

Много лет спустя после происходящих на сцене событий Андрея хотели командировать в Калининград. Он наотрез отказался, лишь на миг, представив себе, как наяву стоит на пустынной, рассветной и так хорошо знакомой улице и скорбит о невозвратимом прошлом. Больно, нестерпимо больно смотреть на хорошо знакомый дом, в котором давно уже не живёт когда-то любивший тебя человек. Его уже давно нет и в Калининграде. И неизвестно, где он сейчас обретается… В каком городе, на каком свете…

Артист, читавший текст от автора, уходит.