На крючке

Запустив руку в карман пиджака, я достаю оттуда коробочку. Ру не очень любит подарки, но от своих любимых зажигалок никогда не отказывается. У него их целая коллекция в ящике. А эта – особенная, сделанная на заказ в С. Т. Дюпон, инкрустированная красными рубинами, с надписью на лицевой стороне:

«Прямо, до самого утра».[2 - Цитата из «Питера Пэна»: «Она спросила, где он живет. – Второй поворот направо, – сказал Питер, – а потом прямо, до самого утра».]

Это первый совет, который дал мне Ру, и с тех пор я его не забываю. Я глажу пальцем слова на зажигалке, и мои мысли вмиг возвращаются к той ночи.

Тяжело дыша от волнения, я выглядываю из-за угла. Кирпич крошится под пальцами. Он свидетельство того, насколько бедно здесь живут люди. Мы находимся не в самом лучшем районе города, поэтому меня терзают сомнения, кто этот человек, за которым я следил. Чем он зарабатывает на жизнь? Почему ему так спокойно в районе, от которого даже мой дядя велел держаться подальше?

– Даже не вздумай приближаться к городской площади с часовой башней.

Из здания, над крыльцом которого развивается выцветший зеленый тент, выходит мужчина с рыжими волосами. Он что-то говорит парням, что стоят рядом с ним, те тотчас кивают и заходят внутрь, оставляя его одного. Незнакомец так резко оборачивается, что у меня замирает сердце. Наполнив легкие воздухом, я прячусь за угол кирпичной стены, царапая спину через ткань рубашки.

Сделав несколько глубоких вдохов, я снова выглядываю, только на этот раз он уже стоит прямо передо мной. Руки его в карманах, а серые глаза искрятся весельем.

– Ты следишь за мной, детеныш?

У него сильный акцент, и он протягивает некоторые звуки.

С вытаращенными глазами я смотрю на него и киваю. Я никогда не умел врать.

Наверное, мне следует бояться, но страха я не чувствую, потому что самый главный монстр из всех мне известных – это тот, кто сидит со мной за одним столом во время ужина. Во мне, как в котле, давно уже варится страх, ожидая, когда я воспользуюсь им, словно ядом. Поэтому, пусть это и нелепо, человек, который стоит сейчас передо мной, меня совсем не пугает. Скорее, внушает надежду.

Враг моего врага – это друг.

– Что ж, у тебя получилось привлечь мое внимание, – продолжает он. С легкой улыбкой на губах он внимательно меня изучает. – Ты сын Крока?

– Я не знаю, кто это, – хмурюсь, услышав это имя.

– Не знаешь Крока? – подняв голову, он гладит рукой лицо. – Брешешь. Все ты знаешь. Я видел, как ты наблюдал за нами из коридора. Какого черта ты здесь делаешь?

От его слов сжимается желудок. Мне становится стыдно: я думал, что остался незамеченным, а на самом деле он все знал. Знал с самого начала, что я наблюдал за ними.

Тошнота подкатывает к горлу при мысли о том, что дядя тоже в курсе.

– Это не имеет значения, – я запускаю руку в волосы. – Какой же я все-таки тупица.

Я поворачиваюсь, намереваясь уйти, но грубая рука опускается мне на плечо и вынуждает обернуться:

– Не уходи, когда с тобой разговаривают, парень. Ты проделал большой путь. Не сдавайся, ладно? Продолжай идти.

Я хмурюсь, пытаясь осмыслить его слова.

– Но куда идти? И как долго продолжать?

Он указывает на башню с часами, стоящую посреди городской площади, на фоне которой мерцают луна и звезды.

– Прямо, и до самого утра.

– Что это значит? – я наклоняю голову.

Он обнимает меня за плечо и притягивает ближе:

– Это значит, что ты не уйдешь, пока не добьешься своего. Даже если на это уйдет вся чертова ночь. Понял?

Я улыбаюсь, вспоминая тот вечер, и бросаю подарок на стол.

– Руфус, – я цыкаю. – Ты серьезно думаешь, что я забыл?

Ру ворчит и отмахивается, но я-то вижу, как тяжесть спадает с его плеч, а на губах расцветает улыбка.

Разве я могу забыть о дне рождения собственного спасителя?

Джейсон – дешевый наркоторговец по прозвищу Нибс, который не стирает свои майки и думает, что золотая цепь придает ему крутизны. На самом деле, если опустить все нюансы, он неплохо справлялся с работой по распространению пикси-пыли, вот только в последнее время у него развязался язык, и он пытался устроить мятеж вместе с другими ничтожествами, которые ходят по моим улицам и думают, что этот город принадлежит им.

Джейсон пересаживается в кабинку напротив, пока я раскуриваю сигару. Слабое освещение бара отбрасывает тень на его лицо, подчеркивая бусинки пота вдоль линии волос. Я не совсем уверен, что ему известна моя должность: чаще всего толкачи низшего уровня не имеют чести со мной повидаться.

– Джейсон, ты знаешь, почему ты здесь? – спрашиваю я.

– Потому что я работаю на тебя?

Посмаковав сигару, я кладу ее в пепельницу и ставлю локти на устойчивый стол.

– Правильно, Джейсон. Ты работаешь на меня.

Судя по его лицу, он напрягается.

– Ты об этом забыл? – я наклоняю голову.

– Нет, – бормочет он.

– Нет, сэр, – я наклоняюсь вперед.

Джейсон, глядя на близнецов, которые стоят по обе стороны, нервно сглатывает.

– Не смотри на них, – отрезаю я, почесывая подбородок. – Близнецы давно тебе не помощники. Вообще-то, ты сам от них отвернулся. Так что теперь ты будешь разбираться со мной. Понял?

– Ну-у… д-да, сэр, – он прочищает горло.

– Вот и молодец, – я ухмыляюсь, расслабленно откидываясь на спинку диванчика. – Я только что понял, что у тебя нет напитка. Тебя, наверное, мучает жажда. Будешь что-нибудь?

Я киваю Мойре, и та подходит, уперев руки в бока. Глаза Джейсона мечутся между мной, близнецами, Мойрой, а потом обратно. Он открывает рот, чтобы заговорить, но движение со стороны бара отвлекает меня от любых его слов.

Словно луч света, разгоняющий темные тучи, в клуб заходит Венди Майклз – прямо в логово гадюки, как будто мечтая быть укушенной.

Как будто это место – ее родной дом.

Низ живота вспыхивает искрами, глаза испепеляют ее, словно она – это вода, а я – само солнце. Венди в сопровождении подруг подходит к бару. Ее приветствует Керли, наш бармен. Он что-то говорит, а она в ответ начинает громко смеяться. Ее волосы, струящиеся по обнаженной спине, сверкают в свете лампы. Мне так и хочется подойти к ней и увести подальше от глаз этого парня, но я сдерживаюсь.

Отведя взгляд, я возвращаю внимание к Джейсону: я хотел поиграть, но теперь я мечтаю поскорее закончить. Сердце щемит от предвкушения, однако мне приходится держаться и не отвлекаться от важной задачи.