Мой очаровательный оригинал

– Кати, что случилось?

– Нико.

Одно слово. Одно имя. И всё сразу ясно, больше слов и не требуется.

– Я бы на твоем месте давно ушла от него.

– Но ты не на моем месте, на этом чертовом месте всё еще остаюсь я. И ты бы знала, как это бесит.

– Быть на месте той, кем ты не являешься?

– Именно!

– Пора освободиться.

– Легко сказать. – Она обреченно вздыхает.

– Легко сказать… – я задумчиво вторю ее словам, – ты права, на словах всё легко. Со стороны вид тоже – проще некуда. Побыть бы всем на нашем с тобой месте, я бы посмотрела, как они справились бы с этим дерьмом.

Несколько секунд тишины, понимающего обоюдного молчания, и Кати вдруг заговаривает:

– Ты слышала? Лале замуж выдают.

– Что?! – Я резко вытягиваюсь в струнку, забыв о слабости. Надо всё же потом таблетку выпить, не хватало еще основательно и надолго слечь с температурой и ангиной в придачу.

– Ты же помнишь, ее семья обанкротилась в прошлом году. И ей пришлось уехать обратно в Стамбул. Ее родители после долгих поисков достойного жениха нашли-таки богатого отпрыска, готового закрыть глаза на положение семьи и взять их бесприданную дочь.

– Еще бы ее не хотели замуж! Красивее нашей Лале я в жизни никого не встречала.

– Согласна, мы обе блекнем на ее фоне. Только вот, по словам Лале, эта самая красота портит ей жизнь. Софи, она не хочет замуж. И я не знаю, как ей помочь.

Что за первобытные времена? Ощущение, будто живем не в современном мире. Насильно выдавать замуж за нелюбимого – как так можно вообще?

– Сбежать, может? – Красноречивая тишина по ту сторону. – А что такого? Я за кардинальные методы решения всех подобных вопросов.

– Ага, только ты забываешь, что ты сама, на минуточку, одной ногой у ненавистного алтаря бракосочетания.

Я хмыкаю.

– У меня нет выхода. Мне моя мечта важнее, чем какой-то тупой штамп в паспорте. Во имя искусства можно многим пожертвовать. Хотя… я не собираюсь собой жертвовать, я намерена бороться и найти великую любовь, как бы пафосно это ни звучало.

– Так или иначе, нужно что-то делать. Тебе я помочь не в силах, а вот Лале… может, что-нибудь да придумаю.

– На какую дату назначена свадьба? – интересуюсь я, прорабатывая в уме новые варианты. Но все мысли сходятся к одному: лучше идеи с побегом не придумаешь.

– На начало осени. Кажется, на второе сентября. Или третье?.. – с сомнением протягивает подруга. – Лале говорила, но я не помню точно. Новость о свадьбе немного выбила меня из реальности, и я прослушала детали.

– Ясно.

Снова молчание – мы обе раздумываем, как расстроить свадебное мероприятие.

– Знаешь, у меня в голове мелькнула идея, – начинает неуверенно Кати и, помолчав, воодушевленно добавляет: – В общем, эта ситуация на мне. Не переживай. То есть решай свои проблемы, у тебя их тоже достаточно, чтобы сойти с ума. Лале я помогу.

– Точно? – Очень хочется верить, что девчонки вдвоем справятся, без меня всё утрясут.

– Конечно, – преувеличенно бодро отзывается она.

– Но как же ты? Ты всегда заботишься о других больше, чем о себе. Всегда, Кати. Это ничем хорошим не кончится.

– Я в порядке, Соф, – фыркает раздраженно, изображая недовольство.

Но я-то знаю, эта девушка не умеет злиться. Всепрощающая, понимающая, святая и нереально жизнерадостная. Солнце, упакованное в человеческую оболочку. Когда-нибудь эта оболочка треснет, и весь свет вытечет из нее. И я так хочу ошибаться, так хочу надеяться, что она не станет мной. Не станет черствой и кое-как собранной из миллиона осколков разбитой душой. Как склеенная грубо раздробленная кружка больше не сможет нести в себе воду, так и она, однажды утратив свет, навсегда может забыть, каково это – чувствовать его тепло внутри себя.

– Надеюсь, ты не лжешь… А Нико твой козел, уж прости!

Глава 10. Знакомый при неприятных обстоятельствах мужчина

Месяц спустя.

1 сентября 2022.

Четверг.

И почему люди так доверчивы? Им голова для чего дана, интересно? Чужое лицемерие на уши вешать? Хоть бы эту идиотскую улыбку восторженной глупышки убрала, он же ее читает как открытую книгу и манипулирует исходя из ее эмоций.

М-да, безнадежный случай: к вечеру она окажется в постели этого плохого парня, чтобы на рассвете быть отвергнутой и разочарованной. Увы, наивность лечится лишь разбитым сердцем. Зато поумнеет девочка. Меньше станет доверять левым проходимцам, пудрящим молодым девушкам мозги.

О, поплыла, поплыла бедняжка.

Вздыхаю про себя, отворачиваюсь от столика у окна и, легко выкинув эту парочку из мыслей, расплачиваюсь за горячий шоколад. Покидаю кофейню, эффектно взметнув длинными полами готического платья из летящего шифона. У дверей на меня налетает неуклюжий очкарик, и половина шоколада опрокидывается мне на грудь.

Стакан я удержала, от мужчины отшатнулась.

Невольное касание длилось секунду, не больше. Я уговариваю себя не паниковать, и у меня это получается: мозг не успел отреагировать на вторжение извне. Между нами метр, точек соприкосновения больше нет, и я выдыхаю.

А платье… что ж, придется вернуться на квартиру и переодеться. Не катастрофа, испорченная одежда – такой пустяк. Со мной и не такое случалось. Да и материал черный, пятно видно лишь при близком рассмотрении.

– Ох, простите ради бога… – подобрав с бетонных плит деловой портфель, рассыпается в неловких извинениях "нападающий", которому на вид пятьдесят… пятьдесят пять или около того.

С языка чуть не слетает любимая язвительная фраза: "Так и быть, ради Бога – прощаю". Отчего-то в последний момент передумываю.

– Аккуратнее надо быть, – бросаю я, с холодным безразличием скользнув по его недешевому костюму. Держа глазами на расстоянии, а-то мало ли, начнет тянуть ко мне руки, руководствуясь благой мыслью: "А дай-ка я ее облапаю, проверю, цела ли, невредима. Ой, какой я неловкий, разлил на девушку коричневую жижу, достану-ка платок, вытру пятно". Было и такое в моей биографии, от этих неуклюжих можно всего ожидать.

– Может, вам…

Помочь?

– Нет! – слишком резко перебиваю его я, и по широкой дуге, на безопасной дистанции, обхожу это ходячее недоразумение. Естественно, с холодно-равнодушным видом и неспешной походкой уверенной в себе женщины.