Жизнь взаймы

– Дальше мне стало сорок, – сказал Клерфэ, включая первую скорость.

Машина взяла подъем от вокзала к шоссе и начала спускаться вниз. В тот момент, когда она въехала на длинный спуск, сзади взревел другой мотор – то была красная спортивная машина, которая вместе с ними прошла через тоннель. Ее водитель задержался у заправочной станции, и теперь машина бушевала так, будто в ней было не четыре цилиндра, а все шестнадцать.

– Такие типы не переводятся. Он хочет устроить гонки. Давайте проучим его! А может, не будем разрушать его иллюзий? Пусть думает, что у него самая быстроходная машина на свете!

– Пусть думает.

– Хорошо.

Клерфэ остановил «Джузеппе». Красная спортивная машина тоже остановилась, водитель засигналил. Он вполне мог обогнать машину Клерфэ – места было достаточно. Но он во что бы то ни стало хотел устроить гонки.

– Ну что ж, – сказал Клерфэ и опять включил мотор. – Таков человек – он ищет своей гибели.

До самого Фаидо красная машина ехала за ними, навевая на них скуку. Она все пыталась догнать Клерфэ.

– Он еще доездится до смерти.

Клерфэ затормозил, но тут же опять дал газ.

– Ну и сапожник! Вместо того чтобы обогнать нас, он чуть не врезался в нашу машину.

Клерфэ направил «Джузеппе» к обочине на правой стороне дороги. Он остановил машину перед бензоколонкой. На этот раз красная машина не остановилась. Она с ревом промчалась мимо них. Водитель презрительно помахал им рукой и засмеялся.

Вдруг стало очень тихо. Ничего не было слышно, кроме журчания ручейка и почти беззвучного шелеста дождя. «Это и есть счастье, – думала Лилиан. – Минута тишины перед тем, что тебя ждет». Ей никогда не забыть эту ночь, нежное журчание воды и мокрое, блестящее шоссе.

Через четверть часа они попали в полосу тумана. Клерфэ включил подфарники. Он ехал очень медленно. Вскоре опять стали видны обочины дороги. На сто метров вперед туман был смыт дождем, потом они снова оказались в тумане, подымавшемся снизу.

Клерфэ резко затормозил. Они как раз выехали из тумана. Перед ними у километрового столбика стояла красная спортивная машина: одно ее колесо, заехав за столбик, висело над пропастью. Возле машины они увидели водителя – целого и невредимого.

– Вот это называется повезло, – сказал Клерфэ.

– Повезло? – заорал в злости водитель. – А машина? Посмотрите на нее. Машина не застрахована. Да еще рука!

– В худшем случае рука вывихнута, вы же можете двигать ею. Радуйтесь, что вы вообще остались целы.

Клерфэ вышел и посмотрел на разбитую машину.

– Иногда даже километровые столбики могут пригодиться.

– Это вы виноваты! – закричал пострадавший. – Вы вынудили меня ехать слишком быстро. Я считаю вас ответственным за все. Почему вы не пропускали меня, почему устроили гонку?..

Лилиан рассмеялась.

– Над чем смеется эта дама? – спросил сбитый с толку водитель.

– Это вас не касается. Но, поскольку сегодня счастливый день, я вам, так и быть, объясню. Дама явилась к нам с другой планеты и еще не знакома с нашими обычаями. Она смеется потому, что вы оплакиваете машину, вместо того чтобы радоваться своему спасению! Даме это совершенно непонятно. Я же, напротив, восхищаюсь вами. Из ближайшей деревни я пришлю вам машину, чтобы вас вывезли.

– Стоп! Так легко вы не отделаетесь. Это вы вынудили меня ехать с вами наперегонки, не будь вас, я бы спокойно…

– Советую свалить все на проигранную войну, – сказал Клерфэ.

Водитель посмотрел на номер «Джузеппе».

– Французский! Как же мне получить свои деньги обратно? – В левой руке он держал карандаш и клочок бумаги, бестолково тыкая ими во все стороны. – Мне нужен ваш номер! Запишите мне ваш номер! Разве вы не видите, что я не могу писать левой рукой?

– Научитесь. Мне пришлось худшему научиться. Клерфэ опять сел в машину. Водитель шел за ним по пятам.

– Вы хотите сбежать от ответственности.

– Да. Но машину я вам все же пошлю.

– Что? Вы хотите оставить меня под дождем на дороге?

– Да. Моя машина двухместная. Дышите глубже, любуйтесь горами, благодарите Бога за свое спасение и думайте о том, что людям, гораздо лучшим, чем вы, пришлось умереть.

Они продолжали спускаться с горы, поворот за поворотом, спираль за спиралью.

– Тут скучная дорога, – сказал Клерфэ, – она тянется до Локарно. А там уж будет озеро. Вы не устали?

Лилиан покачала головой. «Устала! – подумала она. – Скучно! Неужели этот пышущий здоровьем человек, который сидит рядом со мной, не чувствует, как я трепещу? Неужели он не понимает, что со мной творится? Не чувствует, что застывший во мне образ мира вдруг начал оттаивать, задвигался и заговорил со мной, не чувствует, что заговорили и дождь, и мокрые скалы, и долина, и тени в долине, и огни, и дорога? Неужели он не понимает, что уже никогда я не буду так слита с природой, как теперь, когда я словно лежу в колыбели в объятиях неведомого бога, еще пугливая, как молодая птичка, но уже осознавшая, что все будет длиться лишь миг и что я потеряю этот мир, прежде чем он станет моим, потеряю эту улицу, эти деревья, грузовики у деревенских гостиниц и песню за окнами, треньканье гитары и эти названия: Осония, Крещиано, Кларо, Кастионе и Беллинцона. Названия, которые, едва появившись, уже исчезают, словно тени, исчезают, как будто их никогда и не было. Неужели он не видит, что я, подобно ситу, сразу же теряю все? Что я ничего не в силах удержать надолго?»