Фрай Уэнсли – экзорцист. Книга первая

Он предпринял еще одну попытку связаться с духами, что некогда разговаривали с ним, но они молчали. Неужели по своей глупости оказался бесплотным духом, и его попросту обманули? Больше всего захотелось вернуться обратно к родным, что будет, если его тело обнаружат и сочтут мертвым? Уэнсли обхватил голову руками, какую же глупость он сотворил. А живые тени за ним наблюдали очень внимательно, пока что не тянулись своими плотными щупальцами, но в их перемещениях Фрай ощущал ехидную усмешку. А как правдиво выглядели истории, полные сожаления об утраченной жизни, неужели он купился? Захотел изведать неизвестное, и теперь вынужден будет скитаться неприкаянным призраком. Осталась только эта боязнь и внутренние тревоги, а больше никаких эмоций.

Его горестные размышления прервал стон. Поначалу Фрай не обращал никакого внимания на звук, занятый своими проблемами. Но жалостливый и мрачный вздох повторился, и уже привлек толику интереса. Если уж делать теперь нечего, почему бы не проведать того страдальца. Он легко скользнул вдоль стены и проник в соседнее помещение. Хорошо укрепленное, с решетчатыми окнами, и толстыми дверьми, словно в тюрьме. Странно, в жилом доме иметь подобные комнаты на первом этаже.

Глаза призрака созданы видеть реальность иной, нежели она выглядит в глазах живого человека: предметы тут сливаются с интерьером, потому как не представляют опасности, цвета теряют четкость, а вот живое души умерших видят настолько контрастно, будто это центровая точка вселенной. Это связанно с тем, что аура живого человека настолько многогранна и отчетлива, что скитающейся душе она покажется ярким алмазом. Поэтому увидеть человека в кромешной тьме было очень легко.

Это был живой узник, который безвольно прислонился к стене. Он пребывал в состоянии полного изнеможения, но не умирал, ему поддерживали жизнь, наверное, кормили периодически, но не часто. Об это свидетельствовала непривычная худощавость, что просматривалась сквозь холщевые одежды. Фрай полагался на свое зрение, которое передавало скорее состояние внутреннего страдания, хотя внешне на него страшно было глядеть: сгорбленный, заросший, высохший. Он тяжело дышал и периодически стонал, делая это из привычки. Открывал рот в направлении тяжелой двери, издавал звук и умолкал. Видимо, бедный человек ожидал, что так его услышат, но Фрай не улавливал ничего живого на ближайшем расстоянии, видимо беднягу действительно бросили подыхать. Как хотелось поговорить с ним, узнать в какое место угодила глупая душа молодого пастора, кто этот узник и почему он в заключении. Фрай и сам тяжко вздохнул, а узник неожиданно зашевелился и подал голос:

– Кто здесь? – его движения были наполнены опаской, будто любое присутствие было человеку не в радость. Видимо его пытали и издевались в этих стенах, но интерес он все же проявил, а может просто из чувства боязни заговорил. Что ж, вздох он услышал, услышит ли голос, попытка не пытка, Фрай решился рискнуть:

– Меня зовут Фрай Уэнсли, я священник, – отрапортовал он и удивился тому, что его осознано услышали.

– Фрай Уэнсли, священник? – молвил узник. – Почему я тогда тебя не вижу?

Молодой человек призадумался, как бы мягко и логично объяснить, что по сути этот бедолага разговаривает с душой, которую не может видеть. И что это происходит в реальности, а не плод его воспаленных фантазий:

– Потому что, тут темно, – ничего более логичного в голову просто не приходило.

– Святой отец, прикоснитесь ко мне, – попросил узник. – Я хочу ощутить живую человеческую руку.

Вот этого Фрай уж точно не сможет сделать, что может полностью лишить рассудка бедного человека, но честность может немного искупить упущение:

– Я не могу, у меня нет человеческого тела…

Узник недоверчиво заозирался и тяжело простонал:

– Это снова игры нечисти, ну сколько можно меня испытывать, когда уже придет мой покой!?

– За что вас упрятали в темницу? – не отставал от него Фрай, пусть сходит с ума, но поговорить они обязаны.

– Я им мешал, – на удивление спокойно ответил заключенный, которому приятней было хоть с кем-то поговорить, раз уж прикоснуться он не мог. – Я боролся с нечистью.

– Вы боролись с нечистью? – ошеломляющая новость, значит, есть еще священнослужители на пределах Англии, которые взялись вершить суд над нечистой силой. Воистину, случай Фрая не поодинокий, как он почитал до последнего.

– Да, долгие годы я был священником, а в моем приходе жили не только обычные миряне, но и темные силы, что помыкали ими, вот я и решил противостоять им, изгнать из человеческих жилищ.

– И где находился ваш приход? – Фраю становилось интересно с ним общаться, он не услышал бред свихнувшегося, ответы преисполнены здравия.

– В Дарквудсе, – ответил несчастный.

– Вы были дарквудским священником? – не удержался от удивления Уэнсли.

– Да, меня зовут… сейчас, я помню… да, обязан помнить. Меня зовут Дориан Вейт.

Что? Преподобный Вейт? Фрай не ослышался, это тот самый пастор Вейт рукописями которого он пользовался чаще, нежели Библией?. Значит, его не убили?

– Вы же мертвы! – не удержался от восклицания Уэнсли, не веря в то, что говорил узник.

– Они подстроили мою смерть? Впрочем, это в их правилах – играть со смертными.

– Вы же не умерли в церкви, да?

– Не умер, меня похитили и бросили сюда для своих игр.

Фрай мог только удивляться от подобного поворота судьбы. Значит священнослужитель, которого вся округа почитала погибшим, просто спрятан в качестве узника.

– Где мы находимся? – требовалось теперь знать место его пребывания.

– Зачем тебе это знать, Фрай Уэнсли?

– Потому что духи забросили меня сюда, и видимо моей целью было отыскать того, кто являлся моим предшественником на поприще в борьбе с нечистым.

Узник уставился в темноту, осмысливая услышанное:

– Значит, людям внушили, что я мертв? Хорошо придумано, – он стал потихоньку шевелиться, проверяя, слушаются ли его конечности.

– Преподобный Вейт, прошу вас, ответить мне, кто именно вас похитил? И в чьем доме мы сейчас находимся? – Фрай почувствовал что ощущение безразличного спокойствия покидает его, появилось тянущее ощущение, осознание что ему здесь не место и кто-то выдворяет дух пастора и этой узницы.

– Он преклоняет колени перед страшным монстром и питается силой алтаря. Это его дом, и он стоит в лесу и кажется заброшенным, чтобы быть подле хозяина.

Дверной замок начал щелкать, кто-то силился открыть дверь:

– Они пришли за мной, – забеспокоился Вейт. – Добрый дух, уходи отсюда, они очень сильны, запомни, что у демона есть одна слабость… он очень боится…

Дверь открылась, узник замер, а Фрай почувствовал, что неведомая сила забирает его отсюда, но интерес перевешивал, он хотел спросить чего же боится демон, но прижался к стене, готовый пройти сквозь нее. В последний миг уловил краем глаза, как зажегся свет в темнице, узник соскрючился от страха, а Фрай уцепился за плотное щупальце теней, чтобы увидеть лицо тюремщика. Узник неестественно вздрогнул, закричал, его глаза озарились красными бликами, потом и вовсе застыл в этой гримасе немощи и отчаяния.

Видимо над ним колдовали, но Фрай не мог видеть кто, не мог сопротивляться. Невидимая нить привязки цепко ухватилась за него, он полетел прочь тем же путем, что прибыл сюда.

Вокруг мерцал полупрозрачный свет, он ощущал себя маленьким шариком в капкане…

Глава 7

Порой худая беседа, лучше жирных домыслов

Стоит рассказать, что произошло с того момента, когда брат упал замертво у ног сестры. Мария пребывала в состоянии нервного потрясения, наблюдая, как мечется Фрай, не осознавая никого вокруг, разговаривая сам с собой, задавая невнятные вопросы и ответив настолько безразлично и обреченно на ее единственный отклик, вовсе перестал дышать. Никогда она не забудет, как мертвецки побледнело родное лицо, его руки заледенели.

Но горе ее разделяли не доверенные друзья, а какой-то проходимец, что залез в дом и вовремя схватил тело Фрая. Сестра пребывала в отчаянии. Но что она могла сделать, лишь позвать на помощь, призвать своих магических друзей. А неизвестный так и стоит, укрывшись мглою, и тяжело дышит. Она попыталась выхватить родного человека из рук проходимца, но зацепилась за опрокинутую табуретку и упала, ударившись плечом и щекой. Наступил болевой шок, девушка слегка потерялась и инстинктивно закрыла лицо руками. Хотя взломщик не причинил ей никакого вреда, он плавно подошел к девушке и склонился над ней. Мария судорожно всхлипнула, опасаясь самого страшного.

Тишину разорвал звон бьющегося стекла, и шуршание крыльев, а еще боевой клич совы, когда она вопиюще гаркнула на противника. Злоумышленник вовремя выгнулся, сова вцепилась ему в грудь, хотя метила в голову. Он звучно вскрикнул, отстранив нападающую птицу и отполз в сторону, хватаясь за окровавленную грудину и свою разорванную одежду. Видимо, сова глубоко вонзила острые коготки, от чего злодей не говорил, он простонал оправдание:

– Я же не враг! – его голос показался знакомым.

– Ты что это себе вздумал, Джордж Батлер!? – воскликнула разгневанная Фрейлин, уже перекинувшись человеком. Мария услышала знакомое имя и открыла лицо. В темноте она не могла видеть его, лишь силуэт статного джентльмена, склоненного в неестественной позе, видимо от нанесенных увечий. Совиные глаза видят намного лучше в темное время суток, поэтому Фрейлин с такой уверенностью опознала ночного злодея.

А тот, справившись с болевым шоком, все же подобрался к лежащей девушке, чтобы помочь ей подняться. Марию буквально подняли в воздух и бережно усадили в кресло, а потом молодой человек уселся на пол рядышком, стеная от нанесенных ран. Она легонько прикоснулась головы Джорджа, который положил ее на подлокотник, он взглянул на нее, их взгляды встретились. Его выражали разные эмоции – физическое страдание и эмоциональную радость, ее глаза таили страх, отчаяние и сострадание.

Тем временем, Фрейлин бросилась к лежащему Фраю. Удобно уложила его голову к себе на колени, пощупала пульс, послушала дыхание и завопила к своей помощнице:

– Бонна, Бонна, лети в лес, сообщи, что с Фраем беда! – на одном дыхании приказала девица, украдкой вытирая слезы.