Не рой…

– Есть. Насколько мне известно, в любой орден принимаются не только рыцари, а и такие дополнительные люди, как сержанты: кто-то должен рыцарям прислуживать, следить за оружием, охранять, готовить, стирать и вообще выполнять мелкие, но нужные дополнительные функции. И такие люди не берутся в ордене из воздуха, они наверняка тщательно отбираются заранее. Смолоду. Кроме того, это сейчас мы подростки… но когда-нибудь подрастем и на выездных… операциях… девочкам может понадобится изображать важных фирн. А им полагается горничная. Или служанка. И очень важно, чтоб это были не случайные люди со стороны, а те, кому девы-рыцари могут доверять… не опасаясь получить клинок в спину при выполнении заданий ордена. Так вот мы с сестрами и Эльсой друг другу доверяем уже сейчас и понимаем друг друга с полуслова…

Такие люди полезны еще и тем, что на них никто не обращает внимания, зато они имеют свободу перемещения почти везде… и могут вовремя заметить или выяснить много нужного и полезного.

А еще им может понадобиться двойник. Мы с сестрами одного типа внешности, только я помладше, но с годами, при необходимости, можно попробовать временно подменить одну из них на меня.

– Что ж… аргумент номер два довольно веский и интересный, но его по-прежнему недостаточно для принятия по тебе положительного решения. Еще что-нибудь не припасено?

Вот хапуга… Хош, как хош, а маловато будет. Ма-ло-ва-то! Припасено, отчего же нет. А вот теперь никак нельзя ошибиться.

– Моя матушка была из Слышащих.

Майор-рыцарь оживилась и выпрямилась в кресле, ну, еще бы! Тут у них в Саларии есть предание о Варджиле Ведающей. Судя по прочитанному в скудной библиотеке и собранным слухам, это что-то вроде нашей Мелитэле, богини плодородия, единой в трех лицах: молодая девушка, мать и старуха. Такой себе сугубо женский культ. Официального признания нет. Храмов нет. Целью существования считают привнесение в жизнь равновесия и гармонии. Проповедуют терпимость и помощь всем нуждающимся. Чаще всего ее последовательницы живут в лесах, подальше от людей, но иногда пускаются в странствие, ведомые необходимостью нахождения партнера для продолжения рода. Рожают, что характерно, только дочерей. Культ Варджилы сохранился преимущественно в глухих местах и сам по себе достаточно безвредный. Ее адептки – садовницы, травницы, лекарки, повитухи, в общем, полезные люди. Как оседлых, так и странствующих жриц этой веры местные жители никогда не обижают, наоборот, стараются подкормить и поделиться какой одежонкой в обмен на лекарственные сборы. Именно среди некоторых последовательниц веры периодически появляются Слышащие.

Нет, они не употребляют мухоморы, и не пытаются надышаться ядовитыми испарениями, чтоб потом вещать бредовые измышления под соусом якобы божественных откровений. Все намного интересней – они получают шанс спросить свою богиню о грядущем. Вернее, право спросить ее есть у всех, но только у Слышащих есть возможность получить ответ.

И сидеть бы таким прорицательницам будущего на цепи у самых сообразительных или самых алчных, и предрекать им правильные поступки для получения выгоды, если бы Варджила своих последовательниц не подстраховала. Спросить и получить ответ они могли только для себя, для того, что касалось их напрямую. И спрашивать богиню следовало искренне, не под влиянием угроз и шантажа, а желая получить ответ всем сердцем. Иначе Ведающая отказывалась отвечать. Или делилась таким откровением, которое могло принуждающим Слышащую к ответу сильно не понравится…, Например, о кровавых подробностях их близкой гибели… о том, что нож в брюхо они получат от лучшего друга… или о том, что конкретно с ними проделает королевский палач, прежде чем милосердно казнить… И рисковать обратить на себя гнев богини давно никто не рвался…

Так что я, как потомок Слышащей, могу попытаться задать вопрос и получить ответ о судьбе некого предприятия, в котором окажусь замешана… то есть оказаться очень востребованной…

– И… у тебя получается узнать ответ Ведающей?

– Не всегда. Но я надеюсь, что с возрастом это будет происходить чаще.

Ну нет у меня другого способа залегендировать свои знания и умения! А так отмазка железная: было видение от Варджилы и поди возьми меня за рупь двадцать. Проверить-то меня в этом плане все равно не получится…

– А в каком виде ты узнаешь ответ?

А вот это хороший вопрос, очень хороший вопрос! И очень опасный.

– По-разному. Обычно мне нужно захотеть получить ответ и заснуть вечером, и, если Ведающая сочтет возможным, проснувшись, я буду знать, как поступить. Если вопрос сложный, это может быть ряд движущихся картинок, а на вопрос попроще мне достается уверенность в правильности некого поступка.

– Имри, а у тебя несмотря на прошлую немоту, хороший словарный запас…

Для тебя новость, что я столько умных слов зараз произношу? Это еще что, я, блин, даже иногда понимаю их значение!

– В нашем приюте собрана неплохая библиотека, которую разрешено посещать воспитанницам. И общение с Ведающей тоже принесло свои плоды в виде появления дополнительных понятий.

– Ты спрашивала вчера Ведающую о результатах нашего сегодняшнего разговора?

– Да. И она дала мне понять, что моя жизнь с сегодняшнего дня изменится.

– То есть ты точно уверена, что уедешь со мной?

Осторожно, эта рыба сейчас сорвется с крючка, на который она почти наделась!

– Нет, я точно уверена только в том, что моя жизнь с сегодняшнего дня изменится, а это может означать не только отъезд. Например, Вы передумаете брать с собой фирн Ибсен и Эрланн, и они постараются выместить на мне свою неприязнь. Или старшей сестре-монахине не понравится мое вмешательство в ее рекомендации и меня ждет перевод в другое детское заведение с намного более неприятными условиями содержания… Возможны варианты.

– А ты бы стала высказывать свои соображения, если бы знала, что я откажусь тебя брать?

– Попытаться в любом случае следовало. Лучше сделать и ругать себя за то, что сделал, чем не сделать и ругать себя за то, что не сделал.

– Смело… хорошо, я перепроверю сестер Алльсен и фирну Сталь, и, если все подтвердится… можешь собирать вещи.

Я понятливо заблеяла что-то из серии «ах, как я Вам благодарна!» и понеслась в дортуар, паковать свои скудные пожитки. Банзай, выгорело! Багира, я уже лезу! Сестрички в паре не подведут, и Элька свой фирменный заслон выставит, тут уж я была уверена, так что можно смело готовиться к отъезду. И это я еще не все козыри выложила… вот как раз последний, слава не знаю кому, остался в рукаве. После его предъявления меня бы точно с собой забрали… но так не хотелось бы, чтоб обо мне знали все…

Посмотреть на наш отъезд собрался весь приют. Кто-то искренне радовался за сестричек и Эллу, мне же достались в основном недоуменные и неприязненные взгляды. Зачем майор-рыцарю могла понадобиться девица без капли магии, да еще долго пребывавшая в статусе слабоумной? И почему именно она, а не более достойные фирны? А Ибсен и Эрланн просто испепеляли меня глазами, явно догадываясь, кто приложил руку к тому, что их не выбрали. Надо же, чтоб им так не повезло, сначала Халль их кинула, теперь домина Николь от них отказалась! И старшая сестра-монахиня не выглядела довольной, понимая, что от источника неприятностей в лице этих великовозрастных обалдуек избавиться так не получилось…

Зато мы теперь свободны от приютской клетки, и в ордене нам всяко будет лучше, чем под патронажем матроны Ливенсталь. По крайней мере, хоть какие-то перспективы появятся…

А майор-рыцарь, однако, лихо водит маг-мобиль! К такому выводу я пришла всего через минуту после нашего отбытия из приюта. Однозначно, продвинутая по жизни мадам. Пока мои девицы пищали и закрывали глаза, я наслаждалась ощущением из прошлого. Пусть и не более пятидесяти кэмэ в час, но по убитой дороге, да на таком специфическом виде транспорта… Браво, первая валторна!

И привезла она нас в Ла-Шеоль. Оказывается, у каждого ордена есть свое… место базирования. Местом дислокации ордена Верности оказался городок Ла-Шеоль. Причем остальные пять отрядов жили в городской черте, нам даже показали их корпуса. А нас майор-рыцарь повезла дальше, в пригород. Не то, чтоб у меня появились основания или желание покачать права… но как бы выяснить, с чего такое разделение?

А с того, что остальные отряды ордена Верности – мужские. А наш – женский! Именно это домина Николь и довела до нашего сведения, когда у Сигрун прорезался вопрос об отдельном проживании. И что методика подготовки у девиц отличается от мужской. И вообще… незачем давать возможность девам-рыцарям и остальным в Ники-отряде отвлекаться не по делу. А, ну, если из этих соображений… логично.

И устроено это их подворье достаточно разумно. Половина – для жилья и учебы, половина для всяких подсобных помещений. И правильно, не учить же материал, отвлекаясь на звуки из кузни? Или запах из конюшни. А маг-мобили здесь явно не предмет первой необходимости, похоже, придется и копытный транспорт осваивать…

И размещают здесь учащихся по двое, а не по принципу «сколько коек влезет», что отдельно радует. Вот при размещении и выяснилась наша разница в статусе. В отряде есть уже «готовые» девы-рыцари, большинство из которых сейчас разъехалось по заданиям. Есть учащиеся Школы преемников, куда попали сестрички с Эльсой. Есть обслуга из местных, набранная в ближайшей деревеньке Ла-Сьоль. А мне куда? А еще есть (умница я, правильно угадала!) подразделение сержантов с промежуточным статусом. С одной стороны, пока будущие рыцари развивают магию, сержантов обучают по программе «прислуга», с другой – часть предметов у них с будущими рыцарями общая.

И огромное спасибо всем, до кого оно долетит, что здесь не зацикливались на каких-нибудь дурацких подъюбниках, фижмах и кринолинах! Даром, что уровень местного развития застрял где-то в начале двадцатого века, отсутствие вычурности в одежде было отдельным плюсом. А то сражаться, путаясь в ворохе материала, означало заранее проиграть. Потому форму, состоящую из куртки с брюками из аналога не то хлопка, не то льна лично я напялила с удовольствием. Немарко, удобно, быстро сохнет.

А после размещения и переоблачения нас с остальными учащимися собрали в трапезной и посыпались крайне интересные подробности. Во-первых, все, кто отныне переходил под командование Николь Эрсти-Эзинг, получали имена, созвучные ее имени. Ники. Все в отряде становились Никами. Нам представили Луаннику, Меланику, Монику, Рианику, Веланику, Траянику, Летанику, Юренику, Шушанику…

И Ники хором начали прикидывать, как не слишком коверкая оригинал переименовать нашу четверку. Сигрун стала Гереникой, Домри – Доминикой, Эльса превратилась в Лисанику, и только что делать со мной, было непонятно. Кто бы сомневался! Ну не вписывалась я в стандартный формат местных наименований! Имриника? Имраника? Имреника? Говорю же, дурацкое имя! Не хватало еще тащить его с собой по жизни как мешающий двигаться сломанный хвост! И вообще… как вы яхту назовёте, так она и поплывет. Еле выпросила для себя из предложенных незанятых вариантов имя Еленика.

Тут же всплыл и второй интересный факт. Тем, кто носил родовое имя, не мешали его оставить. А тем, у кого оно было навязанным, как Сталь у нас с Эльсой, ой, теперь уже Лисаникой, традиционно предлагалось смерить его на частичную фамилию новой патронессы – Эзинг. Больше всего майор-рыцарь удивилась тому, что желание сменить фамилию проявили и сестры Алльсен. Знала бы она с чем это связано, глядишь, сама бы предложила им такой выход…

Сестры-то были сводными, в смысле единоутробными. Отец и мать Сигрун работали в ближайшем к приюту селении Ла-Люоль, в трактире Туральфа Дале. Мать – подавальщицей, отец – вышибалой. И погиб в драке, когда бурно отмечал рождение дочери. Нет, фирн Дале не выгнал Тамиру Алльсен с новорожденной на улицу. Он очень даже вошел в ее положение. Неоднократно, я бы сказала вошел, а она в результате снова оказалась в ее положении. И через год после Сигрун родила она трактирщику Домри. И даже как-то неприлично и нагло начала интересоваться у свежеиспеченного папаши как там насчет содержания наследницы, ее самой и дочери от первого брака. Данный факт фирна Дале почему-то не устроил и от поставил подавальщице-любовнице ультиматум: она отдает детей в приют и возвращается на работу в прежнем, двойном качестве. А уж он озаботится, чтоб отныне ее заклинание маг-предохранения было самым действенным и не давало сбоев. Тамира Алльсен девочек в приют отвезла и вернулась в трактир, потому что идти ей было больше некуда.

Но через пару лет фирн Дале решил, что у нее слишком мало работы и постарался это исправить, вменив ей в обязанности дополнительное обслуживание гостей с тугими кошельками в ночное время. А что? Когда еще подвернется такая возможность денег подкопить, не отходя от основного места работы? А глупая Тамира не оценила заботы о себе. Взяла и повесилась на ближайшем дереве. Не иначе как от радости при мысли о собственных будущих перспективах…

Но это только начало истории. Потому что в прошлом году, видимо по причине острого кадрового голода, Туральф Дале посетил наш приют. Посмотрел на подрастающих сестер, что-то там себе в черепе надумал… и в приватной беседе со старшей сестрой-монахиней выразил желание забрать Домри, родную кровиночку, из приюта по достижении ею первого совершеннолетия. Не дело это, когда твой ребенок пребывает вдали от родителя, заявил он, пусть живет дома, помогает отцу в работе. А заодно он готов взять на работу и сестричку дочки, не разлучать же их. Так и у девчонок появится дом. И у руководства приюта отпадет лишняя головная боль о том, куда пристроить сестер Алльсен…

Простой гад, как штыковая лопата. А то никто не знал в каком статусе у него подавальщицы трудятся! И если Домри грозило только с подносами бегать да шваброй орудовать, то судьба Сигрун могла повторить судьбу их матери под копирку. Более того! Даже если бы сестра-монахиня начала трепыхаться, у трактирщика был в загашнике неопровержимый аргумент. Любая проведенная маг-проверка на родство однозначно бы показало таковое у Домри и Туральфа Дале, превращая его желание заграбастать дочь в почти обязательное действо. И никто бы даже не вмешался в дело воссоединения семьи, потому как что в этом случае можно возразить? Богоугодное же занятие… Но это сестры Алльсен не смогли бы ему ничего противопоставить. А вот Гереника и Доминика Эзинг могли. Принадлежность к ордену под новой фамилией надежно ограждала их от любого посягательства, и не только папаниного. Так что «конский редис» семейства капустных ему, а не бесправную рабсилу! С Дону, как говориться, выдачи нет… Естественно, девчонки с радостью кинулись обрывать связи с прошлым и примерять на себя новый статус и новую жизнь.

Но успокаиваться и бурно радоваться тому, что мы просочились в это общежитие имени монаха Бертольда Шварца было рано, потому следующим этапом привязки к ордену была клятва. И не просто словесная. Понятное дело, что никто нам на слово верить не собирался, и методика обеспечения невозможности предательства интересов приютившей нас организации наверняка давно разработана и обкатана на множестве предшественниц, но… именно мне их методы грозили разоблачением и смертью. И ежу понятно, что они собираются предпринять. Наверняка у них имеются маги разума соответствующей мощи и квалификации, чтоб мысль о преданности ордену (мать его!) Верности навсегда отпечаталась у нас в мозгу. Приправленная верой в какое-нибудь высшее предназначение, напрямую вытекающее из права служения божественной (мать ее!) Илэн. Им же, гадюкам, достаточно сказать нам «эне, бене, раба…» и мысленно щелкнуть хвостом. И все. И превратимся мы в послушные марионетки местных амазонок.

Ненавижу религиозных фанатиков. И резонно их опасаюсь. И всегда, когда с ними сталкиваюсь, вспоминаю выражение Джорджа Карлина: Религия – это как пенис. Нормально, когда он у тебя есть. Приятно, если вы гордитесь им. Но, пожалуйста, не доставайте и не размахивайте им на людях. И, пожалуйста, не пытайтесь подсунуть его моим детям.

А нам подсовывают сейчас именно такую перспективу оболванивания под соусом веры. Причем мягко так, ненавязчиво, типа очередного стандартного момента при заселении новичков, вроде получения формы или обретения новых имен, что личных, что родовых… И маг разума Фиденика Борге, старшая сестра-монахиня здешнего прихода уже топчется неподалеку с предвкушающей крокодильей улыбкой… Вряд ли обалдевшие от переезда девчонки при таком-то количестве новостей обратят большое внимание на то, что сейчас произойдет. Как их аккуратно потащат к алтарю. Как предварительно заставят выучить нужные слова. Как из них по-тихому начнут лепить зомби. Только вот мне это никак не подходит…

Потому что, если выяснится, что со мной этот номер не прошел… судьба моя будет незавидной. И я мухой метнулась вымаливать аудиенцию у домины Николь. Пустили мня в ее кабинет почти мгновенно, хорошо, что здесь бюрократические проволочки не в чести! И я взмолилась майор-рыцарю о небольшом, ну совсем малю-юсеньком отступе от канонов! О смягчении клятвы абсолютного подчинения в конкретно моем случае. И не давая ей времени опомниться, быстро затараторила, что дело не в моем нежелании подчиняться, а в том, что подобная клятва сведет на нет мои способности Слышащей! Ради которых меня, собственно, сюда и привезли. Варджила может просто перестать отвечать, если я ей начну задавать вопросы под чьим-то давлением! И переиграть обратно, если меня сейчас зомбируют, не получится!

В-общем, дергалась, всплескивала конечностями и вела себя как всполошившая курица в духе небезызвестного фильма: я вся такая внезапная… вся угловатая такая… такая противоречивая вся…

Домина Николь, видимо, впервые столкнувшись с настолько неоднозначной ситуацией, крепко задумалась. Я продолжала скромно мяться около ее стола, изображая глубокое офигение, и нервно ковыряя носочком сапожка паркет. Наконец, майор-рыцарь отмерла и медленно сказала:

– Это первый подобный случай…, и он требует индивидуального тщательного подхода.