Пророчество. Книга бессмертия

– Так значит вы всё видели. – сказал ей Драгомир.

Старушка будто стала угрюма и безжизненна, со страхом в глазах она приблизилась к Драгомиру, будто желая обнять его, однако не посмела, а лишь тихо ответила.

– Только, то, что случилось после, мой мальчик, этого не должно было…

– Произойти?

– Она снова вмешалась и подстроила наши жизни под свои собственные злодеяния.

– Многое поменялось, даже Смерть. – говорил Драгомир борясь со слезами. – Мадам Фламинг отведите меня поскорее в лавку, ведь я должен быть мертв. Не хотелось бы пугать и изображать призрака.

– Отныне тебя никто не узнает.… Пойдем, тебе нужно самому взглянуть.

Мадам Фламинг со времен их последней встречи практически не изменилась, Драгомир и не подозревал о том, что для нее время всего лишь ничего не означающее слово. Седые пряди волос спадали на ее плечи, но более темного оттенка, чем у Драгомира, всё тоже багровое платье и шерстяной коричневый плат мешковато висели на ней. Мадам Фламинг сутулясь, ступала впереди по спящему Портовому городу. Обветшалые домики соприкасались тесно, будто толкались, как завистливые старики. Драгомир призраком плыл вдоль любопытных лачуг, ведь тело его еще не согрелось, потому чувствовал леденящий холод. Лишь те мрачные воспоминания могли угольком вспыхнуть в измученной душе, но лед недавних происшествий сковывал изнутри все зарождающиеся чувства.

Старушка достала из кармашка ключ и отперла дверь в лавку.

– Вы теперь всегда запираете лавку на ключ? – поинтересовался Драгомир.

– Времена изменились, мой мальчик, приходится быть осторожней. – сказала мадам уточнив.

– И не только они…

В комнате на первом этаже оказалось темно, будто здесь давно никто уже не жил. Старушка зажгла свечу на закоптелом канделябре. Помещение освещалось иногда двигающимися огоньками. После последнего визита Драгомира и Арнии ничего не поменялось, мебель, тоже кресло, но одна вещь сразу его заинтересовала. Зеркало. Оно висело рядом с лестницей, ведущей на второй этаж, отражение во весь рост можно было увидеть с легкостью. Но Драгомиру нужно было разглядеть свое лицо. Он долго колебался, однако пересилив ожидания, вскоре медленно подошел к зеркалу, которое было полностью покрыто толстым слоем пыли. Сделав движение рукой, он рукавом стирает пелену грязи на уровне головы, и видит свое новое отражение. В зеркале находился старик с глубокими морщинами, в глазах коего усталость, седые волосы. И который не может поверить в то, что это он, ведь недавно был так молод, а сейчас, сейчас он, старик. Мадам Фламинг поднесла подсвечник к Драгомиру, и он еще больше осветился, но по-прежнему противный облик впадал в полумрак. Старушка положила руку на его плечо и сказала.

– Нет в мире никого правдивее зеркал, мой мальчик, но они не способны показать душу человека. Не волнуйся, для нее ты всё тот же.

– Я никогда не предстану перед ней в таком обличие! Никогда! – неистово почти вскрикнул старик.

– Но Драгомир…

– Никогда. Пусть для нее я останусь мертвым. – проговорил Драгомир смахивая слезы. – Мне нужно немедленно отплыть.

– Но почему?

– Потому что она будет искать меня. И вы это прекрасно знаете.

– Ты прав, она скоро будет здесь, но нужный для тебя корабль прибудет только через семь дней.

Старик чуть было не отворил входную дверь, дабы уйти, но обернулся.

– Я останусь, но только при одном условии.

– Не волнуйся, она ни о чем не узнает. Однако ее никто не остановит, даже мое молчание.

– Так тому и быть. – сказал Драгомир и поднялся на второй этаж, дабы томительно ожидать.

Несколько дней он боролся с тем чудовищем мыслей, не позволяющего достичь ему покоя. Долгими днями он сидел, уставившись в окно, пытаясь что-либо понять, осмыслить. А еще он пытался понять, кто этот старик в зеркале, который зрит на него бесцветными глазами. Кто он – этот вопрос зиял в душе Драгомира, который вскоре станет очередным незалеченным шрамом. Свободный человек, слуга Смерти или невольный раб Пророчества?

Запертый в четырех стенах он будто медленно угасал, его раздражали звуки, доносящиеся снаружи, его положение, в котором находится и наконец, он сам себе опротивел. Но в глубине души зародилось счастье, потому что он искренно верил, Арния действительно жива, и эта мысль не давала превратиться в живого мертвеца. Время будто замедлилось, дни казались десятилетиями. Драгомир выглядел именно так, старик, но им он стал уже давно, познав в себе все человеческие чувства, все страдания он испытал, и что же более. И все эти дни он не ел и не пил, отчего стал похож на скелет обтянутый кожей, которая стала бледнее, чем обычно, седые локоны паутиной ложились на его угловатые плечи. Иногда он смотрел на свою руку, будто она не его. Все зеркала в доме были тщательно занавешены, больше не показывали угнетающую правду. Находясь в мире бесконечности размышлений, в собственном склепе, он мог бы вечно убивать себя иллюзиями или жить, убивая себя вечностью, не двигаясь и не совершая поступков. Пока однажды, старик услышал тихий стук в дверь. Вставши с кровати, он подошел к лестнице, сил в нем почти не осталось. Затем бесшумно ступает на одну ступень, затем преодолевает следующую. Слышит то, что уже не мечтал воспринять своими чувствами.

– Здравствуйте, мадам Фламинг. – радостно произнесла Арния.

Старушка, поправив шляпку, пристально вглядывалась в девушку, узнав ее, обрадовалась.

– Арния, девочка, это ты? Какое счастье что ты навестила меня. – сказала мадам. – Но боюсь я не смогу тебя впустить, у меня сегодня жуткий беспорядок.

– Мне нужно с вами поговорить. Точнее, я хотела бы задать один вопрос.

– Да-да, конечно, я слушаю.

– Драгомир жив?

Сердце Драгомира сжалось, готово было остановиться раз и навсегда. Силы покидали его, и он, облокотившись на поручень лестницы, пожелал издать крик, ответить на этот глупый вопрос, но не смог, потому что вспомнил каков он, и решение принятое им.

Мадам Фламинг не ответила, из ее глаз потекли крохотные капельки слез, будто осколки стекла.

– Вы мертвы, вы должны знать. – укоризненно и несдержанно проговорила Арния.

– Его нет, такого как в твоих воспоминаниях, его больше нет. – еле слышно ответила старушка. – Более я ничего не могу сказать. Прости меня.

– Почему вы скрываете правду? – печально вымолвила девушка.

Старушка мысленно ответила и на этот вопрос, но закрыла пред нею дверь. Когда голос Арнии угас, она обратилась к подслушивающему Драгомиру.

– Отныне ты можешь отплывать.

– Вы не ответили ей. Так ответьте мне.

– А, мой мальчик, ты хитрец, желал, чтобы я пошла против тебя, сказала ей, что ты здесь. Но этого не будет, потому что я полностью согласна с твоим решением.

– Вы уже дважды пытаетесь разлучить нас. Но зачем? Для чего призраку помогать Смерти.

– Ты не вправе осуждать меня. Арния всегда слушает лишь свое сердце.

– Но мое сердце вот-вот остановится! – сказал Драгомир, и вернулся в комнату готовиться к отплытию.

В тот день дождь пролился на землю, многими месяцами не переставая изливаться, будто сами небеса скорбели, созерцая печаль тех, коим никогда не быть вместе. Должно быть, их мысли теперь стали едины, ведь под всей тяжестью осадков угасающих и вновь воспламеняющихся чувств, они медленно, но верно умирали, в мире снедаемой войной. И свет покинул тех, кто не в силах был его принять.

Как и пророчила мадам Фламинг, Драгомир вскоре собрав несколько своих вещей, окутавшись в рясу странника, дабы скрыть свой старческий лик, отправился на корабле в недолгое, но опасное плавание. Но перед тем старушка преподнесла ему последний подарок, то был черный меч, позаимствованный ею у стражника принца. Меч по-прежнему обжигал, прикоснуться к лезвию было невозможно, лишь призрачные руки старушки оставались невредимы. Старец взял меч, как память о прошлом, понимая, что вряд ли отныне он ему пригодится.

Люди в панике бежали из города, потому что та неведомая и ужасная сила надвигалась на всю Варнарию. Прибывший корабль “Нимфа”, был последней надеждой на спасение, потому возле причала собралось множеству народу, ожидая своей очереди к погрузке. Неудовлетворенные той участью они возмущались, но удостоится чести взойти на борт удалось не каждому, а только женщинам, детям и старикам, оные оказались в числе спасенных. И Драгомир также был принят на борт, которого отныне называли Старец, за его вид странника и седину. Многие думали, что ему более ста лет, но если бы им посчастливилось узнать правду, то не поверили бы, даже если ту правду произнес сам король. С помощью моряков ему помогли взобраться на судно, словно сохраняли реликвию, артефакт минувших дней. А мадам Фламинг с того времени навсегда исчезла, миссия ее исполнилась, а лавка ее пустеет и по сей день.

Корабль тронулся, с помощью северного ветра устремился к другой более спокойной земле. Старец стоял оперевшись рукой на мачту и бездонными серыми, как волчья шерсть глазами смотрел, как жены прощаются со своими супругами, обещая вечно любить и никогда не забывать ту жизнь, прожитую вместе. Дети плакали и махали маленькими ручками, мужественные воины от такого умилительного зрелища не могли сдерживать поступающие слезы.

Он безмолвно взирал на происходящее, погруженный в свои раздумья. Но тогда, ему будто померещилось среди черных фигур белое платье, и словно безумец он ринулся вперед, дойдя до края кормы, словно призрак предстал перед ним, девушка с серебряными волосами протягивала старику руку. Сердце Драгомира пронзила боль, будто меч пронзил грудь, затем видение растворилось, будто ничего и не было. И отныне сердце его билось всего несколько раз в день.

Шторм обрушивал волны на корму, корабль трещал по швам и нескончаемый дождь заливал каюты. Новые кары постигли людей в море. Моряки вычерпывали воду и надеялись на прекращение ненастий. А горожане уже порабощенного города укрылись в каютах и во всех помещениях Нимфы, где еще находились одинокие сухие углы. Старец укрылся в темной небольшой комнате, ему вручили одну свечу. Но здесь он был не один, поставив зажженный огонек на пол, нащупал прутья, то была темница с пленником. Поднес свечу к преграде, различил сильно изможденного, раненого, полунагого человека в кандалах. Его руки, и всё тело его было в ожогах, крайне изуродовано, но змеиные глаза по-прежнему пылали умом.