– Девятого, в десятом я из лейбегерей перевёлся в Заамурский округ пограничной стражи, в Маньчжурию…
– Тото я вижу…
– …А в сентябре с началом кампании из Маньчжурии был откомандирован в Ставку. Сейчас направляюсь к Алексей Алексеичу…
– Понятно, – сказал Вяземский. Он был рад увидеть знакомого по Петербургу. – А что так… оставили гвардию?..
– Семейные обстоятельства, уважаемый Аркадий Иванович.
– А сейчас…
– Новое, довольно интересное назначение.
Официант расставлял блюда.
– Не дадут поговорить, – глянув в спину отошедшему от стола официанту, сказал Вяземский.
В этот момент в буфет зашёл запыхавшийся вестовой и тихо передал приказ Розена явиться в собрание.
– Ну вот, и поесть не дадут. А вам, если не особенно торопитесь, предлагаю, я сейчас с этим быстро справлюсь, пройтись до офицерского собрания, а по дороге расскажете, что там в высоких штабах… Если ждёте поезд, то в собрании есть телефон.
Адельберг согласился, поскольку мог воспользоваться любым эшелоном даже санитарным в сторону Львова.
Вяземский наскоро, почти не чувствуя вкуса, съел клёцки, ростбиф, правда, – он это отметил – был отличный.
– А в штабах, как раньше говорили, «нестроение», – ответил капитан.
– Что так?..
Пока несколько минут шли до собрания, капитан Адельберг коротко рассказал об общем положении на фронтах. Вяземский слушал.
– Перескажете полковнику Розену? – попросил он и спросил: – А у вас какая задача? Если это позволительно!..
– Задача интересная: с одной стороны, я еду в штаб восьмой армии к Брусилову усилить разведку, но перед этим должен заехать в третью, к РадкоДмитриеву, а с другой… Вы слышали чтонибудь о снайпенге?
– О чём? – не понял Вяземский.
– О снайпенге, снайперах?
– Нет, а что это?
– Союзники передали нам сведения и даже прислали специалиста по сверхметкой стрельбе, – начал Адельберг. – У себя на Западном фронте, во Франции и Бельгии, они обнаружили новый способ ведения войны…
– Какой?
– Германцы стали использовать винтовки со специальным прицелом для выбивания командного состава, офицеров и любого, в кого они успеют точно прицелиться, а стреляют очень метко и быстро…
Вяземского это заинтересовало.
– У них сейчас война уже превратилась из манёвренной в позиционную, когда фронт стабилизируется, и передние линии окопов стоят друг против друга, почти не меняя положения…
– Интересно, – Вяземский слушал внимательно.
– Германцы произвели винтовки с оптическим прицелом, как подзорная труба, прилаживают на специальных замках к винтовке, и стрелок видит свою цель на триста шагов, как на пятьдесят…
– Так, так! – Вяземский вспомнил, что под Лодзью несколько офицеров полка получили пулю прямо в голову.
– Вопервых, англичане захватили пленных с таким оружием, а вовторых, они сами стали применять оптические прицелы и стали выписывать своё охотничье оружие из дома, ну и, понятно, их промышленность уже налаживает производство таких винтовок со специальными прицелами для армии…
– Как интересно… – задумчиво произнёс Вяземский, когда они уже подошли к собранию, и подумал: «Точно, надо забирать Четвертакова к себе, если основная задача моего эскадрона – разведка», – а вслух сказал: – Я представлю вас полковнику, не откажетесь рассказать офицерам в собрании то, что вы только что мне поведали?
Когда Вяземский и Адельберг поднялись, офицеров в зале собралось немного. Пока шли, Вяземский обратил внимание, что по центральной улице мимо них с Адельбергом проскакало и пробежало несколько вестовых. «Наверное, чтото срочное!» – подумал он и не ошибся.
Как только вошли, Розен буквально бросился к нему:
– Аркадий Иванович, милейший, прочтите вот это! – сказал полковник и протянул Вяземскому телеграмму, однако тот всё же успел представить капитана Адельберга, и Розен сразу отвлёкся на гостя. Вяземский стал читать и их не слушал, а они говорили, точнее, Розен:
– Так вы на Югозападный фронт? К РадкоДмитриеву или к Алексей Алексеичу?
– Сначала к РадкоДмитриеву, потом к Брусилову.
– Как кстати, любезнейший… – Розен замялся.
– Александр Петрович.
– Александр Петрович! У меня два сына, один, младший, у РадкоДмитриева, другой у Брусилова, Розен Константин – старший и Георгий – младший. Не откажете передать им… я им сейчас напишу… по записке.
Адельберг кивнул. Розен кинулся к столу и стал писать. Пока он писал, собрались офицеры. Розен, не отвлекаясь от своего дела, обратился к Вяземскому:
– Аркадий Иванович, голубчик, мне ещё три строчки, объявите господам офицерам приказ. – Он поднял руку, в которой держал ручку, с пера была готова упасть чернильная капля. – А я сейчас закончу, чтобы нам не держать нашего гостя…
Адельберг поклонился Розену и промолвил:
– Не беспокойтесь, господин полковник, я в любом случае дождусь.
Вяземский глянул на телеграмму: это был приказ о том, что полку надлежит срочно выдвинуться в направлении Белостока – там полк получит новую диспозицию.
После прочтения в зале возникла пауза – командиры эскадронов ждали того, что сейчас было самым необходимым – пополнения. Первым высказался командир №2 эскадрона ротмистр фон Мекк:
– А я принял только… – ему не дали сказать, офицеры все заговорили разом, и в зале возник шум. Розен оторвался от письма и поднял голову:
– Господа, это приказ, эшелоны должны подать, – он посмотрел на часы, – через сорок минут, максимум час. Аркадий Иванович, прикажите трубить сбор.
Вяземский перевёл взгляд на адъютанта.
***
Семён Евтеевич положил заготовку на наковальню, достал из сапога бебут, приладил лезвие там, где заготовка из белой становилась красной, и молотком ударил, по насечке переломил надвое; на половине набил канавку; в наковальню воткнул два железных штыря, получившуюся ещё горячую полосу приладил между штырями и стал молотком подбивать один конец, гнуть другой, и на глазах заготовка стала принимать форму подковы.