Смерть. Эссе

Смерть. Эссе
Евгений Черносвитов

Монтень считает, что философствовать – это значит учиться умирать. Цицерон, что философствовать – это приуготовлять себя к смерти. Книга «Смерть» – попытка найти третий путь: между Цицероном и Монтенем, в мыслях о собственной смерти. Размышления автора не «зряшеские» и не сторонние. Он трижды перенес клиническую смерть и знает, как умирают люди. Профессии врача и криминолога ставят его философствования на реальную почву. В его разножанровых трудах, уже полвека, мысли о смерти не случайные гости.

Смерть

Эссе

Евгений Черносвитов

Редактор Екатерина Александровна Самойлова

Иллюстратор Оксана Альфредовна Ябокова

Дизайнер обложки Марина Альфредовна Черносвитова

© Евгений Черносвитов, 2019

© Оксана Альфредовна Ябокова, иллюстрации, 2019

© Марина Альфредовна Черносвитова, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4496-8803-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается: Михаилу Петровичу Кирину – другу.

«Я в Смерть бывал мучительно влюблён…»

    (Джон Китс. «Ода соловью»)

«Человек может достигнуть личностного бессмертия… Но никогда не будет это делать»

    (Марина Черносвитова, историк, литератор, поэтесса)

«В тысячелетье так же сгинет слава.

И тех, кто тело ветхое совлек,

И тех, кто смолк, сказав «ням-ням» и «вава»…»

    (Данте. Божественная комедия).

«Умрем! ах, как славно мы умрем!..».

    (А.И.Одоевский)

«Мы никогда не узнаем, что такое Небо у нас над головой и

что такое Смерть, которая в нас»

    (Михаил Петрович Кирин, русский философ)

Преамбула: не смотрите в Сеть: там смерти нет, а вместо мыслей о ее небытие, пардон, «пламенный топор». Вот, скопировал, все остальное в таком же духе – уверен a priory!

«Смерти не существует. Теория Роберта Ланца

По утверждению американского учёного, профессора из Северной Каролины Роберта Ланца, смерти в том виде, как мы её понимаем, не существует.

После того, как умирает тело человека, сознание ещё какое-то время живёт. Оно сохраняется как электрические импульсы, проникающие по нейронам коры головного мозга.

Роберт Ланца – автор новой научной теории биоцентризма. Согласно этой теории, основой всего, в том числе и Вселенной, является жизнь и сознание.

Учёный уверен, что сознание человека формирует иллюзию, которую мы называем смертью. По мнению Ланца, люди ошибочно считают, что человек и его тело – это одно и то же. Как следствие – предположение, что со смертью тела умирает и сознание, и сам человек.

В действительности, для сознания (или души) нет ограничений во времени и пространстве.

В соответствии с современной теорией биоцентризма, в основе всего – глобальные цели Вселенной, а не только живой природы. По мнению разработчика нового учения, именно человек, его сознание регулирует процессы во Вселенной.

Теория основана на законе сохранения энергии и гипотезе существования «многих миров». Так как энергия не исчезает и её невозможно создать или уничтожить, Ланца предположил, что существует вероятность того, что энергия может перемещаться из одного мира в другой.

Эта теория вполне соответствует важнейшим положениям квантовой физики, в соответствии с которыми определённая частица способна находится в любом времени и любом месте. Некоторые события совершенно невозможно спрогнозировать. В то же время, существует огромный диапазон предполагаемых путей развития для этих событий, вероятность реализации которых различна.

Теория биоцентизма гласит, что в одно и то же время существуют множество Вселенных, или «многие миры». Также одновременно возможны несколько вариантов осуществления событий.

Каждое вероятное событие в нашем мире находится в соответствии с аналогичным событием в другом мире, другой Вселенной.

Гипотеза множества Вселенных утверждает, что жизнь человека не заканчивается со смертью его тела, а длится вечно. Смерть человека в одном из миров знаменует собой его рождение в другом мире.

Существует несколько уровней жизни. Если в одной Вселенной умирает тело человека, его сознание перемещается в следующую Вселенную, затем – ещё в одну, и так бесконечно».

Кое-что о себе, авторе

«Нет, весь я не умру…»

    (А. С. Пушкин)

Не уверен! Думаю, что и Пушкин утверждал это образно.

Я родился 10 сентября в 10 часов утра. Потом, когда в 1991 году вышел первый тираж моей книги «Формула смерти» и я в миг стал почти всемирно знаменитым, главный астролог Германии, по телефону, приглашая меня в гости, а так как я отказался, начала собирать у меня информацию обо мне для астрологической энциклопедии, авторитетно завила, что «Две десятки в моем рождении – признак значимый…». Я заговорил сразу, как только открыл глаза, а глаза открыл сразу, как только появился на белый свет с двенадцатичасовой задержкой – рождался тяжело, был с избыточным весом и больших габаритов. Но – дорос только до 1 метра 72 см. Так вот, первым словом, сразу, еще не обтертый, я сказал четко «Тамара!» Все, кто были рядом, единогласно решили, что имя моей жены будет «Тамара». Но, сейчас мне скоро 74 года, а у меня никогда не было женщины, по имени «Тамара»… Во мне течет кровь князей Багратуни, возможно, «Тамара» это от туда.

О смерти я начал думать в четыре года. Тогда, кстати, я перенес первую клиническую смерть. Произошло это через полчаса, после того, как на моих глазах достали моего друга, утонувшего в Амуре: мы бегали по бревнам, бревна разошлись, и мой друг (имя его я забыл), ушел под бревна. Достали его лишь через неделю. Конечно, во что он превратился в воде, ничуть не было похоже на моего друга. Со мной случился эмоциональный шок. В больницу меня не положили сразу, а посадили рядом со мной медицинскую сестру. Я галлюцинировал, мне казалось, что все вещи в комнате стали огромны и навалились на меня, особенно одеяло. Периодически все в комнате превращалось в черные и белые палочки. Все пространство. Это было очень неприятно! У меня была высокая температура. Детская городская больница Хабаровска находилась не близко, и я успел умереть. Медицинская сестра была с опытом и ловко ввела мне адреналин внутрисердечно. Я еще дважды умирал. Но только в этот раз я один-к-одному видел все, что видят некоторые умершие, если верить Моуди Реймонду, автору «Жизнь после жизни». В тоннели, по которому я в кромешной темноте летел с огромной скоростью, к свету, в конце тоннеля (он мерцал) меня сопровождал скарабей, навозный жук, великолепно изображенный в Луксоре. Этот маленький скарабей всегда со мной, и вообще в моем жилище много скарабеев из Египта.

Я пролежал в детской больнице неделю, потом мне поставили диагноз «Менинго-энцефалит», сказали родителям, что я умру. Родители выписали меня под расписку и увезли в тайгу, к голубым сопкам, что видны даже из центра Хабаровска, к народному лекарю, старичку, по фамилии Бочалгин. Вот же интересно – фамилию запомнил, а имя и отчество забыл! Также забыл, о чем доктор (старичок был во врачебном халате и колпаке) со мной беседовал. Где-то около часа. Несколько раз погладил меня по голове. Потом он что-то говорил моим родителям. Выписал мене рецепт бром с валерьянкой. Рецепт я сохранил, но забыл, в каком из сундуков с архивным материалом он хранится. Если к окончанию книги вспомню – непременно опубликую. А, вообще-то я его уже публиковал. Не уверен, но, кажется, в одном из изданий «Формулы смерти» – посмотрю на досуге. Поправился я не быстро – а когда ехали по таежной дороге, голову мою на коленях держал пап, ибо я сам не мог ее удержать! Одно не смог доктор Бочалгин – избавить мня от страха смерти. Он появился сразу, как я увидел своего друга-утопленника. Я решил (мне было неполных 4 года), что смерть выглядит так, как выглядел мой друг, проплавав под бревнами в Амуре. Я лежал в больнице, но страшно боялся, что гроб с телом моего друга непременно занесут в мою палату попрощаться со мной! И никто успокоить и переубедить меня не мог! Пока друга не похоронили, я лежал с папой в боксе. Даже посещение Бочалгина от страха смерти меня не избавило. И, именно, смерти, в образе моего друга-утопленника!

…Я стал бояться темноты в спальной и спал только при зажжённом свете. Мы жили тогда в авиагородке в бараке, на берегу Амура. Отопление было печное. Внезапно умирает подруга моей мамы, тетя Тася от «разрыва сердца», по причине, что ей изменил муж – командир пассажирского самолета ИЛ-12. Вот тут-то я и прошел школу, которая должна была бы мня освободить от страха смерти. Но, чтобы быть точным, я боялся тогда не смерти, а покойников! Тетю Тасю я тоже очень боялся. И вот как меня отучали боятся мертвецов. Накануне похорон все собрались в нашей квартире – она была самая большая в бараке. Среди собравшихся были три бабушки – моя, мама тети Таси и еще одна соседка. Ужинали. Мужчины выпивали. Тут-то и говорит бабушка – соседка: «Если в тебе духа хватит, я тебя сейчас вмиг освобожу от страха покойников!» Я решил, что духа у меня хватит и согласился сделать то, что мне бабушка предложила. В это время гроб с тетей Тасей стоял одинешенек в ее открытой квартире, сплошь заваленной букетами сирени – белой и сиреневой, махровой. Запах из полуоткрытой двери Басаргиных – так была фамилия умерших, казалось, плотно набил весь коридор. Так вот. Я должен бы один пойти в комнату, где стоял гроб с покойной. НЕ включать свет. В полутьме подойти к гробу – крышка стояла рядом. Посмотреть сначала на лицо тети Таси. Оно было белое и красивое, черные густые волосы аккуратно уложены. Голова лежала на белой подушке. Вокруг лба тети Таси была лента с религиозным содержанием – крестиками и, кажется, гробиками и латинскими словами.

Воздух в комнате был невероятно тяжелый от запаха сирени. Но, он, запах сирени, не закрепился во мне с мыслью о смерти. Я должен был коснуться правой ладонью лба тети Таси. Потом ее правой руки, взять ее ладонь в свою руку. Потом, самое главное. Я должен был подойти к ногам тети Таси, снять с них туфли, потом капроновые чулки, для этого мне пришлось их отстегнуть от былых трусов тети Таси. Когда я поднял подол ее белого платья, я увидел голый живот тети Таси и вдоль его шел к шеи грубый шов… Вот то, что я сделал самовольно – я объяснить тогда не мог. Я снял трусы с тети Таси и потрогал ее ягодицы. Они были мягкие. Тогда я еще не знал, что ягодицы у 25 летней женщины, не рожавшей, должны быть упругими даже на третьи сутки после смерти и аутопсии…