Не буди лихо…

Скоро стало понятно, что Ерш был прав. Когда они проплывали совсем мелкое место, чуть ли не царапая лодку о дно, Варун увидел шлем, лежащий под водой. Сомнений не было – доспехи принадлежали кому-то из его дружины. Чуть дальше на дереве они увидели грязное и разодранное знамя их отряда – сову, сидящую верхом на волке. Кот забеспокоился, начал протяжно и гадко мяукать.

– Ты смотри, что деется, – прошептал воевода, – как они их сюда тащили?

– Волоком, как еще. Сила великая в вурдалаках сокрыта, – пояснил Мытарь, громко шмыгнув носом. – Правда за нами, по их стопам идем ровнехонько.

Скоро разрушенная деревня показалась вдали. Издалека она была похожа на обычное поселение. Только ни из одной трубы не шел дым. Чем ближе они подплывали, тем яснее становилось – это мертвая деревня. Вдоль берега некогда стоял частокол, теперь от него осталось одно название. Редко стоящие заточенные кверху дреколья выглядели нелепо и странно. Причал весь почернел от сажи и копоти, частично прогнил и представлял собой печальное зрелище.

– Озеро тут было, на берегу поселение стало. Это опосля, вместе с паразитами болото родилось и вширь пошло, чума с лихорадкою да прочие страшные болезни поползли, – проскрипел Ерш. – Я так думаю, топь вместе со стахоилами приходит.

Дома стояли полуразрушенные, практически у всех были выбиты окна и двери, некоторые лачуги лишились и крыши. Природа брала свое, все, отстроенное человеком, за года поросло мхом и травой.

– Страшная беда тут случилась, – вслух поделился мыслями Варун, уставившись в одну точку.

– Верно говоришь. Всех обратили, женщин с детьми малыми и тех не пощадили.

– Почему на сем месте приключилось подобное непотребство злодейское? – взглянул на Мытаря глава дружины.

– Черт знает. Это я понять и силюсь. В разных местах силы темные ползут, но чтобы вот так, столько себе земли захватить да наместника посадить… Зело недоброе дело затевается, – Ерш, подплыв к причалу, ловко накинул бечеву на одно из бревен.

Кот снова будто растворился. Несколько минут они стояли на причале и слушали тишину. Здесь она была мертвецкая, не похожая на обычную. Будто великан накрыл деревню большим прозрачным куполом и смотрел сквозь него. Чувство, что за ними наблюдают, никак не проходило.

– Проклятое место. Птицы не летают, зверье за многие версты обходит, жуколицы со змеями – и те боятся, – Ерш стоял, не двигаясь, но глаза его находились в постоянном движении.

– Как ты тут один супротив темного воинства боролся? Тут и с целой ратью боязно, – глухо поделился своими соображениями Варун.

– Выбора особого не было, – Ерш тихо зашагал вперед. – Пошли, окрест пошукаем, может, что найдем интересное. Покудова солнце не село, наш ход.

Чем дальше вглубь деревни они шли, тем поганее на душе становилось воеводе. Заросшие дворы, упавшие изгороди, брошенная телега с оторванным колесом посреди дороги.

Варун погрузился глубоко в свои невеселые мысли, да так сильно, что даже вздрогнул, когда Мытарь схватил за рукав, заставив резко остановиться.

– Чего ты? – испугался витязь, хватаясь за рукоять меча.

– Обожди орать, – шикнул на него болотный житель, – вон в избе кто-то… Видел я вурдалака новообращенного, похоже. Ну и здоровый же, гадюка.

– Из моей дружины? – переполошился Варун, забыв о конспирации. – Как выглядел?

– Говорю же, богатырь настоящий. Борода черная, как смоль. Но глаза уже блеском недобрым горят, исчез, как нас заприметил… В окне он… Куда ты? Совсем голову потерял? Обожди, на погибель спешишь!

Но воевода уже не слышал – он перепрыгнул через ветхий забор и побежал к избе, мечом расчищая себе путь от жухлой травы и не обращая внимания на протяжное мяуканье сзади.

* * *

Ближе к двум часам ночи стали расходиться и остальные. На трубах осталось всего несколько человек – Павел Олегович, Женя и трое наркоманов, которые так и не смогли найти в себе силы расстаться с травой. Укуренные в умат, они сидели с блаженными лицами и пялились в одну точку, иногда глупо похохатывая.

Женя, будучи человеком отзывчивым и охочим до всевозможных авантюр, не знал, что делать со своим новоиспеченным другом. Павел Олегович пытался отговорить ребят расходиться, но тем было не до него. Вместе в Федоренко он еще долгое время обсуждал, что за напасть постигла его подчиненных. Теперь же Аксенов насупился и молчал.

– Слышь, а может, это, такая еще тема. Я на «Дискавери» смотрел передачу про Египет, там чувачки-архитекторы раскопали гробницу фараона, а она была всякими ловушками нашпигована.

– Археологи, – тихо поправил Женю бизнесмен.

– Чего говоришь? – не понял Федоренко.

– Археологи, а не архитекторы.

– А, ну да. Короче, там ученые допетрили, что все хитрости, что фараон в могилу установил, имеют научное объяснение, бактерии там всякие, самострелы в стенах и так далее. То есть это не проклятие настоящее, как раньше думали.

– Ты это вообще к чему? – действие адреналина закончилось, Павел Олегович почувствовал, как веки наливаются свинцовой тяжестью, как приятное тепло расходится по телу от горячих труб, как неспешно бухтит прямо над ухом что-то странный парень, единственный из компании прислушавшийся к нему…

– Алло! Не спи, замерзнешь, – гаркнул Женя прямо в ухо разомлевшему строителю.

– Мать твою! – Аксенов подскочил как ужаленный. – Блин! Я чуть не помер со страху! Зачем так орать-то?

Зато сон как рукой сняло. Он вновь почувствовал ложную бодрость.

– Я кому рассказываю, Пашок? О, кстати, я тебе кликуху придумал. Запашок, как тебе? – снова во весь голос разоржался Федоренко, звонко хлопая в ладоши.

От шума проснулись торчки. Один из них даже сподобился встать:

– Ну че? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил он, пытаясь сфокусировать взгляд перед собой. – Спать пора, наверное.

– Обожди, братан, – Женя остановил его начинания, – все равно ты завтра минимум алгебру, литру и химию закосишь, так что лишние полчаса погоды не сделают. Да и ты к тому же уже конченный человек, падший.

Даже пелена дурмана не помешала наркоману оскорбиться:

– Сам ты падший, дебил. Я тебя оскорблял?

– Нет, но ты дуешь каждый день, бухаешь и таблетки хаваешь. Тебя даже в нашем сельском говне еле-еле в десятый перевели. Ты ж в путягу, кстати, собирался?

– Ой, ой, а ты зожник недоделанный. Русь с колен на турничках поднимаешь? – заступился за собрата второй парень. – Если бы у тебя батя не был помешанным на этом деле и не палил контору каждый день, ты бы долбил, как дятел, побольше нашего.

– И не путяга, а колледж! – поздно сподобился вступить в дискуссию первый любитель марихуаны. – Я вообще-то в ГУСЭ поступать думаю, чтоб ты знал.

– ГУСЭ, – чуть не загнулся от смеха третий кадр, до сих пор сидевший без движения.

Он резко вскочил на ноги, сел на корточки и стал с кряканьем ходить вдоль теплотрассы, активно махая согнутыми руками, изображая крылья.

– О чем вообще речь? – вспылил Павел Олегович. – Что я тут делаю? Вы совсем, что ли? Вам кирдык с минуту на минуту, а вы тут лясы точите, перспективность вузов обсуждаете, я фигею!

– Запашок прав, – согласился Женя, застегивая куртку, – парни, хорош базар-вокзал разводить, айда до ларьков дойдем, у меня сушняк начался после всех историй этих. А потом расход.

– Я за, – охотно поддержал затею товарища потенциальный абитуриент ГУСЭ, – как раз на хавчик пробило некисло.

Сонная продавщица неодобрительно осмотрела компанию прибывших покупателей. Она только что прилегла на раскладушке в подсобке и начала погружаться в приятный сон, как вдруг колокольчик у двери громко звякнул и магазин наполнился смехом и голосами. Она знала всех, кроме одного, самого старшего. Зимой молодые люди частенько приходили в ее смены по ночам и грелись внутри. Она была не против, так как знала всех, и так ей было даже спокойнее, особенно после того, как пару раз парни помогли выдворить зарвавшихся залетных пьянчуг и бомжей.

– Здрасьте, Нина Павловна, – бодро отсалютовал Женя.

– Привет, привет, – хмуро поздоровалась она в ответ, – вам чего не спится? Только легла, а вы тут как тут.