Бухта половины Луны

Официантка принесла кофе и сливки, я потянулся за сахаром. Клерк расстегнул пиджак, перевернул лист и тряхнул газетные полосы, расправляя их:

– Объём национального долга уже до конца этого года может достичь суммы в четырнадцать триллионов долларов, – зачитал он вслух.

Все тут же отвлеклись от телевизора.

– Четырнадцать триллионов! – изумился вихрастый.

– Займут чуток ещё для ровного счёта, – мрачно заверил пузатый.

– А вот это любопытно, истинный бог… – продолжил читать пиджак. – Аналитики рекомендуют Нижней палате закрыть торги на биржах в связи с паникой, вызванной сообщениями о возможном контакте с внеземным разумом. Индексы падали всю сессию перед уикендом.

– У пришельцев и займут ещё пару триллионов, – пузатый взял свою кружку. – Раз уж мы должны всему миру, почему бы не задолжать ещё и галактике? Полагаю, мы могли бы впарить им немного акций.

Кот под столом укрыл нос хвостом и задремал. Я допил кофе.

Снова полыхнуло и прогремело.

В стёкла ударил косой дождь. Всё обозреваемое водное пространство покрылось крупными пупырышками от падающих крупных капель. Небо заволокло. Посудину качать стало заметно сильнее. Все притихли.

– Меня сейчас вытошнит, – сообщил пузатый.

Молния ярко расчертила сумрак за стёклом. С жутким треском загремело, забабахало раскатами где-то совсем близко.

– Говорят, в сорок третьем в этих водах исчез военный эсминец, – заговорил вдруг пенсионер. – Я тогда служил на «Аризоне». Мы стояли на базе в Норфолке.

– Я слышал: Эйнштейн по заданию правительства проверял на этом эсминце свою Единую теорию поля, – оживился вихрастый. – Корабль опутали проводами, как магнитную катушку. Чтобы сделать его невидимым для магнитных мин. Филадельфийский эксперимент. Пропавший корабль. Телепортация!

– Грязные штучки правительства, – проворчал пузатый. – Они и с бюджетом так же могут – раз и нет, как будто и не было!

– Погода и циркулирующие в жёлтой прессе слухи об инопланетном вторжении не повлияют на дату запуска шаттла «Дискавери», сообщает управляющий НАСА Чарльз Болден, – продолжал обзор прессы чувак с газетой. – Старт космического челнока состоится через три дня на мысе Канаверал штат Флорида, как это и было запланировано ранее.

Я прислушался. По моим расчётам через три дня я там как раз и должен быть.

– Должен же кто-нибудь встретить гостей в космосе, – кивнул пузатый. – Какие, интересно, у них котировки на золото? Надо успеть толкнуть им акции раньше китайцев.

Все принялись обсуждать утренние котировки.

Качка убаюкивала, я задремал.

Мне стало сниться, что в судно ударила молния, и мы телепортировались на пять лет в будущее, все попутчики из бара исчезли, от клерка осталась только газета на столике. Заголовок гласил: «Война с пришельцами закончилась полной оккупацией планеты! Вступайте в ряды ополчения! Земля наша!». За окном сверкнула молния, раздался оглушающий раскат. Из-под стола вышел кот и, обратившись ко мне взором, треснувшим тенорком произнёс: «Мы продолжим трансляцию сразу после пробуждения Бегущего! Оставайтесь с нами!».

Глава 13. Льюис – Норфолк – Джексонвилл

– Третья улица?

Кассир на заправке глянул на клочок бумаги с обрывком адреса.

– На юг вдоль залива – там есть Третья улица, – сказал он. – Здесь до черта бухт, сынок: Шип-Бэй. Брод-Бэй. Линкхор-Бэй. Тебе что нужно?

Он пробил за бензин и фрукты и глянул на меня:

– Кого-то ищешь?

Я описал внешность. Это погрузило его на какое-то время в меланхоличную задумчивость:

– На Атлантик-авеню на берегу есть церковь рядом с библиотекой… Там какая-то коммуна каждый день собирается всю неделю. Полно бездельников из Нью-Йорка и Филадельфии. И Третья улица там рядом.

Он протянул мне чек и карту, я расписался и забрал пакет.

– На юг вдоль океана, – напутствовал он, когда я толкнул плечом стеклянную дверь.

Заправившись, я сверился с навигатором и направился к берегу сквозь центр Норфолка.

Я добрался сюда из Льюиса часа за четыре. Шоссе номер 13, ведущее от порта на юг, кратко пересекает Делавэр, Мэриленд и Вирджинию по полуострову, который так и нарекли: Делмарва – по именам трёх штатов.

С полуострова через обширный Чесапикский залив на другой берег Вирджинии ведёт мост длиной в двадцать пять миль, опирающийся на насыпные островки. Конструкция моста весьма оригинальна. В центре залива вместо того чтобы увеличить высоту пролётов для прохода судов, мост ныряет под воду в тоннель, пропуская суда над собой. Вынырнув с другой стороны фарватера, мост упирается в Норфолк, в бухтах которого раскинулась старая военно-морская база. Город, как и водится в таких случаях, полон ведущих охоту девиц, стремящихся сюда со всего штата на учёбу в местные колледжи.

В водах Чесапикского залива повсеместно добывают сельдь, крабов, устриц и качают сланцевый газ. Акватория полна посудин любых размеров: от яхт и катерков, до эсминцев. С высоты эстакад и развязок взору открываются стада жирафоподобных портовых кранов. Вдоль протяжённых пирсов притулились громадные туши авианосцев.

Добравшись до побережья Вирджиния-Бич, я покатил вдоль океана на юг.

В районе Третьей улицы возле здания небольшой деревянной церквушки прямо на газоне, на скамейках, выставленных рядками, расселась публика. Я припарковался и вышел. Дама оратор на небольшом деревянном помосте вела службу, время от времени поправляя микрофон. Рядом на пляже под навесами стояли приготовленные столы. Волонтёры суетились, выкладывая бесплатный обеденный провиант: салаты, сэндвичи, закуски, лёгкий алкоголь.

Я пересёк дощатый прогулочный променад и очутился рядом с пустыми столами под вывеской: «Добро пожаловать на ежегодное собрание Клуба Анонимных Лайкоголиков. Оставь тревоги, всяк сюда входящий!».

Под вывеской, откинувшись на спинку шезлонга, прикрыв глаза руками, сидел элегантного вида гражданин с утончёнными чертами лица. Рукава белой рубашки закатались, обнажив запястья. Уловив моё приближение, он сделал ладонью козырёк от солнца и, вскользь оглядев меня, приветливо пригласил:

– Присаживайтесь, милейший. Собрание сейчас закончится, и мы все славно перекусим.

– Пожалуйста, отключите мобильный телефон, – бросил мне набегу волонтёр, распорядитель банкета. В обеих руках у него были упаковки салфеток, он распределял их по столам.

– С этим здесь строго, – улыбнувшись, подтвердил молодой человек. – Мы приезжаем сюда каждый год, чтобы разорвать путы проклятых социальных сетей. Отдохнуть и побыть вместе. С такими же обречёнными и зависимыми бедолагами. Вы ведь здесь для этого?

Я кивнул и, скорей достав, отключил телефон. Пряные ароматы стейков, сэндвичей и пиццы дьявольски возбуждали аппетит.

– Так я и думал, – махнул ладонью молодой человек. – Тогда милости просим. Скоро подадут горячее.

Он оторвал ладонь ото лба, опустив руку; кисть повисла над песком. Внезапно раздался цокот когтей, по доске к нему подбежала маленькая чёрная такса и, уткнувшись острым носиком, лизнула длинные красивые пальцы.

Я присел в шезлонг рядом и тоже игриво протянул руку к пёсику. Собачка, чуть повернувшись в мою сторону, оскалилась и глухо зарычала. Рука моя застыла в воздухе.

– Не обращайте внимания, – успокоил сосед и, положив руку на её блестящую голову, примиряюще потрепал загривок. – Она не очень любит людей. И котов… – добавил он, помолчав.

Председательствующий оратор на сцене заканчивала душеспасительный спич:

– И мы будем каждый день бороться с этим страшным и разрушающим искушением – облаять и забанить комментатора, кем бы он ни был. И да поможет нам всевышний набраться сил и терпения. Дабы не очерствели наши души. И дабы не прошли мы на улице мимо страждущего. Или, не приведи господь, мимо несчастного котёнка! И да пребудет мир и благоденствие в наших сердцах. Аминь! – закончила она.

– Аминь! – разнеслось над поляной во всеобщем выдохе, и все, шумно вставая, потянулись к столам.