Бухта половины Луны

Я поднялся и, угостив полоской бекона плутавшую под ногами таксу, махнул на прощание её хозяину. Он счастливо смеялся с бокалом в руке в окружении дам.

– Можем застраховать даже от похищения пришельцами. Просто позвоните Рэнди! – донеслось мне вслед, когда я направился к парковке.

«… bay. 101, 3

st.» – сверился я с бумажкой.

На Третьей улице по адресу 101 обнаружилась пустая прачечная с двумя рядами стиральных машин и сушилок. Это был явно не тот «…бэй».

Через пять минут я вырулил на хайвэй, ведущий вдоль океана дальше на юг и включил круиз-контроль.

Миновав Северную и Южную Каролину, к вечеру следующего дня я уже катил по благословенной Джорджии. В окна заливалась приятная прохлада. В эфире звучал меланхоличный южный блюз.

Вдоль дорог потянулись широколапые дубы, просторные угодья и фермы. С кукурузных полей надувал терпкий навозный дух. Заметно потеплело. Вернулось лето.

На западе высились голубые отроги Аппалачей. Где-то там притаились отряды гуронов. На зелёных склонах под роем мух лениво разгуливали на солнцепёке стада тучных коров. Стали появляться длинноногие сабаловые пальмы и крахмальные дома в плантаторском стиле.

Любопытно наблюдать, как мельчайшие городки рекламируют себя на трассе, зазывая свернуть и оценить достопримечательности: отобедать, заправиться – потратить пару баксов.

Любой маломальский исторический эпизод делается предметом культа: «Здесь в 1864 году стояли войска Конфедерации и генерал Роберт Ли жарил на костре свежее мясо. Загляните на лучшее на всём восточном побережье барбекю!».

Будьте уверены – там окажется и музей, и обзорная площадка, и реконструкция исторического костра. И небольшой театрик будет проводить костюмированную инсценировку, предлагая в финале отведать сочное барбекю.

Мелькнул вдруг щит: «Самый большой антикварный город на всём Юге!».

Я решил свернуть и ознакомиться.

Одноэтажный даунтаун крохотного городка оказался набит антикварными магазинами, каждый размером с ангар. Внутри не оказалось редких картин или столов с позолоченными ножками и баснословными ценами. Вместо этого там обнаружился всякий любой хлам, скопившийся за пару столетий, из числа того, что могут обнаружить американские внуки под кроватью американской бабушки.

Можно бродить бесконечно среди развалов всевозможного старья. Пожелтевшие книги и старые газеты, атласы, растрёпанные журналы, виниловые пластинки, открытки начала века, голливудские киноплакаты всех времён из местного кинотеатрика. Дубовая скамейка, скрипучая колыбель, ржавый гнутый гвоздь, треснувший таз, почерневший утюг, автомат по продаже «Кока-колы», сама «Кока-кола» выпуска тридцатых годов в нетронутых пыльных бутылках. Вариации музыкальных автоматов всех годов, открывашки и брелки, ходики с провисшими гирями, наручные часы, покосившийся шкаф, кривые табуретки. Газолиновая колонка двадцатых годов, дырявые штиблеты, всякий хлам и мусор, любая мелочь, заколки, ножницы, булавки, серп и проржавевшая коса, прогнивший красный бакен с набережной.

Я взял с полки коробку с открытками. Вот где настоящая кладезь!

Все открытки были подписаны. Все они были когда-то и кем-то отправлены, и содержали штампы и печати почтовых отделений. Одни были исписаны убористо указаниями о ведении хозяйства – кто-то высылал наставления домашним, забежав на почту в далёкой Индии, находясь там по делам мануфактуры. В других шли перечисления увиденных красот. Кто-то отправлял весточку с европейского фронта. Кто-то поздравлял родителей с рождеством. Кто-то хвастался отличной погодой на курорте, кто-то писал романтичные стихи возлюбленной. Мелькали сотни городов, адресов и имён. Я уселся на пол, разглядывая картинки и подписи.

За стойками послышалось какое-то шуршание.

– Мы проделали такой путь, чтобы её найти! – раздался хриплый голос. – В завещании говорится: место, где спрятан пистолет Вашингтона, указано на открытке с тамплиерским знаком. И теперь, когда она уже была у нас в руках, ты не помнишь, куда поставил чёртову коробку? Жёлтая такая, дьявол тебя разбери! – сокрушался голос не на шутку.

– Да не помню я, Иезус Мария! Тут миллион коробок. Может, продавец унёс обратно? – тонко зашептал в отчаянии второй голосок.

– Живо за ним! – приказал хриплый.

Я выглянул из-за полок. Вдоль стены в сторону дальней кассы суетливо удалялась парочка: высокий худой и низкий толстый. Глянув на коробку, я обнаружил, что она жёлтого цвета. Сбоку чёрным маркером была выведена цена: двадцать долларов.

Бросив на прилавок двадцатку, я выбежал к машине, и, вырулив обратно на хайвэй, помчал вперёд на юг. Знак тамплиеров, пистолет Вашингтона – мысли путались. Речь могла идти об исторической сенсации ценой в аукционные миллионы! Заскочив в придорожный магазинчик, я купил лупу и, добравшись до ближайшего мотеля, вывалил содержимое коробки на кровать.

Глава 14. Джексонвилл – Майами

Во сне человек превращается в идиота, каждому известно.

Во сне веришь всему, что видишь, не в состоянии отнестись к происходящему хоть сколь-нибудь критически. Нападает какая-то слабоумная слепота.

Идёшь, к примеру, по улице – стайка гусей вдруг переходит дорогу. Последний из них как-то странно прихрамывает, и кроме него ты уже ничего не замечаешь вокруг. Забегаешь внезапно вслед за ним в дом, а внутри огромный зал, набитый народом. Люди с коктейлями в руках шумят, ожидая чего-то, и вдруг все поворачиваются – это потому что ты стоишь в центре абсолютно голый под светом ламп в полнейшей тишине, и у ног твоих ящик, набитый песком. Сидя на полу, ты шаришь в нём руками, доставая из бездонной коробки: куклу без глаз, карту без масти, треснувшую оправу, подсвечник, бусы, разбитое зеркало… И сварливый голос Главного тамплиера протяжным эхом пульсирует из покорёженных динамиков над предвечным пустым ледяным пространством: «Пип-пип-пип!».

«Пип… пип… пип…» – всё настойчивей тревожит он.

«Пип! Пип! Пип!» – узнаёшь ты, наконец, сигнал будильника.

Я открыл глаза и отбросил одеяло, пытаясь вспомнить, где нахожусь.

Поднялся. Умылся.

Сгрёб вещи с тумбочки в рюкзак. Открыл дверь, вышел на парковку и сунул ключ в замок зажигания.

Машина не завелась.

Из магазина напротив показался тип с телевизором в руках. Он суетливо перебежал на другую сторону и скрылся за аптекой.

Я вышел на улицу.

Всюду раздавались крики и звон витрин. Царил жуткий кавардак.

Толпы мародёров вычищали магазины.

Огромная тётка, пробивая локтями дорогу, волокла из разбомбленного минимаркета микроволновку. Куча тряпок шлейфом тянулась за ней. На перекрёстке в хаосе столкнувшихся машин метались люди. На капоте мужик с двустволкой палил в воздух.

– У меня машина не заводится! Что происходит? – проорал я ему.

– Повсюду нет электричества! Даже в аккумуляторах! – закричал он в ответ. – Нет связи. Телек и радио молчат. Телефоны не работают. Час назад город накрыла какая-то медуза. Нас атакуют!

Я посмотрел вверх. От прозрачного купола в небе отделилась каплеобразная субстанция, словно плюнули, и, прочертив в небе косой след, взорвалась в паре кварталов неподалёку. Там стал расстилаться белёсый дымок и послышался жуткий вынимающий душу глухой стон сотен людей.

– Дева Мария! Это конец! – прокричал мужик и выстрелил в небо, там сверкнула рикошетная искорка.

– Это полный: «Пип-пип-пип!» – заверещал он в ужасе.

«Пип… пип… пип…» – тревожно нарастало отовсюду.

«Пип! Пип! Пип!» – узнал я, наконец, сигнал будильника.

Открыл глаза и отбросил одеяло. Сквозь жалюзи пробивалось солнце.

Поднялся. Умылся.

Сгрёб вещи с тумбочки в рюкзак. Открыл дверь, вышел на парковку и сунул ключ в замок зажигания.

Машина не завелась.