Рехан. Цена предательства

Приход на дискотеку уже не казался ему такой уж замечательной затеей. Окружающее нисколько не радовало, не развлекало, и он уже подумывал, как бы отвязаться от всех этих мелющих всякий бред «друганов» и свалить отсюда. День явно не задался и вечер его уже ничем не исправит. К тому же опять начал накрапывать этот противный моросящий дождик.

Все, пиво допиваю и, если к этому времени ничего занятного не происходит, сваливаю домой.

Пашка взболтнул полупустой банкой, рассеянно слушая сиамцев. Да, действительно, все будет, как всегда – к гадалке не ходи. Пацаны напьются, начнут бузить и задирать чужаков. Обязательно затеют драку, возможно, и не одну. Разобьют лицо и отпинают любого незнакомого или малознакомого пацана, имевшего наглость прийти на «их дискотеку». Конечно, если тот пришел без девчонки. У пацанов ведь тоже есть свой кодекс чести, пусть и несколько своеобразный.

Ближе к утру, зализывая разбитые костяшки кулаков, лихорадочно начнут искать девчонок, чтобы провести остаток ночи. Как правило, к тому времени большинство девушек уже уйдет домой.

Фу, гадость, поморщился Пашка, и непонятно, к чему это относилось больше – к пиву или собственным мыслям. Нет, все, надо идти домой, нефиг тут ловить.

И как только раньше он любил такое времяпровождение? Пусть уже давно не развлекался он подобным образом, но все равно. Пусть против себя он всегда выбирал парней поздоровее и постарше, но разве доказывать что-то с помощью кулаков считается признаком большого ума? Ну нет, конечно, иногда просто приходилось, подчас вынуждали, да и вообще, есть в этом что-то такое, первобытное, что нравится Пашке. Но все равно, идиотство ведь…

Откуда-то из близлежащих дворов послышался пронзительный женский визг. «Сиамцы» насторожились, зачем-то по-собачьи втягивая ноздрями теплый ночной воздух. Пашкино тело, залившееся до горла пивом, отказалось даже вздрогнуть от неожиданности. Крик повторился уже где-то ближе и оборвался, словно кричавшей сразу заткнули рот. Или ударили так, что перехватило дыхание.

Некоторое время стояла тишина, а через минуту все повторилось. На этот раз кричали уже где-то в подъезде одного из жилых домов, что в глубине за Домом Культуры прижимались друг к другу. Все старые малоэтажные «хрущобы» да сплошь коммуналки. И народ в основном проживал там такой же – немудрено, что визжат. Это здесь не редкость. И в милицию вряд ли будут звонить. Да и позвонят, так она не приедет. Проверено уже… Городок считается криминогенным, и милиция здесь сама всего боится.

Отчаянный визг, многократно усиленный эхом подъезда, вырвался на ночную улицу, нервно пробегая по закоулкам старых дворов, впиваясь в ушные перепонки.

– Ну чего там такое? – недовольно пробурчал Пашка, – пойти в бороду настучать, что ли, чтоб не орали. Может, помочь чего…

– Дак че, – улыбнулся щербатой улыбкой Олег, – Гоблин же одноклассницу свою бывшую повел дрючить. Не видел, что ли, прямо на руках из зала вынес?

– Не, не видел. Гоблина видел… – с полчаса назад Гоблин с пьяной уже рожей здоровался с Пашкой, протягивая огромную влажную руку. Пашка и сейчас при воспоминании непроизвольно вытер ладонь о штаны.

– Что за одноклассница? – ему даже лень было перебирать в голове девчонок годом младше, – все они там шлюхи, – неожиданно вспыхнул он, – шлюхи и дуры…

– О-о, Паха, тебя уже нормально вставило, да? – Олег засмеялся, трогая Пашку за плечо и кивая Петеле, приглашая того тоже посмеяться, – как ее там, мелкая-то эта… – повернулся он к товарищу.

– Да Иванка, – нетерпеливо ответил Петеля, прислушиваясь к крикам. Его глаза маслянисто блестели, – не дает, сучка… сама же хотела. Она с Гоблином на дискач и пришла.

Пиво вдруг стало теплым и безвкусным. Пашка сплюнул горькой слюной на землю. Уставился тупо в угол между крыльцом и стеной. Здесь нетерпеливые пацаны обычно справляли малую нужду.

Внутри поднялось раздражение на Иванку. Допрыгалась, дура, догулялась, свербила мысль. Но, с Гоблином… При этом Пашку передернуло. Сама ведь пошла. Наверное… Правильно сказано – все они сами идут.

Криков больше не было слышно, только ближе становились сдавленные рыдания. Вот в темноте показалась неясная тень. Нет, две тени – большая нескладная и вроде как прижавшаяся к ней вплотную маленькая.

Пашка прищурился, пытаясь хоть что-то толком разглядеть. Идущие уже вступили в большой светлый круг, освещаемый фонарем над входом – единственным источником света в округе.

Да, действительно, Гоблин и Иванка. Причем девушка шла, прижавшись к своему бывшему однокласснику отнюдь не по своей воле. Ее достаточно длинные густые волосы были плотно намотаны на огромную ладонь Гоблина. От боли она шла, слегка изогнувшись, а другой рукой Гоблин держал ее за лицо, закрывая рот. Из-под грубой ладони доносился лишь сдавленный плач.

Гоблин шагал неторопливо, но размашисто, отчего Иванка семенила чуть ли не на цыпочках, пытаясь поспеть за своим мучителем.

Бессмысленная маслянистая улыбка словно застыла на широком раскрасневшемся лице. Заметил знакомых, стоящих на улице, отчего ухмылка сделалась еще шире. Прижатого где-то в районе гоблиновской подмышки девичьего лица не было видно. На мгновение он грубо повернул Иванку к свету, с гордость показывая свою жертву:

– Во! – растягивая по своему обыкновению слова, сказал он, обращаясь к сиамцам и Пашке, – орет, шалавка. Сама хотела, а теперь орет. На природу веду, там пускай поорет, – и довольно засмеялся, пуская в уголки губ слюнявую пену. Посмотрел на Пашку и подмигнул ему, перекосив половину лица.

Жалкий свет фонаря высветил лицо Иванки, залитое слезами, измазанное растекшейся косметикой. Пашка застыл на своем месте. В больших синих глазах мелькнуло что-то, похожее на надежду, когда она увидела стоящего на крыльце Пашку. Но Гоблин уже прижал ее голову обратно к свому боку и неторопливо зашагал по направлению к парку возле городского кинотеатра.

Пашка стоял и смотрел, как они удаляются. Иванка одной рукой держала Гоблина за ладонь, пытаясь хоть как-то ослабить хватку, второй старательно придерживала порванную на груди блузку. Юбка была слегка свернута на сторону, видимо, в пылу борьбы, и над пояском была заметна полоска белого белья. Петеля, увидев, даже задрожал:

– Давай с ним, а? – горячо заговорил, – потом мы, а? Видал, хороша.

Олег равнодушно пожал плечами:

– На нас девок не найдется, что ли? Втроем одну овцу дрючить – не-е, мне не нравится такая фигня. Если бы я хоть первым был, еще можно, – с умным видом закончил он свою речь.

Пашка оторопело стоял в той же позе, с банкой в руке, уставившись в темноту, куда ушли две фигуры – большая и маленькая. Оцепенелый, тяжелый мозг заторможено силился что-то придумать, осмыслить происходящее, а внутри роилась отвратительным пьяным комом только какая-то черная муть.

И чего она с ним пошла? Или не пошла, силой увел? Или что?.. Надо же помочь, пойти навалять Гоблину, чтобы неповадно было девчонок мучить. Эту же Иванку, хоть она сама виновата. Виновата же? Ну, виновата. Думать самой надо… А может, просто заступиться некому было. И почему меня в зале в этот момент не было, сейчас знал бы, сама пошла или силой увел? Тогда сразу и впрягаться можно было, а сейчас непонятно… Этот тупой урод, напрочь отмороженный, все его бояться. Все, и ты тоже. Я?! Нет, конечно. Счас пиво допью и наваляю Гоблину. Хоть не в форме я, пьяный уже, да и темно. Но все равно, счас пойду. Счас… Я тут не при чем, собственно говоря, но надо же как-то, по-человечески, не так…

Пашка пару раз тряханул головой, отгоняя наваждение, но мысли не растекались, продолжая клубиться где-то в голове и липкой, холодной неприятностью стекая потихоньку в грудь и живот. Мозги отказывались работать и трезво смотреть на происходящее.

– Блин, – волновался Петеля, – не успеем же, хоть посмотреть, что ли, – в руках он уже вертел мятую упаковку с презервативами, вытянутую из заднего кармана джинсов.

– Нахрен тебе эта дура? Визжит, как недорезанная, – начал возмущаться Олег, – я тебе сегодня таких телок подгоню, – он причмокнул, – такие они, ух! Огонь! И вроде безотказные. Я с ними уже почти договорился.

– Ну все равно, пойдем хоть, посмотрим, – настаивал Петеля, горя глазами.

– Да ты маньяк, – покачал головой Олег, – я всегда знал, что ты просто маньяк. Ну хрен с тобой, пойдем, позырим. Но только издалека, и потом обратно сразу, понял? Чего пацану мешать…

– Ага! – с радостью отозвался Петеля и заспешил в сторону парка.

– Пойдем, Паха, – позвал Олег Пашку, – чего стоять, в натуре, хоть взглянем.

Пашка отрицательно помотал головой, но ноги сами понесли его туда же, в темноту. Олег шел впереди, Петеля уже скрылся. Пашка перебирал ногами, не понимая, зачем он туда идет и что хочет там увидеть. Но все-таки шел.

В стороне от Дома Культуры начинался городской парк. Днем там было действительно красиво и парк собирал множество гуляющих. Ночью же здесь не горело ни одного фонаря по причине летней экономии, и немногие желали прогуливаться в полной темноте, не видя собственных ног. К тому же репутация ночного парка была не на высоте.

Гулкие звуки дискотеки отдалились, остались позади. Зашуршала трава под ногами, затем гравий. В практически полной тишине вновь послышался знакомый плач.

Олег пошел на звук, увлекая за собой Пашку на нетвердых ногах. Отойдя немного в сторону от дорожки, усыпанной гравием, парни наткнулись на Петелю. Тот стоял у последних кустов, придерживая непослушную колючую ветку и с вожделением высунув язык.

– Тихо, – хриплым шепотом сказал он подошедшим и ткнул подрагивающим пальцем вперед, – готова, визжалка.

Олег и Пашка уставились на открывшуюся картину.

В центре небольшой лужайки, со всех сторон окруженной кустами акации, Гоблин большим нескладным телом навис над Иванкой. Опираясь на вытянутые руки, он мерно двигался. Иванка лежала под ним, широко раскинув согнутые в коленях худенькие ноги. Юбка высоко задрана, в стороне белеют на черной ночной траве сорванные трусики, а окончательно разорванная блузка полностью открывает крупную для такого небольшого тела грудь, что мерно колыхалась сейчас в такт толчкам Гоблина. Лица не было видно, лишь бледное пятно на фоне ночной травы.

Некоторое время слышно было только тяжелое возбужденное дыхание Гоблина и тихий плач.

– Сергей, не надо, – произнесла она тихо сквозь слезы, и вскрикнула от боли, когда в ответ Гоблин зарычал и начал еще сильнее вталкивать себя, с каким-то садистским наслаждением ожесточенно насилуя свою бывшую одноклассницу.

Ну да, Гоблина действительно зовут Сергеем. Только что вот не звал его так никто. Наверное, даже родители.

Пашку шатнуло в сторону лужайки, но Олег предупредительно схватил его за руку.

– Ты куда? – удивленно спросил.

Пашка замотал головой, его замутило. Поспешно развернувшись и отойдя в сторону, он выблевал все выпитое за вечер пиво.