Рехан. Цена предательства

– Противник слева!.. За забором! Много!!!

И в этот же момент затрещали автоматные очереди. Ухнул гранатомет, и сразу вслед за яркой вспышкой хрястнул разрыв почти над головами засевших спецназовцев. Пашку осыпало множеством крошек. Заводской тупик заволокло гарью и белой промышленной пылью.

Противно треснула граната, взорвавшаяся метрах в двадцати от группы. Бойцы залегли, стараясь задавить боевиков своим огнем. Ротный, стреляя одиночными один за другим, словно автоматической стрельбой, орал, мотая головой за спину:

– Начинаем штурм! Все, все через левый вход! Пошли!..

Бойцы по одному срывались и, стреляя на ходу, исчезали за углом. Оттуда также послышалась стрельба и яростные вопли.

Пашка, приняв изготовку с колена, палил наугад в пыль, по смутным очертаниям изломанного забора. Позади, гулко паля из ПКМСа, протопал Жеха Сидоркин, весь обмотанный пулеметными лентами, словно матрос из Севастополя образца 42-го. У самого угла остановился, прикрывая бегущего за ним солдата учебного взвода. Пулеметные очереди превращали бетон в крошево, кося поторопившихся выскочить под огонь боевиков.

– Паха! Пошли давай!.. – крикнул Андрюха, крупной тенью проскользнув за Пашкиной спиной.

Да, пора… Он последний с этого края.

Стрельба из-за забора на время поутихла. Но через несколько секунд сверху над ним перевесилось сразу несколько черных голов, стреляя по спецназовцам практически в упор, только что не целясь. Пашка лихорадочно выпустил в их сторону всю обойму. Рядом с ним простучала по стене такая же. Времени переставлять рожки катастрофически не хватало. Подобрал с земли оброненную кем-то гранату, рванул одним движением чеку и швырнул ее за забор, срываясь с места. От стены, где он только что стоял, тут же пошли откалываться куски, выворачиваемые пулями противника.

Пулемет в здоровых Жехиных руках мощно звякнул, в последний раз отдав пустую ленту. Он сгреб поскользнувшегося Пашку за воротник, кинул себе за спину и только тогда ушел сам.

На простреливаемом пространстве сейчас остались только Старшина Буйвол, Ротный и два деда. Они находились не у самой стены, откуда только что ушел Пашка, а чуть поодаль, укрываясь за развалинами бывшей котельной. Расчетливо паля одиночными и короткими очередями, с каждым разом сбивали очередную темную тень, поспешившую выскочить из белого тумана. Оттуда, в свою очередь, все чаще начали потрескивать встречные выстрелы, возле офицеров задребезжали по старым изъеденным котлам пули, высекая искры, взрывая землю рядом.

– Все, уходим, – Ротный привстал и, не прекращая стрельбу, начал пятиться. Рядом спина к спине с ним пошел один из дедов. На углу остановились, плотной стрельбой прикрывая остальных.

Последними ушли Летеха с Буйволом. Зашли за угол, Ротный снова возглавил группу, остальные остались в группе прикрытия, не давая напирающим боевикам подойти ближе.

И тут же вся группа попала в новую переделку. У бывшей проходной уже шла ожесточенная перестрелка с боевиками, что затеяли атаку со стороны центрального входа. Уже здесь, под стеной, лежало около десятка наемников, одетых в основном в русские камуфляжи. Среди них и притаились спецназовцы, постреливающие в сторону центрального входа и по окнам вдоль всей стены, откуда то и дело выныривали руки с автоматами, беспорядочно стреляя вниз, по солдатам.

Не всем удалось на этот раз встретить врага безболезненно. В стороне, раскинув руки, лежал сержант первого взвода, шедший в авангарде группы. На его лице явственно темнели две дырочки – под глазом и на скуле. Под головой растекалась плотная красная лужа, смешиваясь с грязью.

Отбросив ручной пулемет, скорчился на коленях Шерстяной, один из дембелей. Широко открытыми глазами наблюдал, как неудержимо растекается горяче-красное под простреленным бронежилетом. Ни слова не говоря, посмотрел Пашке прямо в глаза и упал лицом в чеченскую жижу, дрогнув телом несколько раз.

– К стене, Пашков! – бесцеремонный удар отбросил Пашку к стенке, – вверх смотри.

Замок, прижавший к укрытию, подобрал РПК с убитого и быстро вернулся. На свирепом всегда лице Пашка увидел доселе невиданное – слезы в глазах Замка. Тот смахнул их рукой, заметив взгляд своего солдата.

– Надо же, бля… – в его горле что-то глухо клокотнуло. Махнув рукой, двинулся к тому месту, где парни уже подошли к самому входу, тесня бандитов внутрь. Пашка побежал за ним, кинув последний взгляд на Шерстяного. Эмоций не было. Не до того… Вспомнил только, что Шерстяной пробивал с кулака очень сильно. Очень сильный удар был у деда. Даже сейчас проломленная грудина болит…

У входа несколько спецназовцев отстреливали верхние этажи, откуда велась по группе интенсивная стрельба. Один из сержантов лег на спину, сосредоточившись только на этих окнах.

– В соседнем здании снайпер! – крикнул он Ротному, – и сверху нормально палят, аккуратнее… Это третий, пятый и два верхних этажа! Снайпер – четвертый и пятый этажи, гуляет по окнам, не очень прячется. Никакой… Можно потом будет поохотиться…

Ротный быстро осмотрелся, мгновенно оценив обстановку.

– «Шмель» давай, – потребовал у Андрюхи, тащившего за спиной сдвоенный огнемет. Тот быстро скинул с плеч тяжелый груз. Несколькими движениями Ротный разъединил трубы и приготовил один «Шмель» для стрельбы, второй кинув Замку.

У входа продолжалась ожесточенная перестрелка, усиливающаяся то с одной, то с другой стороны. Бойцы не могли зайти внутрь, боевики не собирались их туда пускать, простреливая широкий проход. Закинутые внутрь гранаты не решали проблемы – видимо, укрытия обороняющихся были достаточно надежными.

А за стеной, откуда только что ушли, огонь напирал, превращаясь в сплошную оглушающую трескотню. По всей видимости, к боевикам подошла еще подмога. Угол, за которым залегли Летеха со Старшиной, на глазах превращался в изрубленный хлам. Словно выедался огромной и к тому же невидимой страшной крысой – уже проглядывались сквозь пустую черноту внутренности завода, торчали в разные стороны куски отстреленной арматуры. Не выдерживая такого напора, небольшая группа прикрытия отползала все дальше и дальше. Земля перед ними и дальше по открытому пространству была просто изрыта тысячами пуль, чудом не нашедшими живую цель.

– Не удержим, – услышал Пашка крик Летехи позади, – надо заходить! У нас половина уже пошла в обход, ждите их со своей стороны, с того угла. Заходим, заходим, а то все!..

После известий о том, что боевики вот-вот стянут кольцо вокруг группы, бойцы лихорадочно усилили огонь, подойдя вплотную к входу. Обороняющимся пришлось уйти вглубь завода, кто не успел этого сделать сразу, остался лежать у входа.

Ротный перекрывал своим командирским голосом всю эту адскую какофонию. «Шмель» уже покоился на его плече, готовый к своему единственному выстрелу.

– Соловей, на секунду выходим, делаем выстрел! Восемь гранат в разные углы!.. Все остальные разом на штурм, внутрь! Все! Задние остаются прикрывать вход, другие чистят первый этаж и занимают все проходы ко второму! Соловей, пошли!!!

Слез на лице Замка уже не было. Может, и показалось тогда… Он кивнул Ротному со своим неизменно мрачным видом.

И тут Пашка уловил вспышку огонька со здания напротив, стоящего уже в другом квартале, и сразу над головой чавкнула пуля, хлопнув в стену и осыпав его белым крошевом.

Пашку от неожиданности упал на землю. Сзади его подпер Жеха, держа пулемет одной рукой по-боевому, словно это был облегченный автомат. С левой стороны пулемета свешивался остаток пустой ленты, с правой полная лента уходила в пристегнутую коробку.

– Снайпер, сука! – крикнул он Пашке. Обернулся к одному из «ворон» – бойцов призывом помладше его, но старше Пашкиного, – Петруха, попробуй удержать его, пока не зайдем.

Петруха весело и отчаянно оскалил зубы. Вскинул СВД, выискивая в прицел затаившегося врага. Хлопнул выстрел, еще…

– Удержу! – радостно заорал он, – вижу, гниду…

Еще пара спецназовцев-снайперов постреливала на ходу по соседнему зданию, пробираясь ближе к головной группе.

Сидоркин рявкнул поднимающемуся с земли Пашке:

– Пашков, идешь со мной в завод, спину прикрывай, понял!? Чтобы ни шагу от меня… Коробки неси, – и сунул Пашке две большие пулеметные коробки с лентами, – расторопнее будь.

– Хорошо, – кивнул Пашка, не очень-то хорошо соображая в этом оркестре пальбы. Тем временем у центрального началось наконец основное действие.

Два бойца подползли к самому порогу, закинули внутрь сразу несколько гранат, одну за другой. В темноте первого этажа начало рваться. Пашка ощутил, как дрожит стена, к которой он прижался вместе со всей цепочкой боевой группы. С каждым взрывом из темноты вырывались огненно-дымные тучи.

Один из дедов считал:

– …Четыре, пять, шесть, семь. Восемь! – рявкнул, как скомандовал и, всунув руку с автоматом внутрь, принялся беспорядочно палить, нажимая на спусковой крючок.

Из темноты валил едкий черный дым, вызывая слезы, и стелился по обожженной земле, обнимая ноги в грязных, запыленных берцах.

Одновременно с этим Ротный в два длинных прыжка оказался на открытом месте, как раз напротив затихшего на мгновение проема. Свирепо рявкнул РПО у него на плече, и вокруг содрогнулось, спрессовав воздух вокруг. С обоих концов трубы рвануло пламя и выстрел в долю секунды исчез внутри завода.

Вслед за Ротным, опоздав на какое-то мгновение, выскочил на это же место Замок и второй огнемет, оглушительно взревев, сделал свое дело. Внутренности дрогнули. Всю группу обдало горячим, а Ротный уже орал, не дожидаясь, пока стихнет звон в ушах:

– Пошли!.. …шли… вашу мать!!!

***

Неудержимо клонило в сон. Пашка досадливо цокнул языком сам на себя из-за того, что не может с этим совладать, и снова заснул. Сон получился чутким и беспокойным. Часто к яме подходили боевики, смеялись, тыкали в пленных пальцами. Тело непроизвольно напрягалось, каждый раз ожидая развязки, но, приоткрывая глаза, убеждался, что и сейчас пришли не по их душу, а так, поглазеть, и снова забывался. К этому моменту он уже зарекся от похождений в зоопарк на гражданке, если еще удастся оказаться там. Бедные звери… Им, вольным душам, наверное, еще тяжелее от того, что никуда не скрыться от назойливых взглядов пялящихся на тебя людей.

И кто-то неподалеку кашлял все время.

Между тем хоть в таком, но все же живительном сне он ощущал, как жадно берет свое дошедшее до крайней точки тело, восстанавливает себя.