Литературное досье Николая Островского

Из круга потянулись руки к чайнику. Стучали вынимаемые чашки. И вскоре послышалось аппетитное сербание и крепкие челюсти заработали. Но Середа всё ещё пытался дать Матвичуку отбой и вперемежку с чаепитием возвращался к прерванной теме:

– Дивчина, аль баба ласку любит. От ней ответ получить можно и без бандитизма. Только надо по душевному. У них ведь тоже понятие есть. Народ за войну с толку сбился: бабы без мужей, мужики без баб. Да и девчата на раздорожьи. И ни к чему здесь нахальничать, али обижать. Ежели ты парень неплохой, то всегда и накормит, а то и в мужья приймет.

Матвичук презрительно тюкнул:

– Довольно, слыхали. Где ты этой морали нахватался? Настоящий прохвесор. Замолол как тот оратель, дивизионный «борьба с борьбой борьбится, борьба борьбу борьбёт».

Прекратились голоса лишь поздней ночью. Выводит трели носом уснувший Середа. Спал, положа голову на седло, Пузыревский, и записывал что-то своё в записную книжку Крамер.

Конная разведка полка спала».

Редакторы романа, очевидно, не хотели видеть в книге примеры несознательных красноармейцев, поддерживающих преступные деяния махновцев, и потому не допустили к публикации процитированный отрывок.

Не оспаривая действия редакторов, мы рассматриваем этот кусок текста с точки зрения творческого процесса Островского. Спор у костра выглядит весьма жизненным, то есть писатель старался преподнести жизнь такой, какой он её видел. Махновские замашки несомненно были среди красноармейцев, о чём говорит и пример с шестой дивизией.

В архивных документах Первой Конной Армии есть немало жалоб населения на незаконные действия красноармейцев, которые порой вызывались, разумеется, необходимостью, скажем, когда в момент преследования противника нужно было срочно сменить уставших лошадей, накормить бойцов, достать фураж и т.д. Но всякий раз в подобных ситуациях следовало улаживать вопрос по-доброму, компенсируя крестьянам потери. Этого требовало от всех руководство Красной Армии, об этом гласили приказы командования, но не всегда они исполнялись. Вот, например, одно из заявлений уполномоченного Учпрофсоюза станции Ольшаница в штаб 6-й дивизии 1-й Конной Армии, написанное 11 октября 1920 года, как раз в тот день, когда происходило разоружение провинившихся полков:

«Последние дни участилось поступление заявлений о том, что красноармейцами реквизируется у них без всяких мандатов и предписаний имущество и скот. Между тем сегодня 11/Х к дежурному пом. Нач. Ст. Тов. Ковалевскому явились 4 вооружённых красноармейца и потребовали у Ковалевского лошадей и, если бы не подоспели на этот случай служащие, то лошади были бы взяты».

Этот действительно имевший место случай очень напоминает эпизод седьмой главы первой части романа "Как закалялась сталь", когда в Шепетовку прибывают эшелоны Кавказской краснознамённой дивизии, но не опубликованный вариант, а тот, что был в рукописи и, вероятно, более жизненный:

«В ревком приехали трое смуглых командиров. Высокий, худой, перетянутый чеканным поясом, наступал на Долинника:

– Ты менэ ничаго не гавары. Давай сто подвод сэна. Лошид дохныт. Воеват с белым нелза. Ны дашь, рубат всэх будэм.

Долинник возмущённо разводил руками:

– Откуда я тебе, товарищ, сто подвод сена достану в полдня? Ведь это ж на сёла ехать надо доставать. На это два дня мало.

Высокий заблестел глазами.

Я тэбе говору. До вэчэр сэна не будет, всем башка рубаем. Контрреволюцию делаишь, – и он грохнул кулаком по столу.

Долинник вскипел:

– Ты меня на испуг не бери. Я сам брать умею. А раньше завтрашнего дня сена не будет. Понял?

– Вэчэр, чтоб сэна был, – сказал, уходя, кавказец.

Серёжа был послан с двумя красноармейцами добывать сено. В одном селе нарвался на кулацкую банду. Красноармейцев разоружили и избили до полусмерти. Серёже попало меньше других, его пощадили по молодости. Привезли их в город комбедовцы.

А вечером того же дня, не получив сена, отряд кавказцев окружил ревком, арестовал всех, даже уборщицу и конюха. Изредка награждая нагайками, повели на Подольский вокзал и заперли в товарный вагон. В саду ревкома стоял кавказский патруль. Плохо пришлось бы ревкомовцам, если бы не энергичное вмешательство военкомдива, товарища Крохмаль. После ультиматума латыша всех выпустили».

Это сопоставление действительных, документально зафиксированных событий с эпизодами романа показывает, что писатель сумел удивительно точно отразить жизнь на страницах своей книги. Но для большей убедительности начинающий писатель стремился порой к точности абсолютной. Только с этой целью, описывая гражданскую войну, он безошибочно указывает номера армейских частей, на самом деле принимавших участие в том или ином сражении, фамилии реальных советских и польских командиров, точные даты начала операций, места дислокаций и т.п. Но именно эта безошибочность в описании событий одиннадцатилетней давности (Островский работал над первой частью романа в 1931 году, а гражданская война шла в 1920 году) навела меня на мысль о том, что шестнадцатилетний красноармеец Островский, если бы и принимал участие во всех описываемых в книге событиях, то всё равно, будучи простым солдатом, не мог знать всех дат наступлений, номеров частей и прочее.

Особенно поразило меня и окончательно развеяло все сомнения наличие в рукописи двух приказов реввоенсовета, хоть и не вошедших в опубликованную книгу, но записанных в рукописи с указанием на одном номера приказа, соответствующего нумерации приказов РВСР того периода. Меня заинтересовало, где могли быть опубликованы приказ номер 358 /сек 89/ пол. II п. И второй приказ, отрывок из которого Островский дал в рукописи без указания номера документа.

Обратился к мемориальной библиотеке Островского в Московском музее писателя. Ничего подходящего не обнаружил. Зато в фондах музея нашёлся небольшой список книг, некогда изъятых почему-то из библиотеки писателя. В числе нескольких книг о гражданской войне в этом списке оказалась и книга Н.Е. Какурина «Война с белополяками» 1928 года издания. Эта маленькая книжица, найденная мной в Исторической библиотеке, ничем не помогла, зато попутно в картотеке я обнаружил книгу с тем же названием, но выпущенную в 1925 году, и авторами её оказались тот же Н.Е. Какурин и В.А. Меликов. В отличие от первой книжечки это оказался объёмный капитальный труд о гражданской войне.

Сопоставление страниц этой книги со страницами восьмой главы первой части романа «Как закалялась сталь» привело к подлинному открытию. Приведу эти сопоставления. Для удобства читателя книгу Какурина и Меликова «Война с белополяками» буду называть коротко «книга Какурина». Страницы восьмой главы романа Островского «Как закалялась сталь» буду цитировать по сс «Н.Островского», М., «Молодая гвардия», 1989 г., т.I. Строки полного, частичного или смыслового совпадения в книгах Какурина и Островского буду выделять почёркиванием.

Историк Какурин подготовку к главным событиям на Юго-западном фронте так описывает на стр. 113-114 своей книги:

«Опасаясь нежелательного для будущих операций конной армии привлечения внимания противника к Уманскому району, Командюз указал командарму XIY, чтобы 45 стр. Дивизия не выдвигалась севернее района, указанного им в приказе…

Конная армия заканчивала свой свыше чем 1000-километр. Переход.

… Следуя на Украину, армия уже 30 апреля вступила в район действий банд Махно, причём дивизиям были поставлены задачи уничтожения встречающихся банд.

… Переправившись через р. Днепр в районе Екатеринослава, конная армия к 25 мая начала подходить в район Умани.

18 мая 4-ая и 6-ая кав. дивизии этой армии находились уже в районе ст. Фундуклеевка, 11 кав. дивизия была в Елисаветграде, 14-ая кав. дивизия достигла с. Федосеевка (20 кил. Юго-западнее Елисаветграда). Армии оставалось сделать ещё 200 километров до линии своего развёртывания, при чём этот путь она должна была пройти в 6 дней, чтобы начать свои операции 27 мая. Боевой состав этой армии определялся в 16.700 сабель при 284 пулемётах…»

А вот как описывает те же события Островский в начале восьмой главы на стр. 163:

«С далёкого Северного Кавказа беспримерным в военной истории походом перебрасывались на Украину закалённые в боях дивизии 1-й Конной армии. Четвёртая, шестая, одиннадцатая и четырнадцатая кавалерийские дивизии подходили одна за другой к району Умани, группируясь в тылу нашего фронта и по пути к решающим боям сметая с дороги махновские банды. Шестнадцать с половиной тысяч сабель, шестнадцать с половиной тысяч опалённых степным зноем бойцов.

Всё внимание высшего красного командования и командования юго-западным фронтом было привлечено к тому, чтобы этот подготавливаемый решающий удар не был предупреждён пилсудчиками…

В узенькие полоски телеграфных лент отстукивали "морзянки" шифрованные приказы: "Не дать привлечь внимание поляков к группировке Конной армии».

В книге Какурина на стр. 156 мы читаем:

«Главный удар конной армии обрушивается… на 3 кав. бригаду генерала Савицкого… Но сопротивление этой бригады может быть продолжительным и на её плечах красная конница прорывается далее по направлению к м. Ружин… 1-й кав. дивизии Корницкого приказано следовать по пятам за конной армией и ударить ей в тыл под Казатином.

Таким образом Польский фронт на Украине был фактически прорван первой конной армией на стыке VI и III польских армий к концу дня 5 июня».

У Островского в романе этот факт записан на стр. 170 следующим образом:

«Пятого июня 1920 года после нескольких коротких ожесточённых схваток 1-я Конная армия Будённого прорвала польский фронт на стыке 3-й и 4-й (должно быть 6-й. Это техническая ошибка либо переписчиков, либо при перепечатке, когда вместо римской VI написали арабское 4. Прим. моё) польских армий, разгромив заграждавшую ей дорогу кавалерийскую бригаду Савицкого, двинулась по направлению Ружин…

По пятам 1-й Конной бросилась кавалерийская дивизия генерала Корницкого. Ей было приказано ударить в тыл 1-й Конной армии, которая, по мнению польского командования, должна была устремиться на важнейший стратегический пункт тыла поляков – Казатин».

Затем чуть дальше на стр. 157 книги Какурина читаем:

«Оценивая отход полков на Бердичев, как панический, получив сведения от пленных о том, что в Житомтре находится штаб армии (на самом же деле там даже был штаб фронта) и имея сведения о первых признаках эвакуации Киева, командарм конной в течение 7 и 8 июня решил захватить важные железнодорожные узлы и административные центры Житомир, Бердичев. Выполнение этой задачи возлагалось на 4 и 11 кав. дивизии. Первая должна была выступить с утра 7 июня, произвести налёт на Житомир».

У Островского на стр. 170 видим почти дословное переложение этого текста:

«Получив от пленных сведения о том, что в Житомире находится штаб армии – на самом деле там был даже штаб фронта, командарм Конной решил захватить важные железнодорожные узлы и административные центры – Житомир и Бердичев. Седьмого июня на рассвете на Житомир уже мчалась четвёртая кавалерийская дивизия».

Здесь Островским лишь два последних предложения Какурина заменены одним более экспрессивным и литературным, после чего идёт рассказ об участии Корчагина в сражении, когда он скакал в одном из эскадронов правофланговым на месте погибшего Кулебяко. Затем в романе даётся эпизод освобождения заключённых из тюрьмы.

Но у Какурина тоже говорится об этом на стр. 157:

«Житомир был захвачен после небольшого сопротивления местного гарнизона в 18 часов 7 июня…

(Кстати, интересно, как эта небольшая информация преобразилась под творческим пером писателя: