Логово бессмертных

– Как доехал? – спросил он, не вынимая рук из карманов. «Скорая» и мое облачение его совсем не удивили.

– Нормально.

Вот так – без приветствий, рукопожатий и объятий после многих лет разлуки. Поначалу меня это резануло и захотелось двинуть надменному старику по спесивой роже, но через минуту я уже был благодарен за холодный прием. Статус-кво восстановлен.

– Что ты мне хотел показать?

Я распахнул задние двери фургона.

– Однако! – на каменном лице отца не отразилось никаких чувств, разве что чуть дрогнули уголки тонких белых губ. – Твоя бывшая намедни звонила и намекала, что ты можешь заявиться, но ничего не сказала про подобное.

– Вы общаетесь?

– Мы больше пятнадцати лет проработали вместе. Естественно, мы общаемся!

Меня особенно позабавило это «естественно». Очень хотелось съязвить что-нибудь на тему естественности родства сына и отца, но я сдержался.

– И что же она говорила?

– Ничего конкретного. Пыталась разузнать о тебе. В последнее время она часто о тебе спрашивает. Видимо, женская сентиментальность. – Он постучал кончиками пальцев по крышке саркофага. – Какой занятный контейнер. Ты знаешь, что внутри?

– Да.

– Садись за руль. Поехали.

Он молодецки легко запрыгнул на пассажирское сиденье и нетерпеливо похлопал по приборной панели, подгоняя меня.

– Прямо. Второй поворот налево.

Четко выполняя все указания отца, выступавшего в роли идеального навигатора, я немного покружил по научному городку между корпусами лабораторий и остановил машину возле неприметного крыльца, облицованного голубым кафелем.

– Посигналь!

На звук клаксона из дверей выглянул молодец в белом халате, кивнул отцу и исчез. Вскоре он появился в компании шести молодых ребят в солдатских комбинезонах с нашивками рядовых действующей армии. Вооружившись широкими ремнями, с помощью каких обычно буксируют автомобили, они выволокли саркофаг из «скорой» и понесли его в здание. Отец возглавлял процессию, я ее замыкал, придерживая волокущийся по земле шлейф кабелей от саркофага.

Внутри здание напоминало скорее заброшенную больницу, чем академическую лабораторию. Мы шли по темным пустым коридорам, под ногами хрустела старая битая плитка, выкрашенные темно-зеленой краской стены поглощали даже те крупицы света, которые проникали через редкие грязные окна.

Возле широких распашных дверей возникла заминка, одна створка заела и отец приказал ее сломать. За дверями оказалась совершенно круглая комната с несколькими хирургическими столами и панорамными окнами по периметру. Солдаты из последних сил водрузили саркофаг на один из столов и, получив разрешение быть свободными, поспешили ретироваться.

– Здесь знак биологической опасности, – сказал отец, в упор глядя на меня. – Что внутри?

– Для нас опасности нет. Для того, кто внутри, я не знаю, может это и чревато. Но этому человеку уже давно все равно. Поверь на слово.

– Там труп?

– Почти. Живой труп.

– Однако! – Отец обошел саркофаг, кончиками пальцев касаясь его гладкой поверхности. – Ну ладно. Поверю тебе на слово. Открывай!

Все еще держа кабель в руках, я закрутил головой, осматриваясь в поисках источника питания, пока не обнаружил у подножия одного из операционных столов моток кабеля с мощной армированной розеткой на конце. Там же лежали и автомобильные адаптеры. Как только на саркофаге ярко вспыхнули огни индикации, я откинул колпак.

Отец тем временем успел надеть толстые перчатки до локтя, плексигласовую маску-забрало и респиратор. Эта предусмотрительность меня даже успокоила. Я бы заподозрил неладное, если бы мой предельно циничный и расчетливый отец без защиты полез бы в контейнер с маркировкой биологической опасности.

– Бог ты мой! – непроизвольно вырвалось у некогда спокойного как скала старого ученого. Он рефлекторно отпрянул, но затем в нем проснулся профессионал, не знающий брезгливости и сгорающий от любопытства.

Отец осматривал, щупал, делал с телом девушки какие-то манипуляции в течение бесконечно долгой четверти часа.

– Невероятно! – его уста наконец издали членораздельные звуки вместо невразумительных междометий. – Ты мне позволишь исследовать это?

– Делай с телом что хочешь. Но потом. Сейчас мне нужно знать твое мнение.

– Я бы хотел сначала провести пару тестов…

Зная, что его переубедить невозможно, я развернулся и вылетел из операционной. На забег до «скорой» и возвращение у меня ушла от силы минута, но моего отсутствия, как я и предполагал, отец не заметил. Наверное поэтому он удивился, когда я протянул ему папку с сопроводительными документами на тело в саркофаге.

– О! – только лишь произнес он и надолго погрузился в чтение, с каждой минутой становясь все мрачнее. Когда он перевернул последнюю страницу и захлопнул папку, на нем лица не было.

– Что сделали с этой женщиной?

Отец зашел с противоположной стороны саркофага и, чуть ли не прильнув к телу, что-то тщательно рассматривал в районе грудной клетки.

– Как минимум, ей удалили участки головного мозга, которые отвечают за когнитивные функции. Попросту говоря, она уже не человек. Ты прав, это живой труп. Физиологически организм функционирует, но вот личности в нем нет. Судя по антропометрии, уже месяцев восемь-девять как.

У меня перехватило дыхание.

– Она находится в вегетативном состоянии, как цветок в горшке на подоконнике. Пока поливаешь и подкармливаешь удобрениями, будет существовать.

– Но почему она так выглядит? От удаления части мозга тело ведь не превращается в бесформенную массу?

– Не превращается, – кивнул отец. – Ей не только мозг секвестировали, но и провели довольно необычную генетическую модификацию. В ядрах ее клеток разрушены нуклеопротеидные структуры и заменены другими белками. Грубо говоря, здесь уже нет ни целостных ДНК, ни РНК.

– Это разве возможно?

– Ты же только что это услышал от меня, – с легким раздражением в голосе сказал отец.

Он снова открыл папку, резко и не щадя бумагу пролистнул с десяток листов, а потом долго смотрел на заинтересовавшую его страницу с перечнем препаратов. Чуть слышно и явно не замечая этого, он раз за разом прочитывал латинские названия.

– Что за черт! Дежавю какое-то, – тихо произнес он. – Скажи мне кто, не поверил бы. А тут черным по белому…

– Ты о чем?

– Об этом! – рявкнул он и швырнул папку на стол, взметнув облако пыли. – Это мои наработки. Им сто лет в обед и я давно забыл о них, но тем не менее! У меня даже патент есть! Нет, конечно, здесь применялись иные препараты и совсем другая метода, но сути это не меняет!

– Ты занимался подобным?

Я и сам не заметил, как мой голос стал шипяще хищным, а ладони сжались в кулаки. Впрочем, отец не обратил на это внимания.

– Все генетики занимались и будут заниматься подобным. С момента открытия и начала изучения молекулы ДНК. В этих экспериментах заключается суть генной инженерии. Изменение, замещение, разрушение с попыткой последующего восстановления и прочее.