Петербургское действо. Том 2

Шепелев двинулся было от зеркала, но сильный гром колес на улице заставил его выглянуть в окно, и он увидел среди плошек быстро, вскачь удаляющуюся карету.

«Разъезд! Должно быть, уж поздно», – подумал он.

И он двинулся в приемную. Она была полна гостей, толпившихся в ней и на лестнице. Он озирался смущенно и потуплял глаза каждый раз, когда кто-нибудь случайно взглядывал на него. Во всяком взгляде ему казался допрос. Он чувствовал, что на лице его написано нечто, что может сейчас всякий прочесть, узнать и ахнуть!

Он стал близ дверей лестницы, но, оглядевшись, вдруг пошатнулся, как пораженный громом, и, схватясь за сердце, едва не вскрикнул. У окна, на стульях, сидел старик граф Скабронский, а около него… кармелитка. Она что-то тихо рассказывала ему и смеялась. Он тоже громко смеялся, покачиваясь на стуле.

– Не может быть… Другая! Другая! – шептал Шепелев почти громко, застыв от ужаса и отчаяния.

Он двинулся ближе к ним, и его почти безумный сверкающий взор приковался к белой маске кармелитки. Она вдруг увидела Шепелева, будто вздрогнула и перестала смеяться и говорить.

«Подойду!» – решил он и сделал через силу еще два шага.

Кармелитка, глядевшая пристально на него, быстро встала, взяла руку Скабронского и, видимо, сильно потянула его за собой, увлекая в толпу.

– Ах ты, вьюн! Смотри, пожалуй! под ручку!! – захохотал увлекаемый старик.

Но Шепелев этого не слыхал. Он двинулся к окну и ухватился за что-то рукой, чтобы не упасть от той бури, которая забушевала у него на душе.

– Мальчишка! Дурак! Дурак! – шептал он. – Вообразил, поверил! Но голос… Голос ее!.. Да! Ее голос. Я с ума схожу!..

Долго ли пробыл юноша в состоянии оцепенения, застыв от отчаяния, он сам не знал. Он бессознательно видел только, что всюду поднялась какая-то сумятица. Все будто встревожены. Гольц стоит окруженный разными сановниками. Откуда он пришел? С лестницы, кажется. Около него Панин, фельдмаршал Трубецкой, Бретейль и целая кучка важных, ему незнакомых сановников. Вот и в зале тоже стихло… Музыка играет, но никто не танцует. Вся молодежь – двигаются, сходятся вместе, шепчутся… а все будто оробели.

– Арестован! – слышит Шепелев несколько раз.

С лестницы появился гетман, бледный, встревоженный, и прямо подошел к Гольцу… Шепелев стал было прислушиваться к взволнованному голосу гетмана, который клялся, божился и умолял посланника. Горе, отчаяние слышалось в его голосе… Но едва стал юноша понимать, что дело идет о каком-то арестованном, как внимание его было снова отвлечено… Граф Скабронский прошел в гостиную с кармелиткой и повел ее туда… Туда, где он был!.. Где думал, что нашел свое счастье, а был глупо и грубо обманут какой-то развратной женщиной, кидающейся в объятия первого встречного. И он ощутил вдруг на сердце страшное чувство. Сердце будто упрекало его, что он осквернил то, что жило в нем и еще недавно было чисто и свято для него, а теперь попрано и поругано.

– Да нет, нет! Я же с ума сошел! – шептал он. – Два голоса не могут так быть схожи!..

Скабронский вернулся один и присоединился к кучке, слушавшей горячую речь гетмана. Шепелев тоже глядел на всех и тоже будто внимательно слушал, а сам прислушивался к тому, что шептало ему страдающее и упрекающее сердце.

И вдруг он двинулся и, теперь еще более бледный, с дикой, полубезумной решимостью в глазах, почти побежал через гостиную…

– Нескромность! Дерзость! Бог весть, что выйдет! Может быть, сестра ее… – шептал он на ходу. – Ах, все равно! Все равно! Мне хоть умирать! Мне надо знать!!

Он был уже у двери уборной и, задыхаясь, взялся за ручку… Дверь была заперта…

– Кто там? – раздался тревожный голос, но он узнал его сразу… Это голос обеих… Голос «Ночи» и голос кармелитки.

– Мне надо… – начал Шепелев, но губы его дрожали, язык не повиновался, голос рвался на части.

– Кто тут? – повторила она, приблизясь к самой двери.

– Я… Шепелев… – через силу громче говорил он.

Замок щелкнул, дверь отворилась, и на пороге в полусумраке явилась кармелитка Маргарита, без маски на лице.

Шепелев схватил себя за голову и отступил…

– Что вам угодно? – холодно, строго, почти гневно вымолвила Маргарита.

– Ах, графиня… Я не знаю!.. – со страданием в голосе прошептал он.

– Вы не знаете?! – воскликнула она, выдвигаясь еще немного из дверей. – Так я знаю!.. Вы хотите преследовать и срамить женщину за один неосторожный поступок! – прошептала она. – За один шуточный поцелуй!.. Что ты говоришь? – обернулась она вдруг назад в комнату за растворенную дверь. – Кто это? А это тот дежурный, который по твоей милости офицер и который неизвестно по какому праву считает возможным лезть в нашу уборную.

В ответ на это сдержанный смех послышался в углу горницы.

– Ну-с, я прощаю вас. Я сама виновата! Но это уж в последний раз! – несколько мягче вымолвила Маргарита.

Дверь снова затворилась, снова щелкнул звонко замок.

Шепелев, едва двигаясь, тихо двинулся от дверей. Он уже ни о чем и думать не мог. Мысли рвались, путались. То отчаяние овладевало им, то вдруг сердце, встрепенувшись радостно, говорило ему, будто вскрикивал в нем самом другой человек: неправда! это она!.. она! Сердце знает, видит и чует лучше разума, лучше глаз и ушей.

Вернувшись в залу, Шепелев заметил опустевшие комнаты. Гостей оставалось не более полсотни человек, и то все больше иностранцы. Русские вельможи и сановники все сразу разъехались, будто их разогнала гроза.

На устах у всех теперь было имя Теплова.

Гольц тихо говорил по-немецки в углу с датским посланником Гактгаузеном, и Шепелев, стоявший недалеко от них, расслышал фразу:

– А главное, он наперсник и друг обоих графов. Да, русской партии конец. Их всех теперь развезут по захолустьям их пространного отечества!

Граф Скабронский разговаривал с Фленсбургом, и адъютант изредка взглядывал на Шепелева. Казалось, он один прочел что-то на лице юноши и, раз взглянув на него, теперь постоянно снова переводил глаза на его бледное лицо… и снова читал!..

Шепелев невольно отвернулся и подумал:

«Проклятый немец! Ненавидит меня… И за что? За то, что я когда-то ночью неохотно за слесарем сбегал!»

Через несколько минут Шепелев, стоявший у окна опустя голову, вдруг встрепенулся, будто нечто случилось около него.

Сердце подсказало верно…

Она шла по гостиной и появилась в комнате. Маргарита в том же своем длинном, простом белом костюме, но без маски на лице была еще красивее обыкновенного.

Шепелев пристально и пытливо глядел в ее лицо.

Она увидала Скабронского и подошла к нему.

– Ты, внучка, слышала ли, что тут сейчас было? – сказал старик.

– Теплов арестован! – выговорил Фленсбург.

– Ну, так что ж? – равнодушно отозвалась Маргарита.

И все трое зашептались…

И Фленсбург стал что-то шепотом рассказывать ей, но, послушав без внимания минуту, Маргарита отошла от них к Гольцу и, мимоходом взглянув на Шепелева, сделала невольное движение, будто изумилась.

Она простилась с хозяином и тотчас подошла к юноше.