Сполохъ и майданъ (Отрывокъ изъ романа времени Пугачевщины)

Ближайшiе казаки огрызнулись на него.

– Чего брешетъ старый!.. Почто забыли его надысь успокоить.

– Не замай его. Не даромъ онъ д?дъ Ахрипъ!

– В?домо вамъ тоже, каки нын? порядки повели въ Яицк?? Какъ дьяковъ московскихъ посл? бунта прислали туда, да посадили росправу чинить… Чтожъ, атаманы? И намъ посиживать въ споко? да ждать пушки къ себ??

– Почто! Не гоже въ споко? быть!..

– Досидишься до лиха!

– В?стимо досидишься, атаманы! продолжалъ Чумаковъ… Пора намъ разсудить въ кругу: к?къ славное казацкое житье-бытье завести на д?довъ ладъ? Посудите, порядите, умные, бывалые люди и честные атаманы. На тотъ рядъ и сполохъ битъ, на тотъ конецъ и р?чь свою я заводилъ!.. Чт? пор?шите – тому и быть! А я слуга мipy!! Чумаковъ сл?зъ въ толпу…

Толпа загуд?ла. Вс? заговорили вдругъ.

– Золотыя твои р?чи, Чумакъ! сказалъ молодой казакъ изъ ближайшихъ.

– Медъ точешь, молодецъ! прибавилъ другой.

– Ишь загалд?ли… зам?тилъ кто то, оглядываясь на толпу.

– Набрешутъ гораздо, а разсудятъ – что калено жел?зо въ воду ткнуть – одинъ пшикъ!

______

Надъ толпой поднялся подсаживаемый молодцами на скамейку старикъ Стратилатъ.

– Гляди, старый выл?зъ. Слухай д?душку…

– Гэй! Атаманы! Возьми угомонъ!

– Гэй! Буде врать то! Аль въ Кieв? не слышно! кричали со вс?хъ сторонъ.

Смолкла понемногу толпа. Стратилатъ поклонился вс?мъ и заговорилъ.

– Поведу я р?чь, д?тушки, съизначала какъ разуму хватитъ… В?домо всему станичному казачеству, яко мн? годовъ много… Кто сказываетъ десятый десятокъ къ концу идетъ, а кто, слышь, зав?ряетъ, что давнымъ-де давно вышла пора костямъ твоимъ на упокой. А я молвлю: что усп?ю-де, належуся еще въ досталь до суда-то Божьяго… А сколько-де мн? годовъ, того я не в?даю, и житiю, что послалъ мн? Господь, счета не велъ, гр?ха сего на душу не прiялъ и безумiя въ томъ Богу не далъ…

– А ты не смазывай повозку-то… Время не терпитъ! сказалъ старшина Чика.

– Проселками то не води! Умаешь и себя и кругъ.

– Валяй на прямки, д?дусь, что кружить-то по пусту!

– Не сп?ши, люди православные… Не смазамшись, на дорог? сядешь… А безъ пути на прямки скакать, такъ нев?домо куда прискачешь и придется теб? прохожаго челов?ка опрашивать: куда-де занесла меня нелегкая и какъ званье м?сту? И осм?ютъ люди!.. Коня-де умаялъ, а куда прискакалъ не в?даетъ.

– Невременное д?ло теперь см?хоту заводить!

– Не гн?витесь, атаманы. Къ тому я о годахъ помянулъ своихъ, чтобъ св?дали молодцы, сколь многое довелося мн? вид?ть на в?ку моемъ. В?домо вамъ, что совершилъ я многiе походы. Еще при цар? б?ломъ ?еодор? наряжалъ я службу подъ Чигиринъ, будучи еще выросткомъ, и помнится билися мы люто съ туркой; бояринъ Ромодановскiй велъ насъ и дв? рати разбили и весь край тотъ въ пустоту привели. И въ полтавскомъ побоищ? по своей охот? и безъ наряду былъ я, д?тушки, и получилъ самоличное спасибо отъ великаго императора Петра Алекс?евича, за то, что когда клюнулъ землю свейскiй то королевичъ, то я изъ первыхъ наскочилъ полонять его. Такъ вотъ, молодцы, уходился я гораздо и разума немало пособралъ, и смогу я нын? точно отв?тствовать Чумаковой р?чи, безъ урону чести моей… В?рно сказывалъ онъ объ старомъ жить? атаманства Яицкаго… Время, подлинно, устрашенной доблести! Но къ тому я р?чь сведу, что времена т? не вернешь, да и не гоже вертать ихъ.

– Почто не гоже? Поясни! быстро отозвался Чумаковъ.

– Малоль-ль чт? бывало въ старину… Во вс? то в?ки свои порядки… Мните вы себя равными д?дамъ силой и кр?постью. Ой, молодцы, истинно сказываю: никакого подобiя н?тъ. Нон? на прикладъ возьмемъ, чуть малая стужа, морозится казакъ, лупится казачья личина, якобы тыква она; захватитъ кого буранъ въ степи и поминай его въ молитв? упокоеньемъ… А моего, вотъ, родителя, царство ему небесное, застигъ п?шаго буранъ за полъ-ста верстъ отъ дому. Забился онъ подъ великiй сугробъ, улегся теплехонько и вздремнулъ лихо, отъ сумерекъ и до сумерекъ. Выл?зъ и пришелъ домой. А гляньте-ко тоже на кладбище, велико ли число могилецъ д?довыхъ, отцевыхъ, да и своихъ… Д?довыхъ совс?мъ мало, отцевыхъ бол?, а вашинскихъ тьма тьмущая. А почто… скажите?

– Скажи самъ… Чего опрашивать-то?

– У д?довъ про обычай было сказывать: пошелъ кувшинъ по водичку, тамъ ему и натычка… Почалъ выростокъ въ татарву б?гать, тамъ ему д?душкой и остаться. И подлинно помянешь вотъ хоть бы моихъ кумовъ: Петра косой – въ Хив? загибъ, Наумъ съ Андрюхой на Каспiи остались рыбу кормить, изъ Степана кайсаки несказанное сотворили. Да и многое множество иныхъ д?довъ, кои воинскую смерть получили въ пред?лахъ далекихъ…

– А д?душка Стратилатъ почто же уберегся? У храма лечь хочетъ! усм?хнулся Чумаковъ, а за нимъ фыркнули н?сколько ближайшихъ казаковъ.

– А пото, молодецъ – обернулся къ нему Стратилатъ – чтобъ предъ кончиной своей отъ худаго малоумныхъ внучатъ отвести, да чтобъ въ иныя медовыя р?чи на сполох? дегтя накласть, не во гн?въ будь сказано твоей чести.

И Стратилатъ, усм?хаясь, поклонился Чумакову въ поясъ.

Громкiй хохотъ прiободрилъ его и онъ продолжалъ.

– Сказываю я, много перем?нчивъ св?тъ. Полагаете вы т?же ханы нын? и т?же полки ихнiе. Н?тъ, д?тушки. Ханы нын? тоже дурачество свое бросили, тоже ума набрались и полчища ихнiя и безчисленн?е и оружены инако. У нихъ, поди, и пушки есть не хуже государственныхъ. Истинно сказывалъ вамъ Чумаковъ и объ дружеств? съ царями московскими; подлинно посланцы наши ?зжали съ подарками и казну возили, да опять, д?тушки, перем?нилися порядки. У царицы Катерины своей казны много и ей н?тъ нужды въ вашихъ алтынахъ яицкихъ, и подобаетъ ей содержать молодцевъ-атамановъ въ смиреньи, потому что состоитъ она, матушка, нын? въ уговор? съ ханами и хивинскими и иными, и не можно ей попустить васъ разбойничать въ ихъ пред?лахъ… И времена, д?тушки, другiя, и казаки яицкie не т? нын?! И вотъ сказываю я вамъ: безумiя Богу не давайте и на времена нон?шнiя не ропщите.

– Что-жъ хороши новые-то порядки?

– Что отняли у васъ расправу-то круговую? Поводка сiя добрая, да вотъ что, д?тушки, кругъ-то вашинской не подобенъ д?дову. Мы живали въ несравненномъ съ вами согласiи, судили и рядили безъ ехидства… А нон? собери кругъ, онъ тебя почище московской волокиты изволочить!

Ропотъ пошелъ по всей толп?.

– Знамо вс?мъ, что ты радъ бы старшинскую руку тянуть! огрызнулся Чумаковъ.

– Почто пущали стараго народъ блазнить! крикнули изъ толпы. Долой его! Его на кладбищ? черви ждутъ не дождутся!

– См?кайте вотъ! усм?хнулся Стратилатъ. У д?довъ-то на кругу что хошь молви; коли любо теб?, такъ хоть за татарву стой. А вы что? Онъ-де блазнитъ! Долой-де его! Стало однимъ согласникамъ судить. Одни согласники добра не разсудятъ.

– Почто-жъ? Тебя не спросились!

Усм?хнулся Стратилатъ, покачалъ головой и вымолвилъ:

– Скажу я притчей: была у Софрошки телка. Утащили волки телку и сожрали. Пошелъ Софрошка въ степь, и кличетъ: Собирайтесь, атаманы-волки, въ кругъ. Разсудите лихъ мой; пожрали мою телушку волки! Гожее ли д?лo? Собралися волки на майданъ. Разсудили его. Нутка по твоему, Чумаковъ, чт? волки разсудили-то?

Громкiй хохотъ опять пошелъ по толп?.

Чумаковъ заговорилъ что-то, въ отв?тъ старику, но гульливый, раскатистый хохотъ заглушилъ eго слова.

Чика вл?зъ на бочку и обратился къ Стратилату:

– Д?душка! Ты гораздъ см?шить майданъ, а ты лучше молви, что р?шить казачеству? Что д?лать? Кашу заварили, а расхлебать не въ моготу.

– Сиди смирно, не сожал?ючи времена прошлыя… Вотъ что старшина! А за гр?хъ, что натворили, виновные отв?тъ и дадутъ.

– Такъ что-ль разсудите, атаманы-молодцы? обратился Чика къ толп?. Ждать розыску и виновныхъ выдавать въ Яицкъ, на расправу?

Толпа безмолвствовала.