Девочка и пёс

– О, ты слишком преувеличиваешь то что я сделала, сестра, это не стоит такой благодарности, – в тон авру ответила кирмианка. – Может быть ты позволишь мне знать почему вы несете эти деньги человеку из Ясбира?

Минлу понимала, что ей наверно не следует проявлять любопытство, что её могут счесть невежливой, но девушке было жутко интересно узнать, что заставляет целое семейство авров, или как они сами это называли, «линга», нести такую приличную сумму какому-то агронцу. Ведь судя по всему они весьма далеки от народа Омо и живут своей жизнью.

Тай-Ани чуть помедлила с ответом и Минлу с раскаянием подумала что тем самым аврская женщина дает ей понять что это и вправду невежливо.

– Мы должны отдать ему эти деньги, чтобы он вернул нам яйцо.

– Какое яйцо? – Вырвалось у девушки и в следующий миг её щеки буквально запылали от стыда. Всю её веселость как рукой сняло. Она поняла.

– Яйцо, в котором живет ребенок нашего клана, дитя Эгена, – объяснила Тай-Ани.

– А как же оно оказалось у него?

– Лоя похитили его у нас и продали торговцу из Ясбира, – без всяких эмоций ответила авра.

Минлу подняла голову чуть выше и отступила назад. В один миг она осознала всю гнусность своего соплеменника и великодушие авров. Этот человек завладел яйцом и спокойно торгует им, зная что авры не отнимут его силой и не причинят ему самому никакого вреда. Они считают виновными только лоя, а человек из народа Омо здесь конечно же не причем. Минлу почувствовала омерзение к этому типу. Без всякого зазрения совести он использовал в своих интересах странные и доходящие порой до крайности представления авров о честности и справедливости. И им было бесполезно объяснять, что не будь таких торговцев, которые выкупают яйца у лоя, то и сами лоя не похищали бы детей кланов.

Минлу вдруг остро почувствовала, что вот, она и Талгаро, на пустынной дороге, перед лицом шести умелых и хорошо вооруженных воинов, которые легко могут разрубить их на части, как соплеменников тех грязных негодяев, кто наживался тем что воровал и торговал детьми авров, все-таки совершенно спокойны. Да, им нечего было бояться. Они не должны отвечать за своих соплеменников и прекрасно знали что авры не позволят себе совершить несправедливость. Знали и верили в это. Потому что авры такие какие есть. Но во имя синей бороды Элриха, подумала девушка, как же мне хочется чтобы они вспороли брюхо этому мерзавцу вместо того чтобы отдавать ему деньги. Она представила как он будет тщательно пересчитывать все монеты и еще долго спорить о том сколько давать за вэлуоннский золотой и её затрясло. Эта мразь, полагаясь на благородство авров и принимая его как должное, будет всеми способами вымогать у них деньги за их же ребенка.

– Прости, пожалуйста, – сказала Минлу и не смогла сдержать слёз.

Тай-Ани посмотрела на неё сначала одним глазом, потом, повернув голову, другим, словно почувствовала бушевавшее в девушке негодование. Она протянула свою четырехпалую ладонь и, осторожно коснувшись пальцами руки девушки, сказала:

– Солнце восходит над землей потому что у него нет другого пути, а мы идем дорогой света потому что выбираем её сами.

– Прости, – повторила Минлу и подошла к Сейвастену.

Талгаро холодно смотрел на нее и девушке вдруг захотелось ударить его. Противные гадкие лоя, ворующие детей у благородных ящеров. Она вздохнула, это было несправедливо и забралась в седло. При этом она задела ногой конусовидную шляпу Талгаро, сбив её на бок. Случайно конечно.

58.

Экипаж подпрыгивал на неровностях тракта и Мастон Лург, пытавшийся углубиться в жизнеописание великого полководца, с тоской и раздражением думал о том в какую же все-таки глухомань отправила его Судебная Палата. Он всегда считал что достоин гораздо большего чем Туил, этот грязный, убогий, пропахший сыром, грибами и свежевыделанными шкурами городишко, мнивший себя столицей провинции, последние годы навевал на него сплошное уныние. С другой стороны, справедливости ради, стоило сказать что они уже давным-давно покинули туилские земли и сейчас, неровная ухабистая дорога вела их по глухомани совсем иной провинции, но, впрочем, от этого мало что менялось. Судья оторвался от прыгающих строчек и поднял глаза на свою юную спутницу. Девочка сосредоточенно глядела на пейзаж за окном кареты.

И снова судья ощутил некий прилив приятного воодушевления. Он уже несколько раз ловил себя на подобном. И, как он сам признавался себе, дело было не только в том что этот ребенок для него путь к новой, чрезвычайно обеспеченной и достойной жизни, но и в том, что при взгляде на Элен, он испытывал какое-то глубинное светлое чувство, которое, как ему порой казалось, напоминало отцовскую любовь. Это была конечно несусветная нелепица. Его жесткий, циничный разум, чуждый любым привязанностям и сентиментальностям, яростно отвергал подобные инсинуации. Но, так или иначе, иногда он готов был признать, что не хочет отдавать девочку герцогу, это иррациональное желание продлить их общение забавляло его, это было что-то из тех времен, когда у него была любимая женщина, то есть почти мифических для него времен.

Судья заложил закладку и убрал книгу.

– Послушай, Элен, – сказал он, – скоро мы уже будем в Акануране и я хочу поговорить с тобой о том как тебе следует вести себя там.

Девочка оторвалась от созерцания инопланетной природы и недружелюбно поглядела на Мастона Лурга.

– Я как-нибудь сама разберусь как мне вести себя там, – холодно ответила она. – Лучше подумайте о том как вы, похититель детей, будете вести себя всю оставшуюся жизнь.

– Муки совести меня мучить не будут, если ты об этом.

В этот момент на какой-то кочке карету сильно тряхнуло и судья, больно ударившись плечом о стенку, чертыхнулся.

– Вот, – назидательно произнесла девочка, – шли бы вы лучше хорошие дороги строить.

Мастон Лург усмехнулся, у него возникло ощущение, что он говорит не с шестилетней малышкой, а с вполне взрослой стервой.

– Все-таки я настаиваю чтобы ты выслушала меня.

– Как будто у меня есть выбор, – сказала Элен и снова повернулась к окну, тем самым пытаясь выразить свое пренебрежение к любым словам судьи.

Но тот, ничуть не обескураженный, продолжил:

– Герцог Этенгорский весьма влиятельный человек. Весьма.

Элен не удержалась и оторвавшись от вида за окном, выпалила:

– Я знаю. – И она быстро выдала одну из частушек, пропетую ей сыном Громми Хага.

И тут же пожалела об этом. Мастон Лург глядел на нее очень внимательно и как будто чуть удивленно.

– И где же ты успела понабраться этого? – Спросил он.

Элен не отвечала. Она видела, что судья пытается догадаться сам. И чтобы отвести возможные неприятности от мальчика или его отца, она как бы нехотя проговорила:

– В Туиле, в таверне, ваши доблестные гвардейцы распевали.

– Лжешь, – спокойно сказал Мастон Лург, испытующе глядя на нее.

– Ах, ах, ах, – насмешливо сказала девочка, – ваш грозный взгляд повергает меня в ужас, господин судья. Мне готовиться к Дому Ронга?

– Ни ерничай, дитя, боюсь ты слабо представляешь о чем говоришь. Поверь мне, Дом Ронга страшное место. И как я вижу, беседе о твоем поведении в доме герцога приспело самое время.

Девочка опять отвернулась к окну. Пусть говорит, решила она. Элен прекрасно отдавала себе отчет в том что ей придется сделать всё возможное, чтобы расположить этого герцога к себе. Пока Кит не окажется рядом с ней, она будет беззащитна перед жестоким миром за окном этой кареты. И единственное что ей остается это держаться людей подобных судье и его начальнику. Она смирилась с этим. Почти.

– Наш предыдущий разговор оказался несколько скомкан, – продолжил Мастон Лург, – главным образом потому что ты не желала слушать и была занята тем, что пыталась запугать меня своими мифическими грозными защитниками. Однако, надеюсь, за эту пару дней ты кое-что поняла, успокоилась и в какой-то мере наверно даже смирилась со сложившейся ситуацией и сейчас готова уделить моим словам должное внимание. Я тоже, как мне кажется, кое-что узнал о тебе за это время. Ты, мягко говоря, очень необычный ребенок. Я отдаю должное твоему свободному, не по годам развитому уму, твоей душевной силе, твоему мужеству, твоей способности ясно и логично излагать свои мысли.

Девочка посмотрела на судью с насмешливой полуулыбкой.

– Мне что, чувствовать себя польщенной?

– Чувствуй себя как хочешь. Я просто хочу дать понять тебе, что буду говорить с тобой почти как со взрослой.

– Почти?

– Да, почти. Потому что, Элен, ты все-таки ребенок. То чувство, когда я готов был на миг поверить, что ты, как лоя, при детской внешности имеешь возраст в сотни лет, безвозвратно прошло. Теперь я уверен, что ты просто шестилетняя девочка. Пусть и очень удивительная, но и тем не менее просто девочка, взбалмошная, импульсивная, капризная, во многом с абсолютно детскими представлениями о мире и людях. И это хорошо. Это нормально.

Элен Акари чуть склонила голову на бок, она считала что переняла эту повадку у Кита. Задумчиво глядя на судью, она сказала:

– Знаете, господин инрэ, не думаю что вы тот, кто может рассуждать о том что нормально, а что нет.

Мастон Лург поднял ладонь перед собой в защитном жесте.

– О, пожалуйста, Элен, не начинай, – воскликнул он. – Я хочу просто поговорить, а не упражняться в словесном фехтовании.