Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 2

– Ладно, – покладисто сказал Мэй, поддергивая трусы и садясь. – Мне надо подумать.

– Ну думай, думай, – разрешил Фредди. – Тоже мне – дум великих полн.

Брайан задумался. Думал он долго и старательно. Пришедшие Роджер и Джон были потрясены гигантской работой мысли их обычно робкого и писклявого друга. Мэй думал. Прошло десять минут. Мэй думал. Прошел час. Мэй думал. Тогда друзья решили помочь ему думать – старыми дедовскими способами. Дедушка Джорджа Харрисона славился умением помогать в размышлениях – еще со времени своей службы в Тауэре при короле Якове Восьмом Лысом. Вот и случилось так, что очень скоро консервы под кроватью и их покупатель поменялись местами, по комнате летали перья и пух из подушек, а три товарища сидели верхом на перевернутой кровати и хором пели любимую песню всеми любимого и уважаемого Джонатана Кокера, а также малоизвестного г-на И. В. Сталина «Летят перелетные птицы». При этом они бойко подпрыгивали, и вой Брайана заполнял паузы между куплетами. Допев, плоский Мэй был извлечен, надут ржавым насосом и вежливо препровожден продавать машину. Судя по тому, с каким скорбным видом Мэй потащился в гараж, на его скорое возвращение можно было не надеяться. Фредди раздал всем по банке консервов, и друзья зачавкали в тревожном ожидании…

…Спустя три дня, когда запас консервов благополучно подходил к концу, дверь тихонько заскрипела, и в комнату вполз изрядно измученный Брайан. Он робко протянул Фредди свой засаленный кисет, в котором что-то грустно брякнуло. Фредди сам чуть не брякнул от неожиданности.

– Чего так мало-то? – изумился Джон, заглядывая в кисет.

– Да разве ж за таку машину много дадут? – отозвался Брайан. – За таку машину мало дадут. И дали.

– Так ты же ж ее же ж только ж в прошлом году ж в Сицилии ж купил же ж! – прожужжал, как потревоженный улей, Фредди. Брайан замялся и стал стеснительно кашлять.

– В Сицилии что за мастера! – презрительно заявил он. – Там только мафия бессмертна. А машины там – не машины, а козьи орешки! Так что берите, пока даю! А где консервы? – сменил он тему, заметив, что во время его обличающей тирады друзья медленно окружали его с трех сторон. С четвертой было окно, и Мэй, вспомнив, что Боуи в отъезде, сдался на милость победителей.

– Подавитес, – и кинув пухлую пачку купюр, гордый Мэй собрался уходить.

Но реакция друзей была отменной. Они резво набросились на лжеца-лжеца, схватили его за ноги, перевернули и трясли до тех пор, пока на полу под висящим Брайаном не образовалась изрядная куча денег разной масти и нации – от индийских рупий до русских рублей. Больше всего в куче было почему-то тугриков.

– А теперь и клип будет, – и Фредди разжал Брайану зубы гаешным ключом, дабы извлечь из-за щеки последнего несколько десятков пенсов, отложенные на черный день. – Видишь, как хорошо! И даже, друзья мои, Брайану выйдет на шампунь! Вечно грязный ходит, как кундель.

Брайан наконец был отпущен. С грохотом упав на пол, он уткнулся носом в доски и затих, время от времени издавая странные звуки – смесь ржания лошади с цоканьем белки.

– Пятьсот восемь, пятьсот девять, пятьсот десять, – это Роджер считал деньги. Его избрали почетным казначеем группы (не путать с почетным казнедеем – Борисом Гребенщиковым), и он теперь старался выглядеть солидно в глазах друзей. Он считал вслух, поминутно слюнявил пальцы и переносил купюры из одной стопки в другую. Стопок было две – конвертируемая валюта и тугрики, неизвестно откуда добытые рьяным машинным продавцом.

По завершении счета все (за исключением рьяного машинного продавца) поднялись и с песней (см. выше) отправились в пункт обмена валюты, где их чуть не убили за такое количество тугриков. А несчастный Брайан все лежал, и лежал, и плакал, и плакал, пока не проплакал здоровенную дырищу в доске, и теперь оттуда потянуло мерзкой сыростью и пауками. Брайан быстро вскочил и со всех ног дунул за друзьями. И вовсе не потому, что ему стало сыро. Нет! И теперь мы вам вынуждены поведать – против воли самого Мэя, пусть не возникает потом – его страшную семейную тайну! Брайан.. Нет, не так. Брайан Гарольд.. Нет, опять не так. Почтенный господин Брайан Гарольд Мэй (вот как), как ни прискорбно и похабно это звучит в наш век интеллектуального прогресса и высоких скоростей… Короче, как ни крути, но от этого ни спрятаться, ни скрыться, ни вообще… Мда. Короче. Брайан Гарольд Мэй панически боялся пауков!!! А вот стрекоз он не боялся. Никогда. И ни за что. И вообще – про то, чего боялся и не боялся Брайан, мы расскажем не здесь и не сейчас. Об этом – отдельная история. А пока —

/ – картинка №23 – / КОРОНЕЙШН СТРИТ, или БРАЙАНА НА МЫЛО! /

Часть вторая

…Однажды друзья сидели на диване и оживленно обсуждали, о чем же будет новый клип.

– ! – высказал предположение Роджер.

Все, не оборачиваясь, покачали головами. Брайан, Джон и Фредди сидели спиной к своему казначею – он при счете всех надул и припрятал десять пенсов. После этого Фредди официально объявил его утратившим доверие. Роджер вскочил, официально объявил себя обиженным на жмотов, которые трясутся над каждой гнутой монетой, а на лучшего друга плюют, а также официально объявил друзей лысыми проходимцами, отъявленными прощелыгами и отвратительными беззубыми ящерами, после чего ушел, громко хлопнув дверью. Конечно, никуда он не ушел, а остался подслушивать. С другой же стороны двери бурное обсуждение продолжилось.

– У кого какие идейки? – с надеждой спросил Фредди.

– ! – послышалось из-за двери.

Фредди встал и промаршировал к выходу. Послышался крик: «Ай! Перс мордастый, отпусти!», затем раздался глухой удар и все стихло. Фредди вернулся через десять минут, волоча за ногу поверженного Тейлора. Бросив его на диван, Фредди свирепо повращал глазами и строго сказал:

– Одному дали высказаться. Кто следующий? Не задерживайте, товарищи. У нас пересменка.

– У меня идея, – нежно сказал Джон. – Сказать?

– Ну конечно, – заскакал Фредди. – Говори! Говори! Говори!

– Стоп! – приказал Брайан. – Необходимо все тщательно взвесить и обмерить. С одной стороны нам просто как воздух нужны свежие и теплые идеи! Но, с другой, совершенно правдивой стороны – чего свежего может изречь пудл?

– Так это же я – пудл! – подскочил Джон.

– Поправляюсь. – поправился Мэй. – Чего свежего может изречь глухой пудл?

– Как же так? – нахмурился Джон, и полез к высшей инстанции.

Фредди досадливо отмахнулся, но Джон карабкался все выше, и Фред уступил.

– Двурушники, – проворчал он. – Слушай же! Ты – пудл эвон какой, – и Фредди показал направо. – А тот – он же совсем вон же какой, – и Фредди показал влево.

Джон посмотрел вправо, потом – влево, а потом – непонимающе – на Фредди.

– Сэр, – сказал он робко. – Но там же пусто. Никого нет.

– Ну вот же он, – и Фредди показал на Брайана.

Тот взбеленился.

– Что? – провизжал он прямо в лицо Фреду. – Кто? Я – пудл?

– Он – пудл? – пристал и Джон. – Это я – пудл!

– Он, а не я! – повторял, как попугай, Брайан. – Он, а не я!

– Пудл – я, а не он, – бормотал Джон, уткнув уши в лапы. – Не он, а я! Пудл – я, пудл – не он!

– Мой черный ящик – это не ящик, – тараторил Фредди, стараясь перекричать друзей. – Мой черный ящик – это не ящик!

– Он, а не я!

– Это не я, это он!

– Пудлпудлпудл – это не он! Я, только я – и никто другой! Пудл – это я!

– Мойчерныйящик – этонеящик!

– Никогда не был пудлом! – верещал Брайан.

– Не был, – кивнул Фредди. – А сейчас – есть! Ты – пудл!

– Нет!

– Да!

– Нет!

– Да ты и на пудла-то не похож!