Летопись Кенсингтона: Кенсингтонский народный фольклор

Фредди не выдержал столь мощной пропаганды, и полез, и выполз в вентиляционный люк. И пошел к своему – не ближайшему, но близкому – другу Брайану.

– Брай, ты вот у нас астролог?

– Не астролог, а астроном.

– А какая разница?

– Разница, как между филовыми сушками и боновыми вафлями – вроде из теста, а вкус разный. Ну, и что? Хочешь в телескоп посмотреть?

– Я похож на человека, который хочет посмотреть в телескоп? Нет, я хочу бюст слепить. А что это такое?

– Где? Вот это? Это я утром яичницу ел.

– Я спрашиваю – что такое бюст?

– А я тебе что, Британская Энциклопудия?

– Ясно. Не подмажешь – не поедешь. Мэй! Знаешь, чего? Пивком угощу! Что такое бюст?

Брайан выпятил грудь, смерил Фредди взглядом лысого орла и провозгласил:

– Сначала пиво.

– На, – Фредди вынул ему из холодильника банку пива.

– По пояс! – сообщил Брайан между бульками.

– Что? Чтобы пива было по пояс? Нет, у меня денег не хватит.

– Я! По пояс! Это бюст!

Фредди молча кивнул, притащил глину, размял ее, пошебуршал руками, заунывно напевая: «О-о-о, ма-ай ло-о-ов, май да-а-арлинг…» и тому подобную хрень, и глядь! – вот уже красуется бюст Брайана!

– Такой? – спросил Фредди, вытирая руки о скатерть.

– Ага! – заплясал Брайан. – Вот уж спасибо! Как похоже-то!

Фредди еще раз кивнул, вытянул ногу – и глядь! – вместо одного большого бюста уже большая куча мятой глины! Брайан завыл и принялся собирать маленькие грязные комья в кулек. А Фредди пошел делать свой бюст, но дошел только до угла.

– …Ну так чем же дело закончилось? – подскакивал от нетерпения Элтон Джон.

– Понимаешь, – трагическим голосом сказал Фредди. – Помню только поднимающийся и падающий молоток, и все темнеет в глазах… А потом кое-какие носатые об этом падающем молоте песенку сляпали!

– Я не ляпал, – трусливо задрожал Элтон.

– От тебя дождешься! – фыркнул Фредди.

– Тогда продолжим, – скупо сказал Элтон Джон, нацепил взявшийся откуда-то грязный фартук, открыл ящик с инструментами, вынул оттуда глину и мастерок и стал творить.

Фредди, забыв о своих намерениях отлупить Элтона, сгонял в другую комнату, вернулся в новеньком жилетике и клетчатых штанищах, встал в командорскую позу и устремил свои очи в потолок. Элтон сурово отказал Фредди в жилете, заставил разоблачиться, мотивировав сие чистотой формы (Фредди покраснел). Затем он забегал вокруг заготовки, прилаживая по кусочку глины то здесь, то там. Пришедшие в это же время Брайан, Джон и Роджер не стали вмешиваться в процесс, а сели поодаль, перешептываясь и неприлично громко хохоча, чем отвлекали внимание творца. Творец уже хотел разозлиться и надавать пришельцам по мордасам, но передумал – процесс шел как нельзя лучше.

Вскоре Элтон облегченно вздохнул, схватил со стула какую-то тряпку, вытер ей лицо, мастерок и руки, и только после этого возгласил:

– Готово!

Фредди сорвался с места и вместе с друзьями подбежал поглядеть. В следующую секунду он издал протяжный скрип и рухнул на пол.

– Разве это он? – искренне удивился Джон.

– Не совсем он, – критически окинув взглядом фигуру, сказал Мэй. – Лучше скажу – совсем не он. Нет, это очень плохой портрет.

– Это скульптура! – визгливо закричал оскорбленный Элтон.

– И все равно нос великоват, – скептически отозвался Роджер, рьяно отрывая кусок глины от скульптового носа.

– И зубы не его, это я вам как спец говорю, – сказал Джон.

– Это я – спец по зубам! – оскорбился Роджер.

– Ты зуб по спецам, – хихикнул Брайан. – Вот рот точно какой-то кривой.

– И глаз пустой и темный! – встрял Фредди, поднявшийся с пола, и ткнул пальцем в глаз монумента.

Общими усилиями (при звуковом оформлении Элтона, которого не подпускали к изображению Фредди) фигуру удалось исправить, правда, стала она в десять раз меньше, отчаянно кренилась влево и походила в лучшем и натянутом случае на солиста группы «Рикки-э-Повери» (того, с усами), а никак не на Фредди. Но ведь это мелочи, верно?

Посрамленный Элтон назвал всех присутствующих подлыми гуаноэйпсами и памперниклами, после чего долго от них спасался по всей комнате, а когда был пойман, то был торжественно упечен и запечен в глине.

– Правда, полагается обжигать, – говорил Джон, вынимая из духовки сверток с Элтоном, – но и так сойдет.

– Ребятки, а вы видели мой новый жилет, – начал было Фредди и осекся – из кармана запеченного Элтона нагло высовывался краешек грязной тряпки, бывшей еще так недавно жилетом. Фредди захотел немедленно разбить Элтонову статую и забрать жилет, но друзья не дали.

– Элтон нам дорог, как память, – сурово сказал Роджер.

– А жилет мне дорог, как жилет! – обиделся Фредди. – Что важнее?

Но остальные обозвали Фредди рвачом и мещаном, после чего подняли Элтонстатую на плечи и торжественно вынесли. А Фредди со злости пнул ногой и вдребезги разбил свою модель. Только тогда ему полегчало, и Фредди напрочь забыл о каком-либо жилете. А Элтон не забыл. По извлечении из глины он отгладил и отстирал тряпку и носит этот симпатичный фланелевый жилетик по сей день!

/ – миф №1 – / Миф о том, как Джон ходил в гастроном, или ВсЁ съел сам! /

Однажды Джон решил сходить в гастроном за кровяной, или, как он ее называл, за «кровавой» колбасой. В гастроном он пришел, в гастроном он зашел и даже в очередь встал, но вот когда он подошел к прилавку и увидал свою заветную мечту – кровавую колбасу – в такой опасной для себя близости, у него внезапно отнялся язык. Джон шумно хрипел, махал руками и гнулся, изображая кровяную колбасу, но его не поняли, не приняли и вообще за подобные похабные штучки выбросили из очереди. Джон попытался изобразить человека, который не вынесет разлуки с колбасой, но яснее никому не стало, и его опять не поняли.

– Извращенец, – проворчал Роджер, оплачивающий два фунта ливерной.

– По сусалам ему, – посоветовал Фредди, прижимая к груди свиной фарш.

Но Джон никого не слышал – его помутненный колбасой взор упал на Брайана, который как раз покупал прелестный кус колбасы. Кровавой! Дикон издал натужный храп и вырвал у Мэя все волосы, оставшиеся после последнего облысения. Их было ровно три, да и то это были не волосы, а презренные нитки, коими Брайан подшивал парик к голове. А затем Джон засунул ему нитки в рот и приказал глотать.

– До единой! – сложил из себя крик Дикон, пока Мэй, давясь, глотал злополучные нитки.