Жили-были старик со старухой…

– Вот те два. Да и щи ставить надо.

– Ну, последний раз! … Не на палати ж зову.

– Ладно. – старуха вытерла лицо и повесила полотенце.

– Ты… – старик вдруг замер. – Ну-ка в зеркало-то глянь.

– А чего?

– Ты ж морщины все стёрла!

– Чего?!

– Да шучу я. Ладно. Ступай к окошку.

– Тьфу, леший! – старуха с досадой взглянула на зеркало. – Я ж порадоваться вздумала…

– Чему радоваться-то? Косая давно уж по пятам ходит.

– Типун тебе на язык, чёрт лысый! Сплюнь!

– Сплюнь… То же скажешь. А еже ли я на неё попаду? Не… Считай давай!

Старуха повернулась к окну:

– Раз!

Старик на цыпочках прокрался к дверям, тихо отворил и вышел в сени.

Внизу лестницы ведущей на чердак он увидел Кузьмича. Рядом, на развёрнутой газете лежали огурцы и хлеб. На ступеньке выше стояли в ряд три бутылки. Одна уже была на половину опустошена.

– Тс-с-с! – старик предупредительно приложил палец к губам.

Кузьмич понимающе кивнул и тихо прошепелявил:

– Ты, етить-то Люсю, куда запропал-то? Ждать тебя, етить, уж мочи не было. Вишь, – он кивнул на бутылку, – в один рыльник пришлось.

Кузьмич взял бутылку и протянул старику:

– На-ка, етить-то, хлебни не чокаясь.

Старик взял бутылку и замер:

– А чего? Хороним, что ль? … Погодь, Зинка твоя, что ли Богу душу…?!

– Да етить – то ту Зинку! – отмахнулся Кузьмич. – Она ж дуб переживёт! Пей давай! Кто-нить сегодня, один чёрт где-нить, да крякнул! А ты не тяни, помяни, в стопку душу-то!

Старик выпил:

– Повеселее не мог что-нибудь выдумать?

– А тебе, я гляжу, не навеселиться никак? – сосед кивнул на дверь. – Взбрело ж тебе свою в печь засунуть…

– А… – старик мотнул головой, – То мы в прятки со старой вздумали сыграть.

– В чего?!

– Восемь! Девять! … – донеслось из-за дверей.

Старик вздрогнул и схватив все три бутылки стал карабкаться на чердак. Кузьмич собрал в охапку газету с закусью и испуганно полез вслед за стариком.

– Десять! – неожиданно громко выкрикнула старуха.

Нога Кузьмича тут-же соскользнула со ступени и он с грохотом покатился вниз.

Дверь распахнулась.

– Ах ты, ирод! Пьянь блудливая! – старуха склонилась над распластанным Кузьмичом, – Нешто тебе повторять надо!? Погоди, я повторю сейчас! Ухват тока возьму! – она скрылась за дверью.

– Беги!! – прошипел сверху старик. – Убьёт!

Кузьмич с трудом поднялся на колени и пошатываясь, но довольно быстро, выполз во двор.

– Где шлында эта?! – в проёме появилась старуха с ухватом. Она посмотрела наверх и увидела торчащую с чердака голову старика.

– Сховался? А ну-ка… – она поманила старика пальцем.

Тот осторожно стал спускаться.

– Тока не трепи мне, что Кузьмич пустой пришёл! Давай спускай сюда всё.

Старик поднялся, прихватил бутылки и спустился окончательно.

– И чего замер? Доставай соленья! Стоит он тут…!

Старик в недоумении посмотрел на старуху. Та едва заметно улыбалась.

– А щи, чего же?

– Я что ж по-твоему, сегодня помирать собралась, что ли?

Они сидели за столом и каждый раз чокались.

Позади, то в одном, то в другом окне маячил несчастный Кузьмич.

– Да зови уж, чего там. – старуха махнула огурцом на вилке. – Скомороха своего.

Это было другое, какое-то удивительное утро.