Жили-были старик со старухой…

Сон

– Сон мне намедни приснился …

– …

– Слышь-ка, старая, чево говорю …

– …

– Да ты жива ли, хоть?!

Старик подошёл к старухе, молча стоящей у стола. Заглянул через плечо. Перед ней стояла большая коробка.

– Ты оглохла, что ль?!

Старуха вздрогнула:

– Ошалел, ирод!

– Я ж говорю тебе! Ты хоть реагируй, что ли!

– Куды мне реагировать-то?

Старик хмуро взглянул на коробку:

– Это чего?

– Кузьмичу внук присламши. А он говорит, – ему без надобности.

– Вот же баба, ешь тя мухи с комарами! В коробке-то чего, говорю?!

– Комбайн, говорит какой-то…

Старик помолчал.

– А ты пшеницу, что ль вздумала растить?

– Ну тя к лешему, пень старый! КухОнный комбайн-то! Режет сам чистит, перемешиват…

Старик сел за стол и прищурился:

– Да ты никак, старая перемешивать разучилася?

Старуха подбоченилась:

– Ты сон свой блудливый будешь рассказывать? Или ты ёрничать уселся?

– А, да! – старик стал сворачивать папироску. – Сон-то! Будто мы с тобой вышли в поле, взялися за руки, да и полетели.

Старуха усмехнулась:

– Бес в ребро, сон в руку. А ну-ка ступай за мной.

– Куды это? – старик поднялся и кряхтя вышел вслед за ней из избы.

Старуха взглянула на небо, послюнявила палец, – проверила откуда ветер дует.

– Дай-ка руку свою.

Старик взялся за сухую ладонь и тотчас оба взлетели высоко над землёй.

– Едрить-то тебя, холера! – завопил старик и свалился с кровати.

Старуха привстала на локте, глянула вниз:

– Напужал ты меня, хрыч, господи.

– Да бесовщина снится всякая. – старик забрался на кровать, приобнял старуху.

Труба

– Вот ведь зараза, совсем тянуть перестала! – старуха вымела последнюю золу с пода печи и отставила помело в сторону. – Слышь, старый! Ты когда последний раз трубу чистил?

Старик сидел на лавке у окна и усердно толок пестом зёрна в ступе.

– Он, видите ли, не слышит. – старуха повысила голос. – А выпить моя плешь, случаем не хочет?

– Ась? – старик с весёлым удивлением замер.

– Дымоход говорю, когда последний раз чистил? –старуха сняла платок, прибрала волосы и повязала снова.

Рот старика чуть приоткрылся. С минуту он молча смотрел на старуху, словно та вдруг стала обратно молодой. Потом моргнул, тряхнул головой и видение рассыпалось.

– Ну у тя и вопросы.

– А я чегой-то просто и не припомню даже.

– Да как же тебе припомнить, коли не было такова. – старик усмехнулся.

– От тя в корень-то! Гляньте-ка не него! – старуха обратилась к иконкам в красном углу. – Он ещё и усмехамши!

– Вот же ж баба. – дед покачал головой, опустил ступу на пол и достал папиросу. – Тебе от меня-то что надобно?

– Не тянет, говорю ж, совсем! И жара нет. А сколько на готовку уходит! Там же поди на стенках сажи, как лишайника на дубе! Подыми зад-то свой, да поди прочисти!

Старик раскурил папироску, задумчиво посмотрел в окно.

– Помнится, батя мой осину жёг, чтоб сажа сгорела … А дед, – так просто дрова солил … и угли.