Тридцать три несчастья

– Знаю.

– Под ним можно проехать, только сразу нужно вправо подать, а то по прямой там пруд. Опасно, у него отвесные берега, это старый котлован.

– Понял. Ты пристёгнута?

Несколько резких поворотов, короткое затемнение, когда, слегка притормозив, автомобиль въехал под мост – и снова свет, и резкий поворот, и снова они мчатся по не прикатанной дороге, на которой уже припорошен начинающимся снегом одинокий автомобильный след.

– Неужели ушли?

И тут же резкий глухой звук, и лязг железа о железо. И тишина.

– Это то, что я подумала?

– Скорее, столкновение. Один резко затормозил, другой поддал сзади. Куда дальше?

– Вниз. Сейчас будет мост через реку, хутор с четырьмя усадьбами, а дальше большое село и выезд на шоссе. Оттуда уже Утятин видно.

– Откуда ты эти закоулки знаешь?

– На хуторе друг бывшего мужа построился, мы там в прошлом году на дне рождения были. Опаздывали, с утра в Уремовск за покупками ездили, и Сергей на обратном пути здесь проезжал… Да, Катя, мы уже подъезжаем. А отец что-нибудь предпринимает?.. Поняла тебя. Возьми ключ от гаража и проверь, всё ли на месте. Не мог Дениска с пустыми руками уйти.

Когда они подъехали к раскрытым воротам гаража, зарёванная Катя бросилась к матери:

– Мама, лыж Денискиных нет! Я уже папе позвонила, он поехал на лыжероллерную трассу!

– Так, а мы тогда на стадион.

Конечно, на стадионе никого не оказалось. А мело уже сильно.

– Катя, давай без вранья. Ты что-то сказала, что-то такое, отчего он на отца обозлился? Признавайся, мне нужно знать, насколько он обижен!

Уже почти стемнело. Дочь с рыданием призналась, что всё из-за неё. Обедали у бабушки, заговорили о планах, Катя заикнулась об учёбе в Москве, и желательно в МГИМО. Бабушка сказала, что там взятки преподавателям миллионные, что Денис будет поступать в престижный вуз, а Кате достаточно отучиться в областном центре и удачно выйти замуж. И Катя ей ответила, что мама предупреждала её об этом и обещала помочь.

– Ты что, не поняла, что бабушка любит всё делать наоборот? Сказала бы, что мечтаешь выйти замуж за хулигана Кожевникова и родить ему тройняшек, и она бы завопила, что надо учиться!

– Да знаю я. Ну, вышла из себя, не сдержалась. Ну, и спросила с подковыркой: может, они с папой его старого друга дядю Вову наймут, чтобы он мне челюсть сломал? Мам, они так испугались, что всё стало ясно!

– Подожди, а откуда ты знаешь?

– Я ваш с Людмилой Павловной разговор подслушала…

– Это плохо. Денис нас не простит.

– Тебя-то за что?

– За то, что поддерживала вашу веру в героического папу.

– Но ты же сама недавно узнала!

– Но ты-то ему этого не сказала!

Звонок.

– Да, Витя. Я здесь. Мы на стадионе, лыжников тут нет. Нет, он не знает моего адреса. Да, конечно. Пока, – и дочери. – Папа всё-таки в полицию заявил. И сразу на меня. Спасибо, там мой одноклассник трудится. Это он звонил.

Съездили ещё к Святому источнику на Надеину поляну, потом на противоположную окраину города, за часовню, где овраги. Там обычно собираются те, кто с горки кататься предпочитает. Но сегодня уже было пусто.

– Игорь, тебе, наверное, пора уезжать.

– Мама, что ты? Метель начинается, как же мы искать будем?

– Ладно, девочки, – перебил их Игорь. – Как я понимаю, Денис разочаровался в отце. Адреса мамы не знает, к друзьям не пошёл. Есть у вас какое-нибудь место, не связанное с папой Дениса?

– Да, конечно, дача, – выдохнула Люба. – Поехали!

По дороге она объяснила, что эта дача её деда, на которой они раньше картошку сажали, пока старшие Кузнецовы дом не построили. А уже лет десять там всё заброшено, но иногда Люба с детьми устраивала на участке пикник. Выехали за город, нормально доехали до сворота на дачный кооператив. Там, конечно, никто не чистил.

– Можно проехать?

– Нужно.

Проехали. Ехали практически по целине. К счастью, между деревьями, которыми плотно заросли брошенные дачи, намело не так уж много.

– Мама, дверь открыта!

Люба с Катей бросились к маленькому деревянному домику, который старый хозяин называл «берлогой». Дверь его была неплотно прикрыта, даже издали это было видно. У входа валялись лыжи. Игорь с трудом развернул машину и пошёл следом. Проходя, заметил, что одна лыжа сломана пополам. Денис лежал на старой тахте, накрывшись всем тряпьём, что только нашлось в домике, и спал. Мать с сестрой трясли его, но он только стонал, не открывая глаз. А потом вдруг завопил и открыл глаза. Они расспрашивали его, но он в ответ только: «Нога!» Игорь отодвинул Катю, особенно активно трясущую Дениса, мягко сказал: «Люба, отойди», и взялся ногу мальчика:

– Видите? Стопа как подушка, как бы не перелом. Ботинок придётся разрезать. Ищите ножик.

– Может, до больницы? – спросила Люба.

– Нельзя. Холодно, а нога сдавлена.

Ножа не нашлось. Катя притащила ножовку, зубом которой Игорь надрезал шнурки и рывком под вскрик мальчика снял ботинок: «Надо!»

Чтобы не мешала, Катю он отослал, сунув ей ключи:

– В аптечке должен быть эластичный бинт.

Люба бережно грела ногу сына руками:

– Кажется, не отморозил…

Зафиксировав стопу и завязав сверху свой шарф, Игорь взял Дениса на руки:

– Давайте вперёд, дверь откройте, готовьте место.

Пока Игорь устраивал Дениса на заднее сиденье, Люба сказала: