Генка и Нинзя

– Ты же разведчик. Вот и нужно разведать до конца… У тебя деньги есть на крыс? Если что, я свои дам. В смысле деньги.

– Есть. – Гена понял, что долг придется исполнить. – Схожу, куплю. Следующая война когда? Завтра?

– Нет, завтра у Лешки секция, а потом у кого-то из девчонок сольфеджо… Так что только в четверг. А со следующей недели школа, так что у нас последний шанс победить. – Витька шумно вздохнул. – Мне кажется, если ты с ними всю неделю будешь гулять, они тебя раскусят. Нин-зя так точно. Может, притворишься, что болеешь?

Генка задумался.

– Я им говорил, что болел… в смысле «болела» предыдущую неделю, так что про второй раз они не поверят.

– Ну, может, тебя к бабушке в деревню отправили. На сенокос или чего там. Придумай что-нибудь, только так, чтобы поверили.

– Придумаю.

Перспектива еще неделю просидеть дома Гену не радовала. Но подводить ребят и особенно Витю он не хотел. Все, что ему нужно – это потерпеть несколько дней, потом купить пару крыс, сходить с Ниной в подвал и выяснить, что там происходит…

– Погоди, – шепотом окликнул Гена Витю. Тот уже скрылся в комнате, но высунулся наружу. – Я придумал. Если Нинка придет расспрашивать, скажи, меня родители наказали, за то, что живность в дом принес.

– А они могут? – с недоверием в голосе спросил Витя. У него-то в комнате жили попугайчики и морские свинки. И еще говорил, что в следующем году щенка обещали. Везучий.

– Могут, – грустно прошептал Гена. – У них пунктик. Скажи, что посадили дома на три дня, заставили внеклассное читать.

– Угу, понял.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.

Гена спал плохо. Ему снилось что-то, он не помнил точно, но что-то нехорошее. Он просыпался несколько раз в поту, хватал ртом воздух; но только в эту ночь. Следующая была уже спокойней, а всю оставшуюся неделю Гена опять спал нормально.

В понедельник, выждав день на всякий случай, пришла Нин-зя. Мальчишки играли во дворе, крутились на карусели, быстро, так что потом едва стояли на ногах, шатались и хохотали, а потом опять кружились. Гена видел все это с балкона, где сидел в старом кресле и читал – и злился на них немного.

А потом увидел Нину. Она спросила что-то у Вити. Тот ответил, как показалось Гене, презрительно. Можно было догадаться – что «он не обязан следить за каждой дурацкой воображалой у себя во дворе».

Гена сполз в кресло поглубже.

– Пс! Пст! Лена! – послышалось снизу. – Лена!

Гена досадливо втянул воздух сквозь зубы, слез с кресла на пол и на четвереньках прополз в комнату. Натянул «ленину» кофточку и вышел на балкон, будто только что услышал зов.

– Чего? – буркнул Гена.

– Ты чего не выходишь?

– Наказали.

– А чего?

– За то, что животных в дом притащила.

– Тю! – фыркнула Нина. – Прятать не умеешь, что ли? Надолго посадили?

– На три дня.

– Так! – Скомандовала Нина. – Отдай их мне, родителям скажи, что убежали, извинись сто раз, они тебя и простят. И пустят гулять.

Внутри Генкиной груди запищал сигнал тревоги.

– Эм… Не могу выйти. Заперли.

– Тогда засунь их в пакет и на веревке с балкона спусти!

Генка ощутил легкие уколы паники.

– Да не поможет все равно, я же уже наказана, – заторопился он. – И веревки нет.

– Да ну блин же. Но к четвергу точно выпустят? Нам впятером надо.

– Точно, – Гена почувствовал, как облегчение прокатывается сверху вниз, как вода из душа.

– Ладно.

В среду с утра Генка переоделся в Лену и сходил в зоомагазин, купить мышей. Молодой продавщице, которая листала модный журнал, сказал, что для удава. Она спросила только:

– Сама кормишь его? Живьем? Вот выдержка. Я бы не смогла.

И вручила ему двух мышей в маленькой клетке, похожей на мышеловку.

Гена понес их домой – вернее, к Витьке, который согласился подержать их у себя одну ночь. Витя сначала долго отказывался, но потом признался, что может «слишком уж привыкнуть к ним», так, что потом и не расстаться, на что Гена, немного рассердившись (что, он один должен идти на жертвы?), твердо сказал, что у себя-то он точно их держать не сможет.

Шел Гена окольными путями, чтобы никто из девчонок его не мог встретить случайно. Мыши сидели в клетке тихо и сверлили Гену, как ему показалось, ненавидящими взглядами.

5. Война

В четверг утром Гена пришел во двор к девчонкам опять чуть раньше десяти. Но в этот раз на качелях сидела Нина, и будто ждала его. Он заметил, что ноги у нее еще сильнее исцарапаны. «Опять по деревьям лазила?» – подумал он.

– Вот, – показал он мышей. – Я сказала родителям, что нашла девочку, которой отдам.

– Правильно. Ладно, пошли, наши уже там, – только и сказала Нин-зя, как будто прошло не пять дней, а час с последней их встречи.

Заброшенный дом выглядел точно так же, как и в прошлый раз. Обычный старый дом. Гена даже удивился, чего он так боялся раньше? Но как только он оказался по ту сторону забора, и солнце стало светить тусклее, он начал вспоминать.

Лиза, Аня и Соня уже ждали во внутреннем садике с разбитым питьевым фонтанчиком из белого камня, но внутрь не заходили. Мыши в клетке в руках у Гены, словно почуяв неладное, стали бегать туда-сюда и попискивать.

– Вот потому я их и ношу в кастрюлечке, – тихо сказала Соня, подойдя ближе. – Хотя все равно она трясется, противно…

Они прошли, как и в прошлый раз, через прихожую, столовую, кухню и спустились в каморку. И, как и в прошлый раз, Гена почувствовал, что мир за пределами дома поблек, выцвел… почти перестал существовать.

Нин-зя зажгла свечи, и тени на ее лице заплясали, делая его пугающе суровым. Она откинула крышку погреба.

«Погреб, – подумалось Гене, – это когда что-то погребают…».